Крыша мира клуб закрыли
Обновлено: 10.05.2024
Легендарный клуб «Крыша мира» закрылся навсегда. Гуру ночной жизни Виктор Майклсон вспоминает, как жила «Крыша» в 2000-е и в 2010-е, а также рассказывает, на какие тусовки конца сентября стоит обратить внимание.
В прошлые выходные тусовочная Москва прощалась с легендой – в последний раз открыл свои двери клуб «Крыша мира». Я хорошо помню, как попал туда в первый раз. Это было в 2006 году, меня привел туда друг Вовочка, известный тусовщик. Мы долго шли по набережной, пока Вова не остановился у железной лестницы, ведущей вверх, к глухому бетонному забору. Это был забор Бадаевского завода, стоящего на излучине Москвы-реки между набережной Тараса Шевченко и Кутузовским. Поднялись, постучали в обшарпанную железную дверь с окошком. Окошко открылось, Вова произнес заветные слова, нас пропустили. Полуубитое заводское здание, бетонная лестница без перил. Поднялись. Музыка сразу была правильная. И много знакомых по «Миксу» и другим любимым местам. Нижний зал еще не работал. И самое главное – нам открылся вид… наверное, один из лучших в Москве. Пожалуй, это самое уникальное, что было в «Крыше».
Клуб «Крыша мира», 2009 год. Фото: Facebook
Вскоре сделали перила, фейсконтрольщики переместились ближе к дороге, открылся нижний этаж… «Крыша» стала обживаться. Знаменитому дяде Вите удалось то, что удавалось мало кому – совместить вполне гламурную публику с очень очень хорошей музыкой. У «Крыши» появились резиденты – я больше всех любил Спайдера и Фиша, клуб делал великолепные, «богатые» привозы. Появилась комьюнити – kryshers.
Фото: Артур Нечаев / Facebook
С годами «Крыша» стала меняться – стала place to be, там появились «папики» и «телочки». Не знаю, как им нравился господствовавший минимал и другие жесткие электронные жанры, но политика клуба не менялась, никаких уступок музыкальным вкусам наиболее платежеспособной публики не было. Вскоре выросшие в «Крыше» ребята – Кирилл Королев, Саша Моисеенков и другие – создали свои комьюнити, клубы. Туда перекочевала наиболее молодая и музыкально продвинутая часть тусовки. «Крыша» стала терять свое лицо, и в 2016, прожив долгую (для клуба) десятилетнюю жизнь, закрылась.
фото: Артур Нечаев / Facebook
За прошедшие три года было несколько реанимаций – в основном под разные эвенты. Потом пошли разговоры про большой девелоперский проект на территории Бадаевского завода, и кто-то сказал мне со вздохом: «А ведь «Крыши» не будет – снесут». Так оно и вышло – сносят. И вот – прощание… Двое суток длились веселые поминки – играли резиденты клуба Nils, Fish, Мамедов, Kurt и еще… и еще. «Крыша», R.I.P.
Увы, у каждого проекта, даже самого классного, есть жизненный цикл. Клубы рождаются, взлетают и живут несколько лет – пять, семь, десять (я не говорю о таких феноменах, как «Пропаганда» или «клубах специального назначения» типа Night Flight). Нередко политика клуба мутирует, приспосабливаясь под моду, тренды, доминирующую публику. Часто уступая вкусам этой самой публики. Люди, профессионально занимающиеся клубами как бизнесом (впрочем, то же самое и с ресторанами, и с барами) прекрасно осознают, что проект может не взлететь, какими бы прикольными ни были идея, дизайн, политика. Даже у Гудвина (великого и ужасного) ночной Москвы Михаила Данилова были провальные проекты – вспомним «Конструктор» (на самом деле, Данилов – милейший, доброжелательный человек, Гудвин же тоже оказался милягой!). Нередко жизнь клуба обрывается по независящим от его команды причинам – как это было с «Солянкой». Часто в него тупо перестают ходить «правильные» люди. Такой вот жизненный цикл: восторг новизны – упоение – привычка – отрыжка. С клубами, как с иллюзиями, надо расставаться легко и радостно. Ведь былое нельзя воротить, печалиться не о чем!
Фото: Артур Нечаев / Facebook
Ближайшие пара уикендов богаты событиями.
21 сентября , в субботу, одиннадцать диджеев – десять отечественных (Adamov, D.A.L.I., Mark Sandes, Kovyazin, Hipushit, Saktu, Natali F, Lewandovsy, LDR и Dmitry JCB) и один американский Levon Vincent – в течение 12,5 часов будут строить Applique в Gazgolder-e. Билеты по 1 500 рублей. Я был бы там, если бы не запрещенный концерт «Сухой закон» – невероятный, неописуемый концерт-спектакль-перформанс в Community Moscow с участием молодых музыкантов, актеров, поэтов OQJAV, группы «Hаадя», Варвары Чиркиной, NINA KARLSSON, Super Collection Orchestra, «Не’мой Фронт». Тоже 21 сентября, в субботу. Билеты: 1 500 рублей.
Фото: Loshadka party / Facebook
Но и это не все. 21 сентября в Москве – снова Loshadka Party в недавно открывшемся гей-клубе «Три обезьяны». Я был на первой в Москве «Лошадке» в «Солянке» в 2010 году, помню и живого пони, с трудом доставленного на второй этаж клуба, и толпы не допущенных фейсконтролем (у «Лошадки» строгие правила на этот счет). Московский дебют был настолько громким, что наши клубы долго боялись пускать легендарный питерский проект к себе. Но теперь «Лошадка» приезжает часто и на этот раз, как мне кажется, нашла правильную площадку (предыдущие были случайные, и это, честно говоря, чувствовалось). Проекту в этом году 10 лет, он успешно гастролирует по Европе (следующая «Лошадка» – кто не успел – 29 сентября в Париже). Кинки-треш-гламур, отличные шоу, лучшие диджеи – такое пропустить нельзя. Билеты продаются на входе – далеко не все проходят фейсконтроль, так что сначала вас одобрят, а потом вы заплатите (кстати, сколько – не пишут!). Постарайтесь попасть!
28 сентября команда Bankside 18 организует виниловый заплыв в Live8club. Во главе лайн-апа – немец Kashawar. Это для музыкальных гурманов. Билеты по 600–800 рублей.
Нда, в былые времена, лет 10 назад, когда в Москве денег за вход не брали и доступ в клуб определялся только тем, проходишь ли ты фейсконтроль, мы практиковали то, что в Нью-Йорке называется club hopping, – перетекали из клуба в клуб, успевали посетить две, три а то и четыре пати. Увы, сейчас это стало накладно, и опытные тусеры планируют свои ночные выходы заранее – покупают билеты в первом выпуске (early bird), договариваются с друзьями. Time management рулит и по выходным. Такие времена настали.
Вообще, конечно, дело не только в клубе «Крыша Мира», хотя поклонников у него много, но и в самом Бадаевском заводе, где находится клуб (его тоже закрывают).
С 2006 года, когда «Крыша» только открылась, тут прошли сотни знаковых вечеринок. Владелец клуба Виктор Такнов написал в своем фейсбуке: «Перелистнем последнюю (на этот раз уже точно) страницу этой нашей увлекательной книги. Сделаем это все вместе: дружно, искренне, с любовью», — и разместил видеоприглашение на вечеринку «Krysha Mira — Lost Edition — 14th of September».
Как многие москвичи уже поняли, на месте Бадаевского завода скоро будет ЖК на «ножках», предназначенных якобы для сохранения завода (жилье будет сверху, а внизу предполагается парк и по-собянински облагороженная территория). В День города местные жители выходили прощаться с местом и устроили акцию — обнимали завод: взялись за руки и охватили его человеческим кольцом.
До 18 сентября на Бадаевском каждый день проходят лекции и дискуссии в честь прощания с заводом, в которых в том числе участвуют известные градозащитники. Например, координатор «Архнадзора» Константин Михайлов на одной из лекций описал происходящее так:
«Такой классический случай, когда задача подгоняется под ответ. Сначала где-то кем-то одобряется общая концепция огромного строительного проекта, в результате которого новый комплекс будет в прямом и переносном смысле стоять на голове у памятника архитектуры, грубейшим образом искажая его восприятие, его историческое окружение, залезая и искажая виды вдоль Москвы-реки, в том числе вид на другие памятники архитектуры, как, например, на гостиницу “Украина”. Вот такое агрессивное вторжение в городской ландшафт. Но и, конечно, совершенно смертельное для восприятия Бадаевского трехгорного пивзавода, который, в общем-то, перестает после этого существовать как памятник, а становится фрагментом огромного постмодернистского архитектурного коллажа», — цитирует Михайлова «Бизнес FM».
В соцсетях, в группе «Дорогомилово», жители пишут, что нынешние дискуссии — последний шанс попрощаться с Бадаевским: «Возможно, это последняя возможность туда попасть, так как застройщик “Капитал Груп” сейчас меняет охрану на свою и закрывает доступ, пока он свободный через проходную и бесплатный с набережной для машин».
Автомобилей сейчас на территории и правда много, особенно по вечерам: не останавливающаяся вереница сигналящих и качающихся от громкого звука машин течет вперемешку с цокающими каблуками дамами в коротких (очень коротких) юбках. В общем, место это и правда не из Москвы 2019-го, где все благоустроено и вычищено. Но оно было одним из последних в центре города, где можно было встретить такую публику и курить кальян и сигареты, где хочется.
— Вы давно занимаетесь проектами в разных сферах — от продюсирования фильмов, в том числе документальных о современном искусстве, до возрождения брендов российского автопрома, хотя в первую очередь известны как владелец ночных клубов. Все это подразумевает определенную медийную известность, а вы даете второе интервью в жизни. Почему?
— Так не просил никто. «Крыше мира» пиар не нужен, да и предыдущим моим местам — клубам Zeppelin, «Министерство», бару «30/7» — не требовалось. Нет толпы журналистов, которая бы меня осаждала. Это первая причина. Вторая: я не большой фанат массмедиа и этих пафосных фотографий на фоне небоскребов. Я живу не для того. Я ни в коем случае не закрытый человек — просто мне это неважно.
— На улице вас не узнают, но в индустрии знают, что первым проектом Такнова был Zeppelin. Как вы вообще попали в ночную жизнь?
— Еще в советское время я полюбил электронную музыку. Сам я в 1980 году в стройотряде на танцах играл Kraftwerk.
— То есть диджеем были?
— Нет, тогда не было диджеев — были «катушки» и записи, которые на них проигрывали. Диджей не моя история, точно. Я плохо запоминаю имена, а в этой профессии нужно ими фонтанировать, иначе уйдешь в небытие. С клубами сложилось так: в середине 1990-х все ходили в «Маяк», и мы там познакомились с Жорой Петрушиным, тогдашним директором группы Crossroadz. Интеллектуального общения в «Маяке» было достаточно, но после него всегда хотелось танцевать. Мы с Петрушиным решили, что нам нужно место, из которого не нужно будет уезжать, чтобы оно работало в нескольких ипостасях. Так получилось, что мы открыли ресторан Zeppelin, и все рок-концерты — Кустурица, The Tiger Lillies, даже Creedence Clearwater Revival — проводили прямо там. И в том же Zeppelin была электронная музыка с двумя разными направлениями — для большого танцпола и для маленького. Там я познакомился со Спайдером, Листом и Фишем. Ту музыку, с которой создавалась «Крыша мира», принесли они.
— Сложно предположить, что из «Маяка» с его алкогольно-интеллигентским угаром вырос Zeppelin — клуб с фейсконтролем и тайными комнатами. Вы ориентировались на какие-то западные заведения?
— Да. Мы поездили, посмотрели. Но ни у кого ничего не сдирали — все строили по наитию. В определенное время Zeppelin идеально соответствовал потребностям людей. После того как он закончился, мы поняли, что настроения изменились: всем захотелось выйти из темного подвала. Так появилась «Крыша мира». Ведь утро — это не когда ты выходишь на свет божий, и все, тебе конец, а когда ты выходишь вместе с рассветом. Тогда люди начинают следить за собой, начинают смотреть, как ты себя ведешь, и публика становится другой. Даже если сравнивать аудиторию нижнего и верхнего танцполов на «Крыше», то они разные.
— «Крыша мира» ведь не сразу после Zeppelin возникла — у вас было еще довольно много проектов.
— Она открылась через 3 года после закрытия Zeppelin, «Министерство» шло с ним параллельно, и это, можно сказать, был такой сайд-проект. А вот «30/7» был довольно важен, потому что мы поставили себе задачу привезти в Москву классический бар как его понимают в Европе и Америке. Ведь настоящих баров тогда не было. Мы первые устраивали гастроли миксологов из Англии. Мы первые продвигали в Москве алкогольно-танцевальный формат музыки, который потом превратился в голимый мэшап. Вроде получалось. Но нам не продлили аренду, и пришлось закрыться.
— То есть это не из-за бабушек-скандалисток, которые жаловались в управу, произошло?
— Нет, там вообще не было ни одной живой бабушки, но было 38 владельцев этого помещения, которые судились между собой, и в итоге нам не продлили договор аренды.
Здесь и далее: вечеринка в клубе «Министерство», 2004 год
— Кажется, что из всех ваших заведений «30/7» погиб быстрее всех и совсем не вовремя.
— Мы просуществовали 3 года и могли бы спокойно дожить до 2015-го. Был выбран правильный концепт — серьезное отношение к коктейлям, и это был первый бар с фейсконтролем. Причем ограничения в основном касались женской аудитории: «30/7» очень любили иностранцы, а как только в бар начинают ходить экспаты, там тут же заводятся проститутки. Так как место было маленьким, их присутствие сразу бросалось в глаза, не размазываясь по площади, поэтому мы решили их отсекать.
— Надо еще вспомнить фестиваль Fortdance в Кронштадте — абсолютно великое дело, которое проторило дорогу для жанра больших танцевальных рейвов типа Outline или Alfa Future People. Как появились «Форты»?
— Мы в свое время очень близко общались с питерской тусовкой — ездили туда на всякие мероприятия, в клуб «Мама», например. Я очень дружил с Мишей Бархиным (московский архитектор, переехавший в Питер, который фактически придумал архитектуру русского опен-эйра. Занимается сценографией громких постановок, делает театральные музеи. Автор дизайна клуба «Грибоедов», ресторана «Москва» и Korovabar. — Прим. ред.), со всей этой бандой. Появилась идея устроить где-нибудь вечеринку — поехали в Кронштадт. Там нам показали Петровский сухой док — фантастические сооружения, вырытые прямо в земле, куда заходили корабли для ремонта. К сожалению, рядом располагался жилой массив. В итоге там провели одно мероприятие без меня, и потом как-то Бархин с Мурадяном (Эдуард Мурадян открыл в Петербурге первый клуб Decadance, по канону которого отчасти строилась «Солянка»: модель и рейвер танцуют с «пиджаком» и зарубежными знаменитостями. Открыл больше десятка громких ресторанов, лучшие из них построил его друг Бархин, включая последний «ЕМ». — Прим. ред.) сказали «Поехали!» и показали мне форт «Александр I». На первых «Фортах» нас было человек 30: мы высадились на остров, неся все с собой на руках, и сделали первую вечеринку.
— Мы были уверены, что большой фестиваль надо устраивать именно здесь, хотя осознавали, что этот проект неокупаем, сколько бы людей мы туда ни приводили. Были огромные расходы, из-за отсутствия конкуренции среди подрядчиков мы не могли корректно подсчитать бюджет. Какая-нибудь компания вне зависимости от договора могла за три дня до начала «Фортов» прийти и потребовать оплату в три раза выше, иначе работать они не будут. Были и взятки, и другие траты. Во-первых, мы отремонтировали здание, потому что форт был в плачевном состоянии. Во-вторых, круглый год держали помещение под охраной. Кстати, гонорары артистов были сравнительно небольшими — все съедал продакшен. В Питере тогда ничего не было, много оборудования приходилось везти из Москвы, а сейчас, конечно, такие мероприятия делать и легче, и дешевле. Историю Fortdance мы закончили на девятом году, когда погиб Антон Антонов (партнер Виктора Такнова и управляющий многих их совместных проектов, включая Fortdance и Сочинскую зимнюю музыкальную конференцию. Погиб в автокатастрофе в 2007 году. — Прим. ред.). На последнюю вечеринку билеты уже не продавали — их раздавали. Была одна тысяча человек, приехали те, для кого это событие действительно что-то значило. У нас был развернут над диджеем огромный экран, и в кульминационный момент Спайдер остановил музыку — в течение десяти минут в тишине шел видеоряд с Антоном. Я тогда пообещал его маме, что это будет последний фестиваль.
Здесь и далее: вечеринки в клубах «Министерство» и Zeppelin, 2004 — 2008
— Почему?
— Мы себя исчерпали. Каждый следующий «Форт» должен был быть лучше предыдущего, и просто технологии не поспевали за нашими амбициями. Плюс, нельзя было тратить столько денег. Да, на одном из фестивалей мы попытались перейти на коммерческий уровень, устроив танцпол на суше с входом за 500 и 300 рублей. И тут же поняли, что это неудачная идея: такая цена собрала всех наркоманов Кронштадта, был абсолютный жесткач с валяющимися по берегу шприцами. Еще одна причина кончины «Фортов» в том, что творческая группа иссякла, мы сделали все, что можно. Буквально два года назад нас попросили снова вернуться на остров с фестивалем. Мы собрались, оценили ситуацию, однако со спонсорами не сложилось, а свои деньги вкладывать в проект уже точно не хотелось.
Финский залив, обгоревший кирпич форта «Чумной», интересно одетые люди, почти голые гоу-гоу, Тиесто накануне попадания в список Forbes и очень много рекламы алкоголя и сигарет: так выглядели «Форты» в 2005-м
— В 2000-е было ощущение, что Fortdance развивается в правильную сторону и станет главным танцевальным фестивалем в России.
— Он не мог стать главным, потому что существовало важное ограничение в количестве человек. Цифра 5000 для форта была неправильная — вот 3500 человек себя комфортно там чувствовали. У проекта не было потенциала для роста.
— Хорошо, «Форты» были чистым меценатством — но ведь остальные ваше затеи принесли прибыль?
— «30/7» был бизнес-проектом, да и Zeppelin тоже. Мы его продали через 5 лет после открытия, потому что в то время это был едва ли не единственный клуб, у которого помещение находилось в собственности: мы двухсотметровое здание превратили в тысячу метров. Наверное, тогда случились одни из самых быстрых переговоров о продаже: пришли люди, я назвал цифру, они скинули сто тысяч, я сказал, что тогда заберу 5 плазменных телевизоров. Мы ударили по рукам, и я предложил пойти отметить сделку в ресторан. Теперь там мужской стриптиз «Эгоистка». Zeppelin было необходимо уйти на взлете, потому что было понятно, что мы не единственные, — появилось огромное количество заведений с такой же идеей и музыкой.
— Какой из ваших проектов самый любимый?
— «Крыша мира» мне ближе всего. История у нее забавная: изначально мы вообще хотели делать не танцевальный клуб, а место, где можно спокойно слушать интересную музыку. Про это помещение мне рассказывал еще Алексей Горобий — царствие ему небесное. Оно было заколочено — тут располагались какие-то подсобки Бадаевского пивзавода без окон, жуткое квадратное строение без малейших признаков архитектуры. Вроде как киношники тут ужастики снимали. Первое впечатление оказалось мрачным: на улице стоял март — и температура +15, а внутри был минус — толстые стены держали холод. Но деньги за аренду просили смешные, и мы решили заехать сюда на полтора года: завод должны были вскоре снести, чтобы построить 800 000 квадратных метров жилья. Когда начали исследовать здание, обнаружили, что потолок течет: над нами располагался чердак, который необходимо было гидроизолировать. И вот идут работы, мне звонит Антон Антонов и просит срочно приехать. Приезжаю, он ведет меня на чердак, подводит к заложенному окну, бьет ногой, вываливается кирпич, и я вижу шикарный вид на «Сити». Стало ясно, что надо сносить всю верхушку и строить летнюю площадку. Так мы и сделали. А дальше произошло следующее: у девушки моего близкого друга (режиссера Ромы Прыгунова) был день рождения, она его справляла на еще не открытой «Крыше». Пришли 80 человек. И ровно через 5 минут 79 человек из 80 ходили с телефонами с одной и тоже фразой: «Вы где? Вы с ума сошли? Быстро все сюда!» Так начался этот клуб. Мы приучили людей к открытой площадке, заставили их полюбить свет и утреннее солнце. Самые прекрасные моменты тут — это переходы от ночи к утру в 3.00, когда меняется музыка, и все по-другому начинают себя чувствовать.
Здесь и далее — вечеринки на «Крыше мира»
— Вы были одним из тех людей, благодаря которым сформировалась жирная московская ночная жизнь конца 90-х — начала нулевых. Ваши клубы были про фейсконтроль, красивых девушек, но в отличие от проектов того же Горобия все-таки и в Zeppelin, и в «Крыше» присутствовало ощущение андеграунда. В чем принципиальное различие между вашими местами и заведениями типа «Дягилев» или First?
— Леша работал на другую публику — я его считаю лучшим попсовым промоутером России. Просто он немного стал запаздывать со своими последними проектами, и его публику у него отобрали: ему на пятки наступили Андреас со своим «Раем» и ребята, сделавшие Soho Rooms. Если бы он шел в таком же темпе, как с «Весной», «Летом», «Осенью» и «Зимой», моментально перепрыгивая из одного места в другое, этого бы не случилось. Наша компания не очень любила в его заведения ходить, хотя там устаивали феерические вечеринки в стиле «Великого Гэтсби».
— А как бы вы описали свою аудиторию? Как, скажем, поменялся народ на «Крыше» за почти 10 лет ее жизни?
— А еще какие неожиданные персонажи встречаются?
— Как-то раз в разгар вечеринки я с удивлением обнаружил у себя в кабинете Диму Билана, который, закрывая голову капюшоном и, очевидно, боясь выйти наружу, что-то пытался разыскать в компьютере. Оказалось, что он хочет дать мне послушать свою новую песню. Ну представьте, как это бывает: сидят люди, о чем-то разгоряченно спорят, смеются, а он, бедный, песню хочет поставить…
— Вот вы говорите, что аудитория повзрослела, но ведь ни Zeppelin, ни «Крыша» никогда не ориентировалась на молодежь. Ваши люди — это всегда 25+, и кажется, что до появления «Солянки» вся московская ночная жизнь в принципе не интересовалась молодым поколением. Это принципиально?
— Если говорить о переменах в московских клубах в целом, нет ли у вас ощущения, что та роль, которую они играли в нулевые годы, сейчас во многом забрали себе рестораны? И вся тусовка, которая строилась вокруг музыки, сейчас помешана на еде и заседает в Uilliamʼs или «Угольке»?
— Модные рестораны всегда в Москве существовали, но ведь в какой-то момент ты в любом случае перестаешь есть. После полуночи, например. А мы — совсем позднее заведение, это нас преследует еще со времен Zeppelin. Помню, Жора Петрушин все 5 лет существования клуба истерил, что в половине второго никогда никого не было. И вот ровно в 1.45 будто бы приезжала электричка, и Zeppelin заполнялся. В «Крышу» приходят еще позже — в половине третьего. А что касается смены фокуса общественного интереса на рестораны, то количество людей, для которых еда является фетишем, все равно ограниченно. Кризис в очередной раз показал: когда у людей становится меньше денег, они становятся избирательными — многие рестораны полетели. Я, например, очень спокойно отношусь к еде. У меня есть партнер, который помешан на Италии: знает итальянских поваров, хорошо разбирается в кухне, винах. А я могу взять бутерброд с колбасой и съесть его в машине — не люблю долго сидеть за столом, для меня это бесполезное времяпрепровождение. С другой стороны, я вот недавно был на Патриарших прудах в баре «Киану» — абсолютное ощущение, что я не в Москве нахожусь: на улице стоят красивые люди с бокалами, мимо проезжают машины. Даже архитектура под этим углом как-то не по-московски выглядеть стала. Патриаршие — одно из редких мест в городе, где любое заведение выживет.
Много слышал о данном заведении, наконец удалось недавно побывать. Никаких особенно положительных впечатлений не осталось. Цены средние. Охрана хамит, поскольку тупоголовые качки больше ничего не умеют. Публика относительно неплохая. Музыка не понравилась.
Давно не был но надеюсь сегодня схожу. Знакомые недавно были и сказали что все на уровне как раньше, а в некоторых деталях и лучше стало.
Ну нельзя бесконечно зарабатывать на одном концепте. Тем более ежели это клуб , тем более в Москве. Последний раз был на 8 марта публика произвела тягостное впечатление , как и обслуживание.
В общем надеюсь ничего страшного не произошло с теми кого не пустили из колонки "негативные отзывы", тк на удивление там очень грозная, но супер культурная охрана и фейс. Без этого "фильтра" клуб долго бы не проработал. На любой вопрос ответят, не то, что этот дешевый пафос Джипси со своими продажными вечеринками. И как они плевали на всех гостей, не раз обламывая привозами и сбором денег за говновечеринки в стиле Европа + . От Джипси один негатив был, начиная с музыки ! Видно было, что владельцам нужно было только срубать себе в карман, тут же все ДЛЯ гостей, по любви и на серъезке. Отсюда выходишь одухотворенным, бодрым. и счастливым, даже если просадил там всю ипотеку 😂😂😆 Крыша не позволяет себе таких косяков и всегда прислушиваются к гостям. Там своя студия. Люди работают над качественным контентом и это можно увидеть глазами, за диджеем стоит команда и внимательно смотрят на какие-то, непонятные обывателям, индикаторы. Как будто экипаж от которого зависит успешная посадка огромного лайнера. Именно поэтому он на пике с 2006 года!
Виктор Такнов, владелец самого модного клуба Москвы, рассказал, как туда попасть, почему оно того стоит и как все начиналось.
Нам удалось взять интервью у одного из самых интересных и закрытых для массмедиа людей — Виктора Такнова, владельца клуба «Крыша мира». Это честное место на клубной карте ночной Москвы. Во многом это случилось так, потому что Такнов — человек живой, импульсивный. Давно ли в глянцевых журналах вы читали откровенные интервью? Вам повезло. Оно перед вами.
О том, как все начиналось
У нас такое впечатление, что та атмосфера, которая сейчас здесь царит, ее во многом поддерживало само здание в знак благодарности за то, что мы его оживили. Когда мы зашли сюда, а это было весной, здесь была минусовая температура, оно холодное внутри было: окна заколочены, заложены кирпичом… Сначала мы обжили пространство, которое сейчас является нашим вторым танцполом, нижним. А наверху был чердак, с которого текло, мы поняли, что за небольшие деньги сможем его гидроизолировать. И вот у нас появились эти 500 метров, где умещались 200–300 единомышленников. В один прекрасный день я приезжаю на крышу. А там была такая ветхая крыша над крышей. Бью ногой, и передо мной встает вид на Сити, который начинал строиться. Когда мы увидели это, мы сразу поняли: вот оно. Снесли то, что сверху, открыли площадку, сделали настил, каким-то минимумом обошлись с самого начала.
О первой вечеринке
На первую вечеринку пришло 80 человек, через 10 минут все они ходили с телефонами по крыше с воплями «Вы где? Срочно приезжайте сюда». Ровно через две недели мы поставили фейсконтроль.
О невозможном
Мы разогнали тучи над Москвой. У нас была вечеринка в первый год. Шли дожди. В клубе оказался мой приятель, который сказал: «У меня есть ребята, которые при помощи новых технологий разгоняют облака. Квантовые пушки, которые стоят на высотках, могут сделать чудеса». Мы созвонились с этими ребятами, никто в это не верил вообще. Стоило это тогда 6000 долларов. До 5 часов утра, пока у нас не закончилась вечеринка, над нами было звездное небо, а вся Москва заливалась водой. Никто не верит, а мы говорим: «Приезжайте, у нас нет дождя».
О фейсконтроле
У нас — по барабану, когда приезжает человек на «Бентли» или «Мерседесе». Если он выходит и начинает гнуть пальцы — его никто не пускает.
О гламуре
Люди, которые создают нам проблемы, — не наша аудитория. Им нужен гламур, а у нас все просто. Все в casual. Девушки — кто-то более, кто-то менее разукрашен, но оценивают не потому, что у тебя в кармане, а по тому, есть ли с тобой о чем поговорить, посмеяться, провести хорошо время. Неважно, на какой машине ты приехал.
Читайте также: