Вдали виднеются крыши изб потемневшие от сырости и высокий барский дом

Обновлено: 04.05.2024

Привет всем! Скоро самостоятельная и требуется ответ на вопрос, вдруг попадется…спасиб…
Спишите, расставляя знаки препинания. Объясните (устно)
их расстановку.
I. 1) Уже вечерело солнце скрылось за небольшую оси-
новую рощу лежавшую в полуверсте от сада тень от неё без
конца тянулась через неподвижные поля. (Т.) 2) Карти-
на переменилась уже на чёрной скатерти полей кое-где вид-
неются белые пятна и полосы снежных сугробов. (Акс.)
3) Я стал звать хозяина молчат стучу молчат. (Л.) 4) Не-
счастья бояться счастья не видать. (Посл.) 5) На мости-
ке трудно было стоять обливали волны а ветер хлестал по
лицу солёными брызгами как плетью. (Нов.-Пр.) 6) Мне
страшно нравилось слушать девочку она рассказывала о
море незнакомом мне. (М. Г.)
II. 1) Счастливы сосны и ели вечно они зеленеют гибели
им не приносят метели смертью морозы не веют. (Н.)
2) Мне стало совестно и я не мог докончить начатой речи.
(Т.) 3) Это была песня. Прислушиваюсь напев стройный то
протяжный и печальный то быстрый и живой. Оглядыва-
юсь никого нет кругом прислушиваюсь снова звуки как
будто падают с неба. (Л.) 4) Взойдёт красно солнце прощай
светел месяц! 5) Я поглядел кругом торжественно и царст-
венно стояла ночь. 6) Успокойтесь рана не опасная. (Т.)
6) Шестнадцать лет служу такого со мной не было. (Л. Т.)
7) Хочет пить не нравятся ей вина хочет есть кусок не лезет в рот слушает как шепчется рябина как щегол за окна-
ми поёт. (Заб.)
I. 1) И дни бегут желтеют нивы с дерев спадает дрях-
лый лист. (П.) 2) Поздней осенью перед самой зимой степь
опять зеленеет. Наверху журавлиный крик птицы улетают
на юг. Внизу блеют козлы и бараны кочевники едут на зим-
нее стойбище. (Пришв.) 3) Глубже пахать больше хле-
ба видать. (Посл.) 4) Я люблю лес как бродяга для меня
он родной он дороже мне всего дороже моря и неба.
(Пришв.) 5) По лопухам по крапиве по всякой зелёной тра-
ве рассыпались белые лепестки отцветает черёмуха.
(Пришв.) 6) Будешь книги читать будешь всё знать.
(Посл.) 7) Уля попыталась поймать вожжи но не смогла
дотянуться кони едва не налетев грудью на бричку впереди
взмыли на дыбы и рванули в сторону чуть не оборвав по-
стромки. (Ф.)
II. 1) За мной гнались я духом не смутился. (П.)
2) Равнина была пустынна и печальна сжималось сердце.
(А. Н. Т.) 3) Везде тишь ни собака не тявкнет ни голос че-
ловеческий не откликнется. (Леск.) 4) По сторонам дороги
и вдали на горизонте змееобразные огни это горит прошло-
годняя трава. (Ч.) 5) Пишу жизнь выходит роман пишу ро-
ман выходит жизнь. (Гонч.) 6) Снег падал медленно
тяжёлыми пушистыми хлопьями превращая дорогу в суг-
робы он наклонял своею тяжестью деревья. (Т.) 7) Было
так из тьмы глубокой огненный взметнув клинок луч про-
жектора протоку пересёк наискосок. (Твард.)

Книга "Рассказы; Повести; Стихотворения в прозе; Дворянское гнездо; Отцы и дети"

Читать

Помогите нам сделать Литлайф лучше

Бирюк не отвечал.

– Отпусти… с голодухи… отпусти.

– Знаю я вас, – угрюмо возразил лесник, – ваша вся слобода такая – вор на воре.

– Отпусти, – твердил мужик, – приказчик… разорены, во как… отпусти!

– Разорены. Воровать никому не след.

– Отпусти. Фома Кузьмич… не погуби. Ваш-то, сам знаешь, заест, во как.

Бирюк отвернулся. Мужика подергивало, словно лихорадка его колотила. Он встряхивал головой и дышал неровно.

– Отпусти, – повторял он с унылым отчаяньем, – отпусти, ей-богу, отпусти! Я заплачу, во как, ей-богу. Ей-богу, с голодухи… детки пищат, сам знаешь. Круто, во как, приходится.

– А ты все-таки воровать не ходи.

– Лошаденку, – продолжал мужик, – лошаденку-то, хоть ее-то… один живот и есть… отпусти!

– Говорят, нельзя… Я тоже человек подневольный: с меня взыщут. Вас баловать тоже не приходится.

– Отпусти! Нужда, Фома Кузьмич, нужда, как есть того… отпусти!

– Э, да что с тобой толковать; сиди смирно, а то у меня, знаешь? Не видишь, что ли, барина?

Бедняк потупился… Бирюк зевнул и положил голову на стол. Дождик все не переставал. Я ждал, что будет.

Мужик внезапно выпрямился. Глаза у него загорелись, и на лице выступила краска. «Ну на, ешь, на, подавись, на, – начал он, прищурив глаза и опустив углы губ, – на, душегубец окаянный: пей христианскую кровь, пей…»

– Тебе говорю, тебе, азиат, кровопийца, тебе!

– Пьян ты, что ли, что ругаться вздумал? – заговорил с изумлением лесник. – С ума сошел, что ли?

– Пьян. не на твои деньги, душегубец окаянный, зверь, зверь, зверь!

– Ах ты… да я тебя.

– А мне что? Все едино – пропадать; куда я без лошади пойду? Пришиби – один конец; что с голоду, что так – все едино. Пропадай все: жена, дети – околевай всё… А до тебя, погоди, доберемся!

– Бей, бей, – подхватил мужик свирепым голосом, – бей, на, на, бей… (Девочка торопливо вскочила с полу и уставилась на него.) Бей! бей!

– Молчать! – загремел лесник и шагнул два раза.

– Полно, полно, Фома, – закричал я, – оставь его… бог с ним.

– Не стану я молчать, – продолжал несчастный. – Все едино – околевать-то. Душегубец ты, зверь, погибели на тебя нету… Да постой, недолго тебе царствовать! затянут тебе глотку, постой!

Бирюк схватил его за плечо… Я бросился на помощь мужику…

– Не троньте, барин! – крикнул на меня лесник.

Я бы не побоялся его угрозы и уже протянул было руку; но, к крайнему моему изумлению, он одним поворотом сдернул с локтей мужика кушак, схватил его за шиворот, нахлобучил ему шапку на глаза, растворил дверь и вытолкнул его вон.

– Убирайся к черту с своею лошадью! – закричал он ему вслед, – да смотри, в другой раз у меня…

Он вернулся в избу и стал копаться в углу.

– Ну, Бирюк, – промолвил я наконец, – удивил ты меня: ты, я вижу, славный малый.

– Э, полноте, барин, – перебил он меня с досадой, – не извольте только сказывать. Да уж я лучше вас провожу, – прибавил он, – знать, дождика-то вам не переждать…

На дороге застучали колеса мужицкой телеги.

– Вишь, поплелся! – пробормотал он, – да я его.

Через полчаса он простился со мной на опушке леса.

Читатель, может быть, уже наскучили мои записки; спешу успокоить его обещанием ограничиться напечатанными отрывками; но, расставаясь с ним не могу не сказать несколько слов об охоте.

Охота с ружьем и собакой прекрасна сама по себе, für sich[50], как говаривали в старину; но, положим, вы не родились охотником: вы все-таки любите природу; вы, следовательно, не можете не завидовать нашему брату… Слушайте.

Знаете ли вы, например, какое наслаждение выехать весной до зари? Вы выходите на крыльцо… На темно-сером небе кое-где мигают звезды; влажный ветерок изредка набегает легкой волной; слышится сдержанный, неясный шепот ночи; деревья слабо шумят, облитые тенью. Вот кладут ковер на телегу, ставят в ноги ящик с самоваром. Пристяжные ежатся, фыркают и щеголевато переступают ногами; пара только что проснувшихся белых гусей молча и медленно перебирается через дорогу. За плетнем, в саду, мирно похрапывает сторож; каждый звук словно стоит в застывшем воздухе, стоит и не проходит. Вот вы сели; лошади разом тронулись, громко застучала телега… Вы едете – едете мимо церкви, с горы направо, через плотину… Пруд едва начинает дымиться. Вам холодно немножко, вы закрываете лицо воротником шинели; вам дремлется. Лошади звучно шлепают ногами по лужам; кучер посвистывает. Но вот вы отъехали версты четыре… Край неба алеет; в березах просыпаются, неловко перелетывают галки; воробьи чирикают около темных скирд. Светлеет воздух, видней дорога, яснеет небо, белеют тучки, зеленеют поля. В избах красным огнем горят лучины, за воротами слышны заспанные голоса. А между тем заря разгорается; вот уже золотые жаворонки звонко поют, предрассветный ветер подул – потоком; сердце в вас встрепенется, как птица. Свежо, весело, любо! Далеко видно кругом. Вон за рощей деревня; вон подальше другая, с белой церковью, вон березовый лесок на горе; за ним болото, куда вы едете… Живее, кони, живее! Крупной рысью вперед. Версты три осталось, не больше. Солнце быстро поднимается; небо чисто… Погода будет славная. Стадо потянулось из деревни к вам навстречу. Вы взобрались на гору… Какой вид! Река вьется верст на десять, тускло синея сквозь туман; за ней водянисто-зеленые луга; за лугами пологие холмы; вдали чибисы с криком вьются над болотом; сквозь влажный блеск, разлитый в воздухе, ясно выступает даль… не то, что летом. Как вольно дышит грудь, как быстро движутся члены, как крепнет весь человек, охваченный свежим дыханье весны.

А летнее, июльское утро! Кто, кроме охотника, испытал, как отрадно бродить на заре по кустам? Зеленой чертой ложится след ваших ног по росистой, побелевшей траве. Вы раздвинете мокрый куст – вас так и обдаст свежей горечью полыни, медом гречихи и «кашки»; вдали стеной стоит дубовый лес и блестит и алеет на солнце; еще свежо, но уже чувствуется близость жары. Голова томно кружится от избытка благоуханий. Кустарнику нет конца… Кое-где разве вдали желтеет поспевающая рожь, узкими полосками краснеет гречиха. Вот заскрипела телега; шагом пробирается мужик, ставит заранее лошадь в тень… Вы поздоровались с ним, отошли – звучный лязг косы раздается за вами. Солнце все выше и выше. Быстро сохнет трава. Вот уже жарко стало. Проходит час, другой… Небо темнеет по краям; колючим зноем пышет неподвижный воздух.

– Где бы, брат, тут напиться? – спрашиваете вы у косаря.

– А вон, в овраге колодезь.

Сквозь густые кусты орешника, перепутанные цепкой травой, спускаетесь вы на дно оврага. Точно: под самым обрывом таится источник; дубовый куст жадно раскинул над водою свои лапчатые сучья; большие серебристые пузыри, колыхаясь, поднимаются со дна, покрытого мелким, бархатным мохом. Вы бросаетесь на землю, вы дышите пахучей сыростью; вам хорошо, а против вас кусты раскаляются и словно желтеют на солнце. Но что это? Ветер внезапно налетел и промчался; воздух дрогнул кругом: уж не гром ли? Вы выходите из оврага… что за свинцовая полоса на небосклоне? Зной ли густеет? туча ли надвигается. Но вот слабо сверкнула молния… Э, да это гроза! Кругом еще ярко светит солнце: охотиться еще можно. Но туча растет: передний ее край вытягивается рукавом, наклоняется сводом. Трава, кусты, всё вдруг потемнело… Скорей! вон, кажется виднеется сенной сарай… скорее! Вы добежали, вошли… Каков дождик? каковы молнии? Кое-где сквозь соломенную крышу закапала вода на душистое сено… Но вот солнце опять заиграло. Гроза прошла; вы выходите. Боже мой, как весело сверкает всё кругом, как воздух свеж и жидок, как пахнет земляникой и грибами.

3) Всё, что окружало нас, казалось необыкновенным: и поздняя луна, блиставшая над черными озёрами, и высокие облака, похожие на горы розового снега, и даже привычный морской шум высоких сосен. (Паустовский К.)

4) Хорь понимал действительность, то есть: обстроился, накопил деньжонку, ладил с барином и с прочими властями. (Тургенев И.)

2. Укажите предложение с пунктуационной ошибкой.

1) Кругом избушки всё говорило о присутствии живого человека - слабо курившийся огонёк, охапка только что нарубленных дров, сушившаяся на кольях сеть, топор, воткнутый в обрубок дерева. (Мамин-Сибиряк Д.)

2) [Дети] с особенной радостью ждали её появления, ибо знали, что вместе с ней явится полфута каких-нибудь сластей: пряников, грецких орехов. (Успенский Г.)

3) В несколько минут он [снег] покрыл все следы: заячьи, и человечьи, и санные - и так же скоро перестал. (Куприн А.)

4) На диване, на стульях - повсюду было что-то набросано. (Каверин В.)

3. Укажите предложение, в котором на месте многоточия следует поставить тире.

1) В золотистой глубине леса отражались и замирали звуки труда . скрежет камня, шорох песка, гудки машин, лязг, вскрики. (Кетлинская В.)

2) В приотворенную дверь саймы виднелось всё хозяйство Тараса . ружье на стене, несколько горшков на припечке, сундучок под лавкой, развешанные снасти. (Мамин-Сибиряк Д.)

3) В человеке должно быть всё прекрасно . и лицо, и одежда, и душа, и мысли. (Чехов А.)

4) Твоя живая тишина, твои лихие непогоды, твои леса, твои луга, и Волги пышные брега, и Волги радостные воды . всё мило мне. (Языков Н.)

4. Укажите предложение, в котором между обобщающим словом и однородными членами необходимо поставить двоеточие.

1) Всё было непривлекательно небо, и озеро, и пасмурные дали, и низкий остров. (Паустовский К.)

2) И рёв моторов, и гул зениток, и гром могучего взрыва всё было неимоверно быстрым, гневным. (Гончар О.)

3) Громадный рост Игната, его грубый голос, бородатое лицо, голова в густой шапке седых волос, сильные, длинные руки всё это придавало Игнату сходство со сказочным разбойником. (Горький М.)

4) Ни жизнь, ни власть ничто меня не веселит. (Пушкин А.)

5. Укажите предложение, в котором необходимо поставить двоеточие и тире.

1) Лицо, походка, взгляд, голос всё вдруг изменилось в Наташе. (Толстой Л.)

2) Повсюду в клубе, на улицах, на скамейках у ворот, в домах происходили шумные разговоры. (Гаршин В.)

3) Весь вечер Ленский был рассеян то молчалив, то весел вновь. (Пушкин А.)

4) И тополь, и потемневшая от влаги на солнышке кровля, и ноздреватый снег всё дышит первыми весенними запахами. (Станюкович К.)

2. Укажите предложение с пунктуационной ошибкой.

4) На диване, на стульях - повсюду было что-то набросано. (Каверин В.)

3. Укажите предложение, в котором на месте многоточия следует поставить тире.

3) В человеке должно быть всё прекрасно . и лицо, и одежда, и душа, и мысли. (Чехов А.)

1) Всё было непривлекательно небо, и озеро, и пасмурные дали, и низкий остров. (Паустовский К.)

2) И рёв моторов, и гул зениток, и гром могучего взрыва всё было неимоверно быстрым, гневным. (Гончар О.)

4) Ни жизнь, ни власть ничто меня не веселит. (Пушкин А.)

5. Укажите предложение, в котором необходимо поставить двоеточие и тире.

1) Лицо, походка, взгляд, голос всё вдруг изменилось в Наташе. (Толстой Л.)

2) Повсюду в клубе, на улицах, на скамейках у ворот, в домах происходили шумные разговоры. (Гаршин В.)

3) Весь вечер Ленский был рассеян то молчалив, то весел вновь. (Пушкин А.)

6. Укажите предложение, в котором необходимо поставить только двоеточие.

1) Всё и подлунные холмы, и тёмно-красные клеверные поля, и влажные лесные тропинки, и закатное пышное небо весь окружающий мир казался мне прекрасным. (Солоухин В.)

2) Дубровский воображал грустный образ жизни в деревне глушь, безлюдье и хлопоты по делам. (Пушкин А.)

3) Гранит, железо, дерево, мостовая гавани, суда и люди всё дышит мощными звуками страстного гимна Меркурию. (Горький М.)

4) И всё в нём и тужурка, и каракулевая шапка, и белые бурки было запачкано какой-то маслянистой жидкостью. (Полевой Б.)

7. Укажите предложение, в котором необходимо поставить только тире.

1) Солнце светит одинаково всем и человеку, и зверю, и дереву. (Пришвин М.)

2) Толпа строений людских, амбаров, погребов наполняла двор. (Гоголь Н.)

3) И в холодке под навесом, и на солнце везде расположились, разбежались утята. (Гончаров И.)

4) Всё вокруг залитое кровью поле, французы, валяющиеся грудой повсюду, разбросанные грязные тряпки в крови было мерзко и отвратительно. (Толстой Л.)

8. Укажите предложение, в котором необходимо поставить двоеточие, потому что обобщающее слово стоит перед однородными членами.

1) Небольшие домишки, огороды, переулки, кончавшиеся на береговых песках всё это выступает яснее в белёсой мгле. (Короленко В.)

2) С утра встречались странникам всё больше люди малые свой брат крестьянин-лапотник, мастеровые, нищие, солдаты, ямщики. (Некрасов Н.)

3) Опалу, казнь, бесчестие, налоги, и труд, и глад всё испытали вы. (Пушкин А.)

4) Торжество самосохранения, спасение от давившей опасности вот что наполняло в эту минуту все его существо. (Достоевский Ф.)

9. Укажите предложение, в котором необходимо поставить тире, потому что обобщающее слово стоит после однородных членов.

1) Всё в тающей дымке холмы, перелески. (Рыленков Н.)

2) Герасим ничего не слыхал ни быстрого визга падающей Муму, ни тяжкого всплеска воды. (Тургенев И.)

3) Отец совершил несколько будничных движений достал бумажник, порылся в нем, извлёк две старые трёшницы, получил билеты. (Нагибин Ю.)

4) На крокетной площадке, на лужайке, в беседке всюду та же неприязненная тишина, то же безлюдье. (Катаев В.)

Вдали, в розовом праздничном тумане вечерней зари, сияли золотые купола и кресты. Высоко на горе белые стройные церкви, казалось, плавали в этом цветистом волшебном мареве. Курчавые леса и кустарники сбежали сверху и надвинулись над самым оврагом. А отвесный белый обрыв, купавший свое подножье в синей реке, весь, точно зелеными жилками и бородавками, был изборожден случайными порослями. Сказочно прекрасный древний город точно сам шел навстречу поезду.

Этот клочок земли, окруженный с трех сторон морем и покрытый зеленеющими садами, посреди которых мелькают красивые деревенские усадьбы, походит с первого взгляда на узорчатую ленту, которая, как будто бы опоясывая весь залив и становясь час от часу бледнее, исчезает наконец из глаз, сливаясь вдали с туманным горизонтом, на краю которого белеются высокие колокольни прусского городка Пилау.

Река, загроможденная белым торосом, слегка искривилась под серебристым и грустным светом луны, стоявшей над горами. С того берега, удаленного версты на четыре, ложилась густая неопределенная тень, вдали неясно виднелись береговые сопки, покрытые лесом, уходившие все дальше и дальше, сопровождая плавные повороты Лены… Становилось и жутко, и грустно при виде этой огромной ледяной пустыни.

Фарватер шел, звучно фыркая и попрашивая поводьев. Вдали показался дом Шепетовской экономии. Из густой зелени сиреней и акаций едва виднелись его белые стены и красная крыша. Под горой небольшой пруд выпукло подымался из окружавших его зеленых берегов.

Мягкими увалами поле, уходя вдаль, поднималось к дымчатым облакам; вдали снежными буграми возвышались однообразные конусы лагерных палаток, влево от них на темном фоне рощи двигались ряды белых, игрушечных солдат, а еще левее возвышалось в голубую пустоту между облаков очень красное на солнце кирпичное здание, обложенное тоненькими лучинками лесов, облепленное маленькими, как дети, рабочими.

Часов в десять взошла луна и осветила залив. Вдали качались тихо корабли, направо белела низменная песчаная коса и темнели груды дальних гор.

Вон небо клубится передо мною; звездочка сверкает вдали; лес несется с темными деревьями и месяцем; сизый туман стелется под ногами; струна звенит в тумане; с одной стороны море, с другой Италия; вон и русские избы виднеют.

Отсюда, сверху, открывался великолепный вид во все стороны. На северо-западе виднелся низкий и болотистый перевал с реки Нахтоху на Бикин. В другую сторону, насколько хватал глаз, тянулись какие-то другие горы. Словно гигантские волны с белыми гребнями, они шли куда-то на север и пропадали в туманной мгле. На северо-востоке виднелась Нахтоху, а вдали на юге — синее море.

Деревня, где скучал Евгений,
Была прелестный уголок;
Там друг невинных наслаждений
Благословить бы небо мог.
Господский дом уединенный,
Горой от ветров огражденный,
Стоял над речкою. Вдали
Пред ним пестрели и цвели
Луга и нивы золотые,
Мелькали сёлы; здесь и там
Стада бродили по лугам,
И сени расширял густые
Огромный, запущенный сад,
Приют задумчивых дриад.

Мы ехали по широкой распаханной равнине; чрезвычайно пологими волнообразными раскатами сбегали в нее невысокие, тоже распаханные холмы; взор обнимал всего каких-нибудь пять верст пустынного пространства; вдали небольшие березовые рощи своими округленно зубчатыми верхушками одни нарушали почти прямую черту небосклона.

Я твой: люблю сей тёмный сад
С его прохладой и цветами,
Сей луг, уставленный душистыми скирдами,
Где светлые ручьи в кустарниках шумят.
Везде передо мной подвижные картины:
Здесь вижу двух озёр лазурные равнины,
Где парус рыбаря белеет иногда,
За ними ряд холмов и нивы полосаты,
Вдали рассыпанные хаты,
На влажных берегах бродящие стада,
Овины дымные и мельницы крилаты;
Везде следы довольства и труда…

Просторная поляна в лесу; справа и слева сплошной лес стеной, перед лесом, по обе стороны, невысокие кусты. Вдали, меж кустами, видны богатые шатры. Вечерняя заря догорает.

Волга задумчиво текла в берегах, заросшая островами, кустами, покрытая мелями. Вдали желтели песчаные бока гор, а на них синел лес; кое-где белел парус, да чайки, плавно махая крыльями, опускаясь на воду, едва касались ее и кругами поднимались опять вверх, а над садами высоко и медленно плавал коршун.

Видит он во сне, что идут они с княжной узкой тропинкой дремучего леса; вдали виднеется зеленая полянка; цветы лазоревые рассыпаны по ней; солнце приветливо и ярко освещает эту далекую чудную картину и светлые очертания этой красивой полянки еще резче выделяются от господствующего кругом лесного мрака, так как сквозь густолиственные верхушки вековых деревьев чуть проникают лучи дневного светила.

Месяц показался из-за лесу; там и сям по темнеющему небу зажглися звезды; вдали засеребрилось необозримое поле.

Зодчий удаляется. Поэт спускается к морю и садится на скамью. Сумерки быстро сгущаются. Рог ветра трубит, пыль клубится, гроза приближается, толпа глухо ропщет вдали, на моле, откуда видны сигнальные огни. Вверху, над скамьею, вырастает Дочь Зодчего. Ветер играет в ее черных волосах, среди которых светлый лик ее — как день.

Утренняя заря румянила снежную равнину; вдали, сквозь редеющий мрак, забелелись верхи холмов, и звезды, одна после другой, потухали на чистом небосклоне.

Необозримые луга открывались на далекое пространство; яркая зелень их темнела по мере отдаления, и целые ряды селений синели вдали, хотя расстояние их было более нежели на двадцать верст.

Скоро окончились последние лачуги местечка, и Файбиш пустил озябших лошадей рысью. Мелькнула в стороне стройная церковь с зеленой, тускло блестевшей крышей, показалась вдали низкая кирпичная ограда католического кладбища, пробежали мимо жердяные изгороди выгона. Сани выехали на широкую почтовую дорогу, на которой старые следы от полозьев блестели далеко впереди лошадей, точно металлические полосы.

С вершины перевала нам открылся великолепный вид на реку Улахе. Солнце только что скрылось за горизонтом. Кучевые облака на небе и дальние горы приняли неясно-пурпуровую окраску. Справа от дороги светлой полосой змеилась река. Вдали виднелись какие-то фанзы. Дым от них не подымался кверху, а стлался по земле и казался неподвижным. В стороне виднелось небольшое озерко. Около него мы стали биваком.

Тропою темной
Задумчив едет наш Руслан
И видит: сквозь ночной туман
Вдали чернеет холм огромный
И что-то страшное храпит
Он ближе к холму, ближе — слышит:
Чудесный холм как будто дышит.

А вдали, сквозь дерев, море виднеется, и над морем край неба просвечивает — значит, скоро заря, и нам куда-нибудь в овраге хорониться.

Узкая, длинная коса походила на огромную башню, упавшую с берега в море. Вонзаясь острым шпилем в безграничную пустыню играющей солнцем воды, она теряла свое основание вдали, где знойная мгла скрывала землю. Оттуда, с ветром, прилетал тяжелый запах, непонятный и оскорбительный здесь, среди чистого моря, под голубым, ясным кровом неба.

Помню, что по обеим сторонам нашего жилища тянулась деревня, разделенная оврагом, через который весною седые потоки с шумом бросались в реку; позади деревни, вдали чернелись леса, дремучие леса, населенные будто лешими, ведьмами и разбойниками, а впереди через реку, на высоком берегу ее, стояла деревянная церковь и кругом ее кладбище.

Сребристый стелется ковыль
Вокруг пещеры; сумрак бродит
Вдали… вот топот! вот и пыль,
Желтея, поднялась в лощине!

Вечерняя заря тихо гасла. Казалось, там, на западе, опускается в землю огромный пурпурный занавес, открывая бездонную глубь неба и веселый блеск звезд, играющих в нем. Вдали, в темной массе города, невидимая рука сеяла огни, а здесь в молчаливом покое стоял лес, черной стеной вздымаясь до неба… Луна еще не взошла, над полем лежал теплый сумрак…

Вода, небо, сверкающий вдали на солнце город, синие леса, окаймляющие берега залива, верхушки мачт на кронштадтском рейде, десятки пролетавших мимо меня пароходов и скользивших парусных кораблей и лайб — все показалось мне в новом свете.

Порой из-за верхушек деревьев мелькали вдали береговые горы и ущелья, освещенные косыми лучами осеннего солнца.

Вдали на горизонте, там, где голубой атлас моря окаймлялся темно-синей бархатной лентой, неподвижно стояли стройные, чуть-чуть розовые на солнце, паруса рыбачьих лодок.

Он ехал берегом широкого озера, из которого вытекала речка и вдали извивалась между холмами; на одном из них над густою зеленью рощи возвышалась зеленая кровля и бельведер огромного каменного дома, на другом пятиглавая церковь и старинная колокольня; около разбросаны были деревенские избы с их огородами и колодезями.

Под нами был весь Кавказ с его снеговым хребтом, с пропастями, стремнинами, пиками, а ниже — с курчавой зеленью лесов. Вдали юг и восток были закрыты туманами, и Черное море сияло, как эмаль, а на севере пестрели леса, плавни, степи, беспредельные, местами подернутые мглой…

Осенью озеро ничего красивого не представляло. Почерневшая холодная вода била пенившеюся волной в песчаный берег с жалобным стоном, дул сильный ветер; низкие серые облака сползали непрерывною грядой с Рябиновых гор. По берегу ходили белые чайки. Когда экипаж подъезжал ближе, они поднимались с жалобным криком и уносились кверху. Вдали от берега сторожились утки целыми стаями. В осенний перелет озеро Черчеж было любимым становищем для уток и гусей, — они здесь отдыхали, кормились и летели дальше.

Стояла июньская сибирская ночь, воздух был свеж, но в нем висела какая-то дымка от испарений земли и тумана, стлавшегося с реки Енисея, и сквозь нее тускло мерцали звезды, рассыпанные по небосклону, и слабо пробивался свет луны, придавая деревьям сада какие-то фантастические очертания. Кругом была невозмутимая тишина, ни один лист на деревьях не колыхался, и только где-то вдали на берегу реки стрекотал, видимо, одержимый бессонницей кузнечик.

Деревья в парке грузно опустили отягченные инеем ветви и едва шевелили ими; речка застыла; изредка вдали показывался проезжий, и тот словно нырял в сугробах, то показываясь на дороге, то исчезая.

Сначала старые дома, потом счастливые дома, глядящие в поля. Счастливые поля… Потом еловые холмы, встающие вдали, идущие вблизи… Шварцвальдские холмы…

Но прошло немного времени, роса испарилась, воздух застыл, и обманутая степь приняла свой унылый июльский вид. Трава поникла, жизнь замерла. Загорелые холмы, буро-зеленые, вдали лиловые, со своими покойными, как тень, тонами, равнина с туманной далью и опрокинутое над ними небо, которое в степи, где нет лесов и высоких гор, кажется страшно глубоким и прозрачным, представлялись теперь бесконечными, оцепеневшими от тоски…

Понемногу я начал грести, так как океан изменился. Я мог определить юг. Неясно стал виден простор волн; вдали над ними тронулась светлая лавина востока, устремив яркие копья наступающего огня, скрытого облаками. Они пронеслись мимо восходящего солнца, как паруса. Волны начали блестеть; теплый ветер боролся со свежестью; наконец утренние лучи согнали призрачный мир рассвета, и начался день.

Зелёной сетью трав подёрнут спящий пруд,
А за прудом село дымится — и встают
‎Вдали туманы над полями.
В аллею темную вхожу я; сквозь кусты
Глядит вечерний луч, и жёлтые листы
‎Шумят под робкими шагами.

Сквозь листья дождик пробирался;
Вдали на тучах гром катался;
Блистая, молния струёй
Пещеру темну озаряла,
Где пленник бедный мой лежал,
Он весь промок и весь дрожал… //.
Гроза по-малу утихала;
Лишь капала вода с дерев;
Кой-где потоки меж холмов
Струею мутною бежали
И в Терек с брызгами впадали.
Черкесов в темном поле нет…
И тучи врозь уж разбегают,
И кой-где звездочки мелькают;
Проглянет скоро лунный свет.

Он говорит лениво, спокойно, думая о чем-то другом. Вокруг тихо, пустынно и невероятно, как во сне. Волга и Ока слились в огромное озеро; вдали, на мохнатой горе, пестро красуется город, весь в садах, еще темных, но почки деревьев уже набухли, и сады одевают дома и церкви зеленоватой теплой шубой. Над водою стелется густо пасхальный звон, слышно, как гудит город, а здесь — точно на забытом кладбище.

Шатаясь по улицам, я всматривался детски-любопытными глазами в незатейливую жизнь городка с его лачугами, вслушивался в гул проволок на шоссе, вдали от городского шума, стараясь уловить, какие вести несутся по ним из далеких больших городов, или в шелест колосьев, или в шепот ветра на высоких гайдамацких могилах.

То курган, то ряд телеграфных столбов, которые друг за другом идут неизвестно куда, исчезая на горизонте, и проволоки гудят таинственно; то виден вдали хуторок, весь в зелени, потягивает от него влагой и коноплей, и кажется почему-то, что там живут счастливые люди; то лошадиный скелет, одиноко белеющий в поле.

Узкая полоса неба, видневшаяся сквозь лесную чащу, блестела яркою синевою, хотя вдали уже погромыхивал гром.

Ему представилось, как он сидит в летний вечер на террасе, за чайным столом, под непроницаемым для солнца навесом деревьев, с длинной трубкой, и лениво втягивает в себя дым, задумчиво наслаждаясь открывающимся из-за деревьев видом, прохладой, тишиной; а вдали желтеют поля, солнце опускается за знакомый березняк и румянит гладкий, как зеркало, пруд; с полей восходит пар; становится прохладно, наступают сумерки, крестьяне толпами идут домой.

Вдали ряд телеграфных столбов, и далеко-далеко на горизонте неясно обозначается большой город, который бывает виден только в очень хорошую, ясную погоду.

С трех сторон чернели гребни утесов, отрасли Машука, на вершине которого лежало зловещее облачко; месяц подымался на востоке; вдали серебряной бахромой сверкали снеговые горы.

Вдали громоздились неясные очертания города — крестообразная куча домов зябко прижалась к земле и уже кое-где нехотя дышала в небо сизыми дымами, — точно ночные сны печально отлетали.

Вдали одетые туманом курганы, может быть могилы татарских наездников, подымались, выходили из полосатой пашни: еловые, березовые рощи казались опрокинутыми в воде; и мрачный цвет первых приятно отделялся желтоватой зеленью и белыми корнями последних; летнее солнце с улыбкой золотило эту простую картину.

Читайте также:

Вдали виднеются крыши изб потемневшие от сырости и высокий барский дом

Книга "Рассказы; Повести; Стихотворения в прозе; Дворянское гнездо; Отцы и дети"

Оглавление

Читать