Строительство дубовых стен московского кремля

Обновлено: 20.05.2024

Ровно 681 год назад, 25 ноября 1339 года, состоялась закладка дубовых стен Московского Кремля. Его история всегда была тесно связана с важнейшими событиями жизни русского государства.

В XII веке Москва представляла собой маленькое поселение, форпост, защищавший путь к Владимиру. В 1156 году по повелению князя Юрия Долгорукого был построен укрепленный центр поселения — Кремль.

Выбор места для постройки был продиктован стратегическими соображениями: Кремль на высоком холме при впадении реки Неглинной в реку Москву должен защитить устья двух судоходных рек — Яузы и Всходни. Сыграла роль и красота места — холм был покрыт густым бором, а перед ним расстилались живописные луга, перерезанные петлями рек.

Самый первый Кремль занимал территорию около четырех гектаров. Кроме деревянных стен, его защищали рвы и земляные валы. В 1339 году при великом князе Иване Калите вокруг Кремля были возведены мощные дубовые стены.

Работы велись несколько месяцев и завершились к (17) 25 ноября 1339 года. Московский Кремль становится политическим центром феодального княжества, резиденцией великих князей и митрополитов. Калита значительно расширил Кремль внутри — основал Соборную площадь, образованную тремя каменными храмами: Успенским собором, церковью Иоанна Лествичника с колокольней и Архангельским собором.

Но дубовые стены Кремля не выстояли и четверти века: они сильно пострадали от пожара 1365 года, и уже Дмитрий Донской в 1367 году поставил «Москву каменную». Эти стены простояли до конца 15 века, когда новые каменные стены превратили Кремль в настоящую крепость.

Несмотря на частые пожары, Москва как город продолжала расти. В 1534-1538 годах еще одна каменная стена опоясала торговую часть Москвы (Китай-город). Классическая кремлевская застройка окончательно сложилась к середине XIX века.

Кремль как уникальный памятник российской истории с этого времени является не только сердцем первопрестольной столицы русского государства, он становится хранителем великих тысячелетних традиций и обычаев Руси, одним из главных представительских центров, где проходили важнейшие церемонии Российской империи.

Всем известно, что Дмитрий I Иванович (1350-1389 гг.), князь Московский и великий князь Владимирский получил свое прозвание Донской за победу над полчищами Мамая на Куликовом поле, расположенном вблизи слияния Дона и Непрядвы. Это хрестоматийный факт, усвоенный нами еще в школе. А что еще знаем мы об этом незаурядном человеке?

Трудное детство

В Орду за ярлыком на Великое княжение Дмитрий отправился, когда ему было всего 9 лет. Годом раньше он лишился отца — Иван II, получивший прозвище Красный, умер 33 лет отроду. Умирая, он поручил своего сына митрополиту Алексию, под опекой которого и мужал юный князь.

Женитьба

Женился Дмитрий Иванович, когда ему было 16 лет. Его невесте, дочке Суздальского князя Евдокии, было и вовсе 13. Девушку Дмитрию рекомендовал его духовник Сергий Радонежский. Летописцы сходятся на том, что брак был счастливый. Супруги, хоть и продиктован этот союз был политическим расчетом, полюбили друг друга. Евдокия родила мужу 8 сыновей и 4 дочери. Два сына умерли совсем маленькими.

Новый Кремль

Именно Дмитрию Ивановичу мы обязаны тем, что Москву и по сей день именуют «белокаменной». Ему в наследство достался Кремль из дубовых бревен, построенный еще при Иване Калите, его прадеде. Со временем стены Кремля обветшали, и в период правления Дмитрия Ивановича был построен первый каменный Кремль. Из белого камня были его башни, камнем же были обложены стены в наиболее вероятных местах штурма. От реки Неглинной до Москвы-реки был прокопан ров, который служил дополнительной защитой крепости.

До Куликовской битвы

Главное событие, благодаря которому Дмитрий Донской вошел в русскую историю как князь, начавший борьбу против ордынского ига, — знаменитая Куликовская битва 1380 года. Она была отнюдь не была первым сражением с ордынцами, в котором Дмитрий Иванович стал победителем.

До Куликовской битвы в 1378 году было еще сражение при реке Воже. Еще раньше русские полки были разбиты на реке Пьяне ханом Синей Орды Арапшей. Однако на Воже Дмитрий Иванович сумел взять реванш.

Куликовское сражение

Сражение на Куликовом поле не случайно считается поворотным пунктом в отечественной истории, когда москвичи, тверичи, суздальцы, владимирцы и жители других княжеств ощутили себя единым народом — русскими. Его значение понимали уже современники, посвятившие Куликовской битве два важных литературных произведения: «Сказание о Мамаевом побоище» и «Задонщина».

Эти тексты так насыщены символами, почерпнутыми из священной истории, метафорами и иносказаниями, что считать их серьезными источниками трудно, и специалисты по сей день по крупицам восстанавливают ход знаменитого сражения и спорят о его месте. Впрочем, есть несколько фактов, которые говорят о несомненном полководческом таланте Дмитрия Ивановича.

Скоростью маневра и верно принятым решением о форсировании Дона он вынудил Мамая вступить в битву на тех условиях и в то время, когда было удобно русским. Исход сражения предопределило использование засадного полка, мысль о котором также принадлежала Дмитрию Ивановичу.

Однако сложно понять мотивы, которые побудили его переодеться в доспех простого воина, а свое одеяние и оружие отдать другому человеку, которого татары сочли князем и постарались убить. Сам Дмитрий в это время сражался в рядах Большого полка. Теснота и давка на поле сражения была такая сильная, что Дмитрия нашли уже после победы, заваленного стволом дерева, которое рухнуло от ударов мечей сражающихся.

Князь был без сознания, но живой. Этот странный маскарад дает основания современным злопыхателям обвинить Дмитрия Донского едва ли не в трусости, но стоит представить себе, что такое средневековое рукопашное сражение, чтобы понять: речь идет о чем угодно, только не о трусости.

Смерть и посмертная слава

Ушел из жизни Дмитрий Донской еще совсем молодым, ему было 39 лет. Он оставил своим сыновьям княжество, которое за 30 лет его правления сильно увеличилось, белокаменный Кремль и безусловное главенство Москвы среди других русских земель. Донской был канонизирован Русской Православной Церковью спустя 600 лет в 1988 году.

Строительство дубовых стен Кремля

История Московского Кремля тесно связана с важнейшими событиями жизни русского государства. В 12 веке Москва представляла собой маленькое поселение, форпост, защищавший путь к Владимиру. В 1156 году по повелению князя Юрия Долгорукого был построен укрепленный центр поселения — Кремль.

Но дубовые стены Кремля простояли недолго: они сильно пострадали от пожара 1365 года, и уже Дмитрий Донской в 1367 году поставил «Москву каменную». Эти стены простояли до конца 15 века, когда новые каменные стены превратили Кремль в настоящую крепость.

680 лет назад, 25 ноября 1339 года, князь Иван Калита начал строительство нового Московского Кремля: «Того же лета заложен град Москва дубов. И срублен бысть тое же зимы в великое говение». Окончание строительства совпало со смертью князя Ивана — 31 марта 1340 г. Новый Кремль, построенный с нуля за четыре месяца и пять дней, стал прекрасным наследством, которое после отца получил его сын и преемник, следующий князь — Симеон Гордый.

История Московского Кремля, хотя бы в самых общих чертах, вдалбливается в голову со школьной скамьи. И даже потом, если кто-то совершенно позабыл азы исторической науки, сообразить, что было этих кремлей примерно три — деревянный, из белого камня и кирпичный, — всё-таки можно. Просто по той причине, что многие журналисты и писатели в рассуждениях о Москве злоупотребляют словом «белокаменная». Тут уж поневоле вспомнишь о преображениях Кремля.

Они обычно воспринимаются как неуклонный рост и прогресс. Почти как в игре «камень-ножницы-бумага» — кто круче и «сильнее»? Дубовые стволы в аршин, то есть в 70 сантиметров диаметром, — это, конечно, хорошо. Но белый камень — известняк — однозначно «сильнее» и красивее. А уж краснокирпичная крепость, шедевр фортификационной мысли своего времени — это вообще крутизна невероятная.

В целом так оно и есть. Но что будет, если сравнить эти кремли по гамбургскому счёту, задействовав главный критерий крутизны? То есть посмотреть, насколько хорошо каждый из них справлялся со своей основной функцией — противостоять военной силе врага?

Дубовый

Он простоял без малого тридцать лет — с 1340 по 1367 гг. И не был взят ни разу — ни в результате правильной осады, ни штурмом. Другое дело, что в те годы его никто, в общем, и не осаждал. И даже не приступал к его стенам «в силе тяжкой». Прежние деревянные кремли Москвы бывали взяты. Например, войсками Батыя в 1238 г. и во время Дюденевой рати в 1293 г. Бывало, что от их стен уходили несолоно хлебавши, как ушёл тверской князь Михаил Святой в 1308 г.

Но дубовый Кремль Калиты не видел внешних врагов вообще. Как бы повернулось дело, явись они под эти стены, сказать трудно. Сын и преемник Калиты был одним из самых лучших политиков своего времени — война не касалась внутренних областей его княжества никогда. Сам же он «примучил» Новгород, имел мир с Ордой и нагнул «всемогущую» Литву — после его похода Смоленское княжество от Литвы отложилось. Так что Кремлю Калиты не было нужды доказывать свою крутизну в обороне — её линия проходила вдалеке, а главной крепостью Москвы был Симеон Гордый.

Белокаменный

Словом, дубовый Кремль был всем хорош. Но вот горел часто. Примерно каждые десять лет — в 1343, 1354 и 1365 гг. На следующий год после последнего пожара юный князь Дмитрий Иванович, которому до прозвища Донской оставалось ещё четырнадцать лет, «погадав с братом своим с князем с Володимером Андреевичем и со всеми бояры старейшими и сдумаша ставити город камен Москву».

Строили со скоростью невероятной, как говорит летопись: «Начаша делати безпрестани». И жизнь показала, что в этом случае спешка была оправданной. В целом белокаменный Кремль был готов к 1368 г. В том же году его осадил литовский князь Ольгерд. Сейчас об этом забывают, но литовщина тогда казалась, да и была едва ли не хуже татарщины. Все западные пределы Московского княжества были разграблены и выжжены, а люди — перебиты или уведены в плен. Выжили лишь те, кто сумел скрыться в лесах. А ещё те, кто доверился новым каменным стенам Кремля и успел до них добежать. Потому что случилось вот как: «Олгерд же стоял около города три дни и три нощи, остаток подгородья все пожже, многи церкви и многи манастыри пожег и отступи от града, а града кремля не взя и поиде прочь». Ровно то же самое произошло и в 1370 году — Литва обломала зубы о каменные стены вторично.

Вообще белокаменный Кремль держался отлично. Трёхнедельная осада Москвы властителем Золотой Орды Едигеем в 1408 г. окончилась ничем — татары даже не пошли на штурм, их отогнали пушечной пальбой. В 1439 г. казанский хан Улу-Мухаммед явился к Москве. Трижды его войска приступали к стенам Кремля. Результат тот же — ушли, не взяв города. И совсем уже бесславно окончился поход ордынского царевича Мазовши. В июне 1451 г. он подошёл к стенам, начал готовиться к решительному штурму, но после ночной вылазки москвичей бежал, побросав всё награбленное.

Единственная осечка произошла в 1382 г. Хан Тохтамыш всё-таки вошёл в Кремль. Но как? Все приступы татар были отбиты с большим для них уроном. И тогда хан дал слово: «Ничего иного от вас царь не требует, только выйдите к нему навстречу с почестями и дарами, так как хочет он увидеть город этот, и в него войти, и в нём побывать, а вам дарует мир и любовь свою, а вы ему ворота городские отворите».

«Татарину не верь, бабе не верь, непьющему не верь» — эта пословица родилась на Руси неспроста. Слово Тохтамыша не стоило ничего — войдя в город, он учинил резню и сжёг Москву дотла.

Короче говоря, белокаменный Кремль ни разу не был взят силой. А значит, со своей функцией справился целиком и полностью.

Кирпичный

С этим на первый взгляд всё гораздо проще. Даже тот, кто по истории не вылезал из двоек, твёрдо знает, что в 1812 г. французы были в Кремле. Те, кто ещё не совсем всё позабыл, могут сказать, что и поляки там тоже побывали — сидели в Кремле в течение двух лет, с 1610 по 1612 гг. Те, кто считается продвинутыми, вспомнят, что в 1571 г. Москву сжёг крымский хан Девлет Гирей. Неужели выходит, что такой красивый и такой мощный Кремль — всего лишь декорация и проходной двор?

Ни разу. Все эти три эпизода вообще не имеют отношения к осаде и взятию крепостей. В 1812 г. Москву просто оставили. В 1610 г. поляков туда привели чуть ли не насильно — предатели из своих. Разве что в 1571 г. крымчаки пытались штурмовать Кремль. Но с чисто военной точки зрения у них не вышло ничего — стены устояли.

История Московского Кремля тесно связана с важнейшими событиями жизни русского государства. В начале XII века Москва представляла собой маленькое поселение, форпост, защищавший путь к Владимиру. В 1156 году по повелению князя Юрия Долгорукого был построен укрепленный центр поселения – Кремль. Выбор места для постройки был продиктован стратегическими соображениями: Кремль на высоком холме при впадении реки Неглинной в реку Москву должен был защитить устья двух судоходных рек – Яузы и Всходни. Но, наверное, сыграла свою роль и красота места – холм был покрыт густым бором, а перед ним расстилались живописные луга, перерезанные петлями рек. Самый первый Кремль занимал территорию около четырех гектаров. Кроме деревянных стен, его защищали рвы и земляные валы.

В 1339 году, при великом князе Иване Калите, вокруг Кремля были возведены мощные дубовые стены. Работы велись несколько месяцев и завершились к (17) 25 ноября 1339 года. При Калите Московский Кремль становится политическим центром феодального княжества, резиденцией великих князей и митрополитов. Кремль был значительно расширен внутри – в нём была основана Соборная площадь, образованная тремя каменными храмами: Успенским собором, церковью Иоанна Лествичника с колокольней и Архангельским собором.

Но дубовые стены Кремля не выстояли и четверти века: они сильно пострадали от пожара 1365 года, и уже Димитрий Донской в 1367 году поставил «Москву каменную». Эти стены простояли до конца XV века – сменившие их новые, тоже каменные, превратили Кремль в настоящую крепость.

Несмотря на частые пожары, Москва как город продолжала расти. В 1534-1538 годах еще одна каменная стена опоясала торговую часть Москвы (Китай-город). А классическая кремлевская застройка окончательно сложилась к середине XIX века.

Кремль как уникальный памятник российской истории является не только сердцем первопрестольной столицы русского государства – это хранилище великих тысячелетних традиций и обычаев Руси, а также один из главных представительских центров, где проходят важнейшие церемонии российского государства.

Подробнее

Евангельские чтения:
Лк. 5:1-11
Лк. 6:17-23

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Каждый из стоящих здесь сегодня, и взрослых, и юных, слышал, знает и воспринимает для себя в той степени, в которой может вместить, что Бог Всемогущ. То есть Он может всё, абсолютно всё. Вместе с тем, есть та степень восприятия человеком Божественного всемогущества, которая отличает каждого из нас по тому, насколько человек имеет живую связь с Богом, глубина которой определяется понятием веры. Веры, о которой апостол Иаков написал, что она мертва без дел, а дела веры – это жизнь по Божиему Закону.

Высоту Божиего Закона определяет Сам Бог, а мы, ощущая собственное несовершенство, всякий раз нарушая этот Закон, тем не менее, вступаем на путь постепенного самосовершенствования. И момент нашей готовности идти в эту сторону очень важен, потому что без принятия этого решения человеку трудно начать основательно и серьезно пытаться исполнить Божии заповеди. Это условие постижения Бога, иначе представление о Нём будет искажённым. И хотя Он всегда будет нас любить, но мы не сможем в полноте ощутить всю степень Его любви, дарующей нам то, что всегда содействует ко благу.

Поэтому рассказ о чуде, произошедшем когда-то в Галилейском море с апостолами, уставшими после бесплодных трудов в их профессиональном деле – а они были рыбаками, и, по слову Христа забросив сети в том месте, где не ловится, вытащили много рыбы, – этот пример потому нагляден, что в любой ситуации маленького или большого испытания мы должны понимать, что Бог может всё. Но это всё, вместе с тем, имеет зависимость от того, насколько сильна наша вера. В зависимости от того, как каждый из нас учится этому искусству, мы можем воспринимать происходящее с нами совершенно полярно: одно и то же событие один воспринимает как радость и милость Божию, а другой считает Божиим наказанием.

Как-то у преподобного Варсонофия Оптинского я прочитал рассказ об одном человеке, о котором много слышал и раньше, но финала его жизни не знал. Речь о светлейшем князе Александре Даниловиче Меньшикове, вышедшем из простых людей и ставшем, по меткому замечанию Александра Сергеевича Пушкина, «полудержавным властелином». А потом отбывшем в ссылку в далёкую глухую деревню. И вы знаете, преподобный Варсонофий приводит интересный факт: оказывается, Александр Данилович достиг высокой духовной жизни и был почитаем как святой в той местности, в которой подвизался, не будучи монахом, – просто он жил благочестиво. И когда его спрашивали: «А как Вам здесь – после Петербурга, посла славы, после власти?», то, крестясь, этот бывший вор, обласканный великим Императором, достигший в своей жизни высоты едва-едва отдалённой от царского престола, с радостью говорил: «Благо ми есть, яко смирил мя еси, Господи!».

Так что же это был за человек? Это большой вопрос. Если мы подключим наше земное разумение, то выставим перед ним многочисленные требования, которым следовало бы отвечать. Но если включим духовное рассуждение, то все требования уложатся в единственное пожелание, до которого надо только дорасти. Оно дано нам как ориентир в жизни, и мы находимся на пути к нему – если, конечно, вообще начали это движение.

И вот рассказ о том, что у Бога есть возможность дать каждому из нас в том месте, где ничего нет, множество улова и плодов, он очень утешителен. Ведь Господу ведомо то, что ждёт каждого из нас, ибо главная цель – искать прежде Царствия Божиего и правды Его, а остальное – всё то, что будет нужно – Господь приложит к этому как естественный довесок. Но вот дойти до этого состояния, чтобы сознательно учиться искусству искать Божиего Царства и Его правды, невозможно без добровольного и свободного стремления в ту сторону, где нередко мы с вами оказываемся перед примерами сугубого благочестия, которое в Священном Писании обильно представлено в жизни людей, стремившихся к праведности.

Одним из ярчайших примеров этого движения к правде Божией и к свету является жизнь праотца Авраама. Бог сказал ему безумные с точки зрения формальной логики слова: чтобы он взял своего единственного сына, поднялся в гору, взяв с собою дрова, и там на жертвеннике, сложенном из дров, заклал бы своего сына и принёс его в жертву Богу. Более жестокого и безумного предложения и не представить… А он пошёл. Он, как и мы, был всего лишь человеком, и он переживал и мучился по пути, но он пошёл. Пошёл потому, что слышал не только то, что ему сказано, а то, Кем сказано, осознавая, что если это Бог сказал, то оно будет во благо и на пользу и для него, и для его сына Исаака. И когда Господь убедился, что Авраам готов идти до конца, когда он дошёл до последнего рубежа, до черты, когда уже и сын был связан и положен на дрова, и всё было готово для принесения жертвы, и даже нож был занесён – вот тут Господь останавливает Авраама. Но понять это нормальному человеку невозможно, даже пытаться не стоит, если не войти в другую систему координат – в ту, которая сразу делает человека ненормальным для всего остального мира.

И вот сегодня мы тоже слышали рассказ о ненормальности. В этом месте не ловится! Более того – в этот день не ловилось даже там, где ловится всегда. Всю ночь не ловилось. Представьте: уставшие апостолы, конечно, раздражённые, как и всякий человек, не получивший того, чего искал. А они ведь не просто вышли половить ради себя, ради удовольствия – улов нужно было продать, семьи накормить. И вот такие удручённые мужчины возвращались домой после напрасно проведённой ночи, ничего не поймав. И Бог обращается к ним с тем, чтобы они забросили.

– Это невозможно, здесь не ловится…

Но они забрасывают – и оказываются не в состоянии поднять сеть от количества пойманной рыбы. И тогда Пётр, обращаясь к Богу, говорит о своём недостоинстве. И вот этот очень важный момент сегодняшнего чтения нужно для себя в сердце положить. Ведь никто из нас не достоин Его милости, но, независимо от этого, Он безмерно, абсолютно одинаково – о, чудо! – каждого из нас любит. Но степень Его любви испытать может только тот, кто пытается быть к Нему ближе. Тогда он и сам входит в это состояние, и с другими может им поделиться, отражая Божественную любовь. Преподобный Паисий Святогорец пишет: «Я только старая ржавая консервная банка, на которую падает свет, и я отражаю это солнце даже в своей худости. И в этой малости отражая его, оказывается, кого-то могу согреть – не своим светом, а Божиим». Накормить не своей рыбой, а Божией. Отдать не своё, а Божие, осознавая, что не ты даёшь, а Бог, но через тебя. Накормить, утешить, посетить, поделиться…

К этому искусству призван каждый человек. И чем серьёзнее испытание, посылаемое нам в жизни, тем ближе Бог. Чем страшнее последствия от него, тем острее чувствуется присутствие Христа. Чем опаснее и тревожнее звучат призывы, тем Бог всё больше и больше приближается к человеку, по степени обращения к Нему с нашей стороны, которого Он ожидает, потому что Им победа уже одержана, и каждому из нас уже уготовано место в Небесном Царстве. Но занять его сможет только сумасшедший, готовый идти дальше к безумию. И вот этот посыл, который прозвучал совсем недавно здесь же, в храме, когда мы читали слова из Евангелия: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мф. 16:24), он и сегодня из этой лодки звучит в наше настоящее. Так интересно, потому что всякий день приближает нас к вечности и даёт ощущение, что Бог близко и что домой скоро.

Мы здесь с вами привязываемся к тому, что есть, а Он нас тревожит:

– Не привязывайся! Ну, поживи немного, попользуйся всем этим, посмотри: Я же о тебе позаботился. Но ты про главную свою квартиру-то не забыл? Про свой небесный дом ты помнишь? Ты к нему идёшь, стремишься? Чтобы ты не привязался к этому, временному, дай-ка Я ещё немного потревожу тебя. Смотри, как всё зыбко, как ненадёжно, как всё тревожно вокруг в этом мире, где про Меня забывают. Но вот со Мною даже в любой буре, даже при плохом улове, при дурной погоде, при больных руководителях, при тебе нездоровом всё равно всё будет хорошо, если ты позовёшь Меня и будешь управлять свою жизнь со Мною вместе. Тогда ни дня, ни ночи, ни утра, ни вечера не будет – будет то самое состояние вечности, которое начнётся уже здесь, сейчас. И ты со Мной встретишься и будешь радоваться этому. Я накормлю тебя, Я дам тебе ощутить, насколько на самом деле безумен этот мир, но Я – Свят и Всемогущ.

Хорошее, удивительное евангельское слово только что мы с вами слышали. Мы живём в потрясающе благодатное время. Какое счастье! Это время невероятных возможностей и глубокой радости от того, что мы можем ощутить себя в значительной степени зависимыми от Того Небесного Отца, про Которого часто забываем, не осознавая своего недостоинства даже в Его присутствии. Помните, как у классика: «Перед кем стоишь?!». Но Бог-то не этого желает, а того, чтобы ты осознал, кто ты при Его величии. Он-то спустился с Неба, чтобы, опустившись перед тобою на колени, умыть тебе ног, но ты-то сам где? Ты Ему чем-то подобным отвечаешь? Ты Ему доверяешь? Или только тогда, когда чувствуешь, что тебе очень хорошо в своей скорлупе? Так всё хорошо стало – есть, что терять. Так удобно, так комфортно, что всё другое кажется странным, страшным… Но Он же манной небесной питал в пустыне Свой народ – это же было. Или это закончилось? Нет. Оно всегда есть, просто ты слишком далеко отошёл от этой манны, сам себя пытаешься кормить, но на Его харчи всё равно взираешь.

Какое замечательное евангельское чтение в удивительно благодатное время нашей жизни. Оно такое интересное, оно такое назидательное, перспективное – и, вместе с тем, солнечное. Давайте это заметим, давайте внимание на это обратим и порадуемся тому, что мы Богом любимы, что Он уже забросил сети в сердце каждого из нас. И там такой улов! Там такая рыба! И даже можно поднять её, но сил вытащить её не хватит – придётся делиться с окружающими. Хотя это непросто, но пытаться надо. Аминь.

Читайте также: