Зачем людей замуровывали в кирпич
Обновлено: 11.05.2024
Строительная жертва – весьма распространенный ритуал среди первобытных племен, доживший до позднего Средневековья. Его приверженцы были уверены: если в основание строящегося дома замуровать человека, то их жилище окажется под надежной защитой.
Во многих странах мира до сих пор живы предания о людях, заживо замурованных в стены или фундаменты домов. В них настолько тесно переплелись мифы и реальность, что иногда сложно отличить правду от вымысла. Однако археологи, нередко наталкивающиеся на человеческие останки при раскопке древних сооружений, свидетельствуют о том, что страшные легенды отнюдь не плод воображения наших далеких предков. У некоторых народов Европы, Америки и Азии долго жило поверье, что убитый и захороненный в основании постройки человек станет духом-покровителем дома, замка или даже целого города и будет оберегать его жителей в течение следующих поколений, а также обеспечит долговечность самой постройки. Чаще всего в качестве жертвы выбирались дети или женщины, во времена Средневековья их постепенно стали заменять на животных, но иногда было достаточно человеческой крови. Среди археологических находок на месте закладки жилищ древних славян часто обнаруживались черепа быков и лошадей. Этнографы считают, что традиции устанавливать на крышах домов «коньков» – это своеобразный пережиток ритуала строительных жертвоприношений. Впрочем, практика принесения в жертву человека сохранялась довольно долго. Самый последний пример такого ритуала был зафиксирован в 1885 году в Индокитае. Для «укрепления» города Мандалай при его основании под воротами и угловыми башнями кремля живьем были замурованы 52 человека. В наши дни отголоском строительной жертвы является ритуал, согласно которому перед тем как зайти в новый дом, в него следует запустить кошку.
Российский этнограф Дмитрий Зеленин считал, что строительная жертва – очень древний обычай, который сложился задолго до практики каменного строительства и представлений об арендной плате. По его мнению, первоначально этот обычай был связан с примитивными деревянными постройками и являлся своеобразным продолжением тотемических отношений людей к деревьям. Некоторые деревья считались тотемами рода или племени и были неприкосновенными. По поверью за нарушение табу строитель здания или первый обитатель дома могли стать жертвами мстительного дерева. Чтобы предупредить трагедию, тотемным деревьям заранее приносили жертву — ребенка, пленника, раба или животное. Обманутый тотем таким образом удовлетворялся подношением и прекращал преследование.
Известный румынский историк религий Мирча Элиаде в ритуале принесения строительной жертвы усматривает символическое повторение на земном уровне акта творения мироздания. Действительно, во многих традиционных индоевропейских культурах человеческое жилище уподоблялось Вселенной. Следуя такому ритуалу, в центре фундамента дома, который приравнивался к корням мирового древа, закладывалась строительная жертва, а дальше подобно Вселенной, которая в мифологическом представлении «разворачивалась» из единого начала, дом «разрастался» из тела жертвы. «Согласно целой группе мифов не только Космос, но и съедобные растения, человеческие расы и даже различные общественные классы зарождаются в результате принесения в жертву Первого существа, из его плоти, – пишет Элиаде. – Именно на этом типе космогонических мифов основываются жертвоприношения при строительстве».
Обычай строительной жертвы был одинаково усвоен и первобытными племенами, и высококультурными народами. Он прижился и в христианской Европе, что давало повод священнослужителям трактовать его по-своему. Так, католический богослов-этнограф Иоганн Зепп писал: «Предвечный отец положил своего собственного сына краеугольным камнем всего создания, чтобы спасти мир от истления и через смерть невинного остановить яростный натиск адских сил». В жертве при закладке дома Церковь усматривала аналогию с Божьим сыном, который крестными муками заложил фундамент здания всего христианского мира. Но, разумеется, христианская Церковь противилась человеческим жертвоприношениям. Например, сборник церковных правил и императорских постановлений, составленный в Византии, гласил: «При постройке домов имеют обыкновение класть человеческое тело в качестве фундамента. Кто положит человека в фундамент, тому наказание — 12 лет церковного покаяния и 300 поклонов. Клади в фундамент кабана или быка, или козла». Довольно мягкое наказание за человекоубийство.
«Пусть погибнет она за весь город одна»
Не только семьи или племена, но и жители целого города зачастую имели общего духа-покровителя. Чтобы обеспечить благосклонность такого духа ко всем горожанам, сербы, например, практиковали обычай закладки жертвы в городские стены. Они считали, что ни один город не устоит, если при возведении укреплений не замуровать живого человека или хотя бы его тень. Именно поэтому западные и южные славяне всегда обходили стороной строящийся дом, так как верили, что если их тень ненароком попадет на стену новостройки, то их непременно постигнет смерть. Один из князей рода Радзивиллов, видимо, верил в эти легенды, а поэтому решил замуровать в постоянно рушившуюся башню крепостной стены города Биржи молодую пару. Как показала история, башня и стены еще долго простояли, охраняя город от посягательств неприятеля. В древней Японии существовал ритуал хитобасира, согласно которому жертву (обычно мать с младенцем) замуровывали заживо в одну из опор будущего строения. Считалось, что такой обряд должен защитить постройку в случае землетрясения, военных угроз и прочих бедствий. Документально подтверждено, что в 1576 году в основание замка Маруока была замурована слепая крестьянка. Экскурсоводы Нижнего Новгорода также могут поведать леденящую сердце историю человеческого жертвоприношения, когда в основание одной из стен Новгородского кремля живьем была закопана молодая супруга местного купца Григория Лопаты. «Пусть погибнет она за весь город одна, мы в молитвах ее не забудем. Лучше гибнуть одной, да за крепкой стеной, от врагов безопасны мы будем!» – приговаривал закапывающий девушку мастер.
На чью-либо голову
Не менее древним признано поверье, по которому жертвоприношение при закладке дома спасает его жильцов от близкой смерти. Например, в современной Греции некоторые верят: кто первым пройдет мимо только что построенного здания, тот умрет в ближайшем году. Чтобы избавить человека от печальной участи, каменщики убивают ягненка или черного петуха. В России также верили, что новое здание строится «на чью-либо голову»: в нем кто-либо должен в скором времени умереть и этим «обновить» дом. Поэтому, перед тем как первый человек войдет в построенный дом, на пороге отрубали голову курицы, но ее мясо не ели. В северных губерниях обходились без жертв, в первую ночь в дом запускали петуха или кошку, и только затем туда въезжали новоселы.
Строительные жертвы приносились не только для задабривания или приглашение в дом духа-хранителя, но и для того, чтобы сама жертва стала покровителем дома. Немецкий филолог и этнограф Пауль Сартори писал, что «в старину при постройке жилых домов зарывали в землю или замуровывали в стены людей, именно детей — или в качестве жертвы примирения, или же для того, чтобы получить активного духа-защитника новому зданию». Но здесь важно было соблюдение одного условия: приносимый в жертву человек должен был пойти на заклание добровольно. Нетрудно догадаться, что таких находилось немного. В средневековой Европе строители нередко выкупали у обездоленной матери ребенка, надеясь, что он может выступить в роли такой добровольной жертвы. Этнограф Дмитрий Зеленин считал, что представление о возникновении из замурованного человека «активного духа-хранителя» жилища явно связано с примитивной идеологией, в силу которой все убитые и вообще погибшие преждевременной и насильственной смертью продолжают загробную жизнь на месте своей несчастной смерти или могилы.
Если в Западной Европе в качестве строительной жертвы предпочитали использовать живых существ, то в русской традиции чаще всего обходились без кровопролития. Много подобных примеров приводит знаменитый исследователь славянской культуры Александр Афанасьев. В частности, он пишет, что «крестьянин прежде, нежели начнёт класть основные звенья сруба, закапывает в землю у переднего угла несколько мелких монет и ячменных зёрен, чтобы в новом доме не переводились ни хлеб, ни деньги». Для процветания и богатства дома под углы первого венца бревен обычно клали клочок шерсти или горсть зерна, а в основание дома помещали кусок хлеба, щепоть соли и частицу меда. В этих же целях при укреплении матицы, на которую предстояло настилать потолок, привязывали вывороченный мехом наружу полушубок, каравай хлеба, пирог или горшок с кашей. С верхнего венца новоселы могли разбрасывать хлебные зерна и хмель, а в переднем углу дома - устанавливать зеленую ветку: все эти меры с точки зрения славян должны были обеспечить здоровье и благополучие всех членов семьи в их новом жилище.
К заточению навечно, или замуровыванию, в Европе XIV века приговаривали суды инквизиции. Эта казнь, входившая в число высших мер наказания, заключалась в том, что приговоренного помещали в каменный мешок, наглухо заделывая выходы. Замурованные медленно умирали от голода, жажды и недостатка воздуха.
Замуровывание существовало в Древней Греции. Софокл вскользь упоминает о нем в «Антигоне». Нарушив запрет царя Фив Креона, Антигона предала земле тело Полиника. Тиран вынес приговор: Антигона должна была умереть от голода и жажды в пещере, откуда не могла выйти.
Приговор к забвению. Гравюра. Частн. кол.
Та же участь ждала нарушивших обет весталок — жриц богини домашнего очага Весты, которые отбирались из числа юных девственных римлянок. На деле их чаще всего закапывали заживо, как предписывал религиозный кодекс.
В Японии в XIV и XV веках приговоренных замуровывали в опоры строившихся мостов, чтобы их дух придавал сооружению большую прочность.
Во Франции альбигойская инквизиция неоднократно приговаривала к замуровыванию еретиков из Альби, Тулузы и Каркассона. Один из эпизодов истории каркассонской инквизиции начала XIV века вдохновил Ж.-П. Лорана на создание полотна «Освобождение замурованных»: рабочие в присутствии членов муниципалитета разбирают каменную стену, преграждающую вход в тюрьму.
Замуровывание было приговором к забвению. И грозило оно не только еретикам. Веками ни закон, ни обычаи не устанавливали каких-либо четких правил содержания осужденных в тюрьмах. Таким образом, заточение зачастую означало негласный смертный приговор. В середине XIV века в одном только Париже насчитывалось от двадцати пяти до тридцати «специальных тюрем», не считая «каменных мешков» многочисленных религиозных сообществ. В камере на улице Таннери размером три с половиной на два метра десять сантиметров содержали до двадцати узников. Каждую неделю оттуда выносили несколько трупов.
В тюрьмах Большого и Малого дворцов, в Бастилии, Консьержери и Фор-Л’Эвек имелись подземные карцеры, практически лишенные доступа воздуха и света, где человека ждала неминуемая смерть.
В «нижних уставах» Малого дворца человек умирал от удушья в течение одного-двух дней.
Некоторые камеры в застенках аббатства Сен-Жермен-де-Пре находились под землей на глубине больше десяти метров. Своды были настолько низкие, что человек не мог выпрямиться во весь рост. От застоявшейся воды загнивала солома. Оказаться в подобной камере значило попасть в «рабство», «птичью клетку», «колодец», «флягу», «каменный мешок», «гроб» — все эти недвусмысленные названия и сегодня внушают ужас.
Застенки Бастилии. Гравюра с рисунка Уэльта. XVIII в. Частн. кол.
По свидетельствам той эпохи, в Гран-Шатле существовал закуток под названием «дамба Гипократа», где узники не могли ни лечь, ни встать, а их ноги всегда находились в воде.
Один из последних приговоров к замуровыванию светский суд вынес Рене Вермандуа в 1485 году. За убийство мужа ей полагалось быть сожженной на костре. Король помиловал ее, с согласия парламента приговорив к заточению и замуровыванию на кладбище «Святых мучеников», где она должна была закончить свои дни. В соответствии с приговором на кладбище построили камеру, женщину завели внутрь и навсегда замуровали выход.
Заключенных в застенках нередко «забывали». Гравюра. Частн. кол.
Замуровывание в присутствии епископа Парижа. Гравюра Людовика. Частн. кол.
В застенке, прозванном «концом благоденствия», узники умирали через несколько недель, а некоторые — через несколько дней.
Жертв спускали вниз при помощи лебедки, и наверх они уже не выбирались. Последние мгновения жизни узники проводили среди нечистот, паразитов и рептилий.
В Бастилии людей замуровывали в застенках, имевших форму перевернутой сахарной головы, где было невозможно ни стоять, ни лежать, ни сидеть.
Скелет в железной маске, найденный в Бастилии 22 июля 1789 года. Гравюра. D.R.
Оказывается, у всех народов Европы существовал варварский обычай замуровывать людей в стенах. Для чего? Стены Копенгагена, например, несколько раз обрушивались, Пока строители не взяли невинную голодную девочку и посадили за стол с едой. Пока девочка ела и играла, двенадцать рабочих сложили свод. Затем во время возведения стен около склепа играла музыка, чтобы заглушить вопли несчастной девочки.
В итальянских легендах можно найти историю о мосте через реку Арту, который все время обрушивался, пока в него не замуровали жену строителя. Мост стоит, но периодически он сотрясается от рыданий и проклятий несчастной женщины.
В Шотландии древние пикты орошали человеческой кровью все свои постройки при закладке. В Англии говорят о некоем Вортингерне, который никак не мог закончить башню, пока не пролил на фундамент кровь ребенка, рожденного без отца.
Недалеко ушли и славяне. Три брата-серба решили построить крепость, но злая русалка постоянно, год за годом, разрушала то, что возводили триста каменщиков. Пришлось умилостивить злодейку человеческой жертвой, которой должна была стать жена того брата, которая первой принесет рабочим еду. Братья поклялись держать это в тайне, но двое старших предупредили жен и, когда жена младшего пришла на стройку, ее тут же замуровали в стену. Правда, женщина упросила оставить небольшое отверстие, через которое она могла бы выкормить грудью недавно родившегося ребенка. До сих пор сербские женщины приходят к источнику, который течет по стенам крепости и имеет цвет молока.
На Руси существовали крепости-детинцы, название которых говорит само за себя. Славянские князья, приступая к закладке детинца и соблюдая обычай, посылали дружинников на дорогу с приказом схватить первого ребенка, который им попадется. Судьба ребенка была очевидна.
Но не стоит думать, что обычай приносить жертвы для прочности фундамента характерен только для Европы. Еще в XVII веке в Японии существовало поверье, что стена, возведенная над добровольной человеческой жертвой, предохранит будущих хозяев от несчастий. Для этого отыскивали самого несчастного невольника, который предпочитал жизни смерть, и заваливали его камнями в фундаменте.
В Полинезии опорная колонна храма Мавы воздвигнута над телом человеческой жертвы. При сооружении Большого дома на острове Борнео вырыли яму для центрального столба и туда опустили девушку-невольницу. Столб висел над ямой и, когда веревки перерезали, столб раздавил девушку. В Бирме при строительстве новых ворот в городе Тавойя, желая умилостивить демона, в каждую яму бросили по преступнику. В Мандалайе утопили королеву во рве, чтобы сделать город неприступным.
Известна история матроса Джона Джексона, который два года прожил среди дикарей острова Фиджи. Однажды туземцы стали перестраивать дом местного вождя племени и при этом привели каких-то людей и заживо закопали их в ямах, где были поставлены столбы для дома. Джексон подошел к одной из ям и увидел стоящего в ней человека, обхватившего руками столб, с головой, еще не засыпанной землей. Джексон спросил, почему они зарывают в землю живых людей. Дикари ответили, что дом не сможет долго продержаться, если люди не будут постоянно поддерживать его столбы. На вопрос, как могут люди после смерти поддерживать столбы, туземцы объяснили, что если люди решились пожертвовать жизнью, чтобы подпирать столбы, то сила этой жертвы побудит богов сохранить дом и после их смерти.
Что касается Америки, то индейцы приносили жертвы так часто и так много, что жестокость по отношению к ним со стороны конкистадоров часто объясняют подобным отношением индейцев к человеческой жизни.
Опалы в стене дома
Опалы в стене дома В австралийском городе Купер–Педи летнее солнце палит нещадно. Чтобы хоть как–то оградить себя от жары, жители в своих домах делают низкий первый этаж – собственно, это уже подземные помещения. Многие горожане используют для этого бывшие штольни, где
Если в начале пьесы на стене висит ружье, то (к концу пьесы) оно должно выстрелить
Если в начале пьесы на стене висит ружье, то (к концу пьесы) оно должно выстрелить Из письма Антона Павловича Чехова (1860— 1904) к литератору Александру Лазареву-Грузинскому от 1 ноября 1889 г.В оригинале: Нельзя ставить на сцене заряженное ружье, если никто не имеет в виду
ПРОГУЛКИ ПО СТЕНЕ
ПРОГУЛКИ ПО СТЕНЕ 1 Травелог — жанр заведомо неточный, и в этом его преимущество и недостаток. Недостаток — в известном приближении наблюдений, суть которого выражается пословицей «Гляжу в книгу — вижу фигу». Преимущество — в остранении, с каким, например, Наташа
В Средние века многие средневековые женщины и мужчины добровольно предпочитали быть замурованными заживо, что на сегодняшний день вызывает множество вопросов и недоумение, но в то время это было обычным делом. О том, что стало главной причиной такого решения и почему отшельники были замурованными заживо по собственной воле – далее в статье.
Жизнь отшельников восходит к раннехристианскому Востоку. Отшельниками и отшельницами были мужчины или женщины, которые решили уйти из светского мира, чтобы вести аскетическую жизнь, посвящённую молитве и Евхаристии. Они жили отшельниками и давали обет оставаться на одном месте, часто живя в келье, пристроенной к церкви.
Слово монах происходит от древнегреческого ἀναχωρητής, производное от ἀναχωρεῖν, означающего снимать. Образ жизни отшельника - одна из самых ранних форм монашества в христианской традиции.
Он внёс значительный вклад в распространение монашества как на Ближнем Востоке, так и в Западной Европе. Точно так же, как Христос просил своих учеников оставить всё позади, чтобы следовать за ним, отшельники сделали то же самое, посвятив свою жизнь молитве. Христианство поощряло их следовать Священным Писаниям. Аскетизм (скромный образ жизни), бедность и целомудрие высоко ценились. Поскольку этот образ жизни привлекал всё большее число верующих, были созданы общины анахоретов, и они построили камеры, которые изолировали их обитателей.
Эта ранняя форма восточнохристианского монашества распространилась в Западном мире во второй половине IV века. Западное монашество достигло своего пика в Средние века. Бесчисленные монастыри и аббатства были построены в городах и ещё больше в уединённых местах. В Средние века также родилось несколько религиозных орденов, таких как орден бенедиктинцев, картезианцев и цистерцианцев. Эти ордена пытались включить отшельников в свои общины, поглощая их в форме кенобитского монашества. С тех пор лишь немногие люди продолжали исповедовать свою веру, живя отшельниками, вместо того чтобы присоединиться к религиозной общине.
Жертвоприношение дочери Иеффая, замурованной, как отшельница, иллюстрация из Памплонской Библии, 1197 год. \ Фото: initiale.irht.cnrs.fr.
В правление Бенедикта Нурсийского (святого Бенедикта 516 г. н. э.) отшельническая жизнь была высшей формой монашества. Более опытные монахи могли бы рискнуть жизнью отшельника, сражаясь с дьяволом и сопротивляясь искушению. Жизнь отшельников процветала в XI и XII веках. Следуя примеру святых, тысячи средневековых женщин и мужчин присоединились к этому потоку и выбрали этот трудный образ жизни.
Они оставили всё позади и начали проповедовать покаяние и подражание апостолам. Физический труд, бедность и молитва были основными столпами их жизни. Исторический контекст повлиял на эту тенденцию. Это было время роста населения и глобальных изменений в обществе.
Города расширились, и было создано новое разделение властей. Во время этого переворота в обществе многие люди остались позади, слишком бедные, чтобы вписаться в него. Отшельническая жизнь привлекала многих из этих потерянных душ. Церковь не была против отшельников, но они знали, что за ними нужно присматривать.
Отшельники были более склонны к излишествам и ереси, чем монахи, жившие общинами. Поэтому, наряду с созданием религиозных общин, Церковь поощряла оседлость отшельников, создавая одиночные камеры, в которых содержались заключённые. Таким образом, о средневековых женщинах и мужчинах заботились, вместо того чтобы вести отшельническую жизнь в лесу или на дорогах.
Отшельники и, чаще всего, отшельницы выбирали такой образ жизни, и некоторых не только запирали в монастыре — их заживо замуровывали. Акт восхождения отшельника символизировал его смерть для всего мира. Тексты описывали отшельников как принадлежащих к «Ордену Мёртвых». Их приверженность была необратимой. Единственный путь вперёд был к Небесам.
Тем не менее, анахореты не были оставлены в своих камерах умирать. Они всё ещё могли общаться с внешним миром через небольшое отверстие в стене с решётками и занавесками. Отшельники нуждались в помощи священнослужителей и преданных, чтобы принести им пищу и лекарства и удалить их отходы. Они полностью зависели от общественной благотворительности. Если население забывало о них, они умирали.
Священные места, как правило регулировали строительство отшельнических келий. Текст XII века сообщает, что клетка составляла около восьми квадратных футов. Вместе с отверстием, через которое они получали пищу и общались с внешним миром. Крепления, примыкающие к церковным стенам, также имели агиоскоп или косоглазие - отверстие в церковной стене для последующих служб.
Внутренняя планировка была скудной. В нескольких документах упоминается яма, вырытая в земле. Отшельник стоял в этой яме, когда его замуровали, и она стала его могилой после его смерти. Стол, табурет и несколько культовых предметов дополняли его имущество. Некоторые камеры были больше, с двумя или тремя комнатами на двух этажах, но большинство были маленькими и плохо обставленными. Закоренелые отшельники жили в неотапливаемой камере, но раскопки показали, что у большинства из них были встроенные дымоходы.
Ограждение отшельницы епископом, освещение из Папского, стр. 200, ок. 1400-1410 гг. \ Фото: parker.stanford.edu.
Отшельники были частью обычной жизни в Средневековой Европе. Они были неотъемлемыми членами общества. Их жертва подала пример. Они напомнили местному сообществу о важности своих действий в мире смертных. Их камеры были расположены в ключевых точках деревни или города. Многие из них были построены вплотную к церковным стенам. Кельи, примыкающие к церквям, часто пристраивались к северной стене, самой холодной части, рядом с хорами.
В Англии такая пристройка обычно находилась внутри церкви, рядом с частными часовнями. Некоторые из них можно было найти вдоль оборонительных стен городов, обычно рядом с воротами. В этом случае отшельник служил духовным наставником врагов города. Даже если они не могли действовать напрямую в случае вторжения, они иногда были способны на чудеса.
Хроника XV века повествует об отшельнице из Баве, города на севере Франции. Она спасла местную церковь от сожжения свирепыми капитанами, умоляя их остановиться во имя Христа и предлагая каждый день молиться за их души. Такие опоры-пристройки также можно было найти на мостах, рядом с больницами и лепрозорием или среди кладбищенских могил.
Персеваль встречается со своей тётей, затворницей, озарённой прозой Тристана, ок. 1450-1460 гг. \ Фото: pop.culture.gouv.fr.
Местные власти и монастыри заботились об отшельниках. Иногда они выбирались после нравственного исследования и становились собственностью города или монастыря. Власти оплачивали их еду, одежду, лекарства и расходы на похороны. Даже короли брали отшельников под свою защиту. Карл V, король Франции во второй половине XIV века, попросил о присутствии анахорета из Ла-Рошели. Король заставил её приехать в Париж и поселил в хорошей келье из-за её святой репутации. В Англии записи королевских счетов показывают, что некоторые короли предоставляли пенсии нескольким отшельникам.
Кто был настолько предан или безумен, чтобы совершить этот огромный прыжок веры? Сегодня выбор монашеской жизни — это призвание. Большинство отшельников или отшельниц были мирянами, часто бедными и без образования. Исключения также существовали. Несколько состоятельных мужчин выбрали жизнь отшельника. Они потратили свои деньги на строительство своих камер и даже наняли слугу, чтобы присматривать за ними.
Большинство из них были средневековыми женщинами. Желание вести отшельническую жизнь часто проистекало из желания покаяться. Некоторые из них были бывшими путанами. Церковь, а также монастыри, поощряли заточение распутных дев, чтобы уберечь их от похотливой жизни.
Некоторые становились отшельниками из-за отсутствия у них перспектив. Средневековые женщины, не имевшие приданого, не могли выйти замуж или даже вступить в религиозную общину. Другие были жёнами священников, которые присоединились к отшельнической жизни после того, как Второй Латеранский собор 1139 года ввёл безбрачие священников. Другие были вдовами или брошенными жёнами.
Иветта из Гюи, бельгийская девушка конца XII века, стала отшельницей по другой причине. В детстве Иветта хотела стать монахиней, но её отец, богатый сборщик налогов, заставил её выйти замуж в тринадцать лет. Иветта так яростно презирала супружеский долг, что желала смерти своему мужу. Её желание было исполнено пять лет спустя, когда она овдовела. Она отказалась снова выходить замуж и начала заботиться о бедных и прокажённых. Иветта потратила на это почти всё своё состояние, хотя её семья пыталась переубедить её, забрав у неё детей. Вместо этого Иветта оставила всё, чтобы жить в камере среди прокажённых. Святая прославилась благодаря своей преданности и мудрым советам, которые она давала.
Преданные собрались вокруг её камеры и сделали большие пожертвования, позволив ей руководить строительством больницы. В конце концов ей даже удалось обратить в свою веру своего отца, который поступил в аббатство.
Камера была явно задумана для того, чтобы заставить страдать её обитателя. Отшельник, который стал безвозвратно мёртвым для мира, должен был страдать, точно так же, как в Страстях Христовыв. Идеальный отшельник преодолевал страдания и искушения, поднимаясь к святости. Его тюрьма стала вратами в Рай. Но реальность часто была далека от этого.
Некоторые отшельники вели свою греховную жизнь, притворяясь, что молятся, когда мимо проходили прохожие, или сплетничали с ними. Как бы невероятно это ни звучало, быть замурованным заживо стало завидным положением. Отшельников кормили и заботились о них, в то время как в эти трудные времена многие люди умирали от голода. Их жертва внушала уважение и благодарность их общине.
Других отшельников, которые не смогли привыкнуть к этому экстремальному образу жизни, постигла ужасная участь. Тексты сообщают, что некоторые из них сошли с ума и покончили с собой, хотя самоубийство было запрещено Церковью. Стихотворение начала XIV века повествует об отшельнице Руана на северо-западе Франции. В тексте говорится, что она сошла с ума, и ей удалось сбежать из своей камеры через маленькое окошко, чтобы броситься в горящую печь соседней пекарни.
В VI веке Григорий Турский, епископ и известный историк, сообщил несколько историй отшельников в своей «Истории франков». Один из них, юный Анатоль, замурованный заживо в возрасте двенадцати лет, жил в камере, такой маленькой, что человек едва мог встать внутри. Через восемь лет Анатоль сошёл с ума и был доставлен на могилу Святого Мартина в Туре в надежде на чудо.
Анахореты были неотъемлемой частью общества на протяжении всего Средневековья, но они начали исчезать в конце XV века, во время Возрождения. Смутные времена и войны, несомненно, способствовали разрушению нескольких ячеек. Церковь всегда рассматривала жизнь отшельников как нечто потенциально опасное, искушения и еретические злоупотребления были рискованными. Тем не менее, это, вероятно, были не единственные причины их постепенного исчезновения. В конце XV века затворничество стало формой наказания. Инквизиция пожизненно заключала еретиков под стражу. Одна из последних отшельниц кладбища Святых Невинных в Париже была заперта в камере, потому что убила своего мужа.
Король ведёт беседу с отшельницей, Песнопения Ротшильда, Йель Бейнеке. \ Фото: sourcebook.stanford.edu.
Множество сказок и легенд повествуют об историях средневековых женщин и мужчин, которые решили провести остаток своей жизни замурованными в маленьких камерах за свою веру. Как бы странно это ни выглядело, анахореты действительно были неотъемлемой частью средневекового общества.
Представьте девушку, вмурованную в стену замка. Это кажется не более чем образом из какого-нибудь исторического хоррора, не так ли? А между тем были времена, когда это считалось обычным явлением. Несколько веков назад этот прием использовали при строительстве — люди верили, что подобный ритуал позволяет укрепить стены и предотвратить их преждевременное разрушение. И исторические летописи сохранили записи о таких случаях. Одна из самых известных легенд — о девушке, замурованной в стене Кревского замка, который по сей день стоит в Республике Беларусь.
Легенда
Кревский замок находится в агрогородке Крево, что в Сморгонском районе Гродненской области Беларуси. Построен он был, предположительно, в XIII–XIV веках. В это время в Крево строительство велось в основном из дерева, однако применялся и камень. Каменных построек было немного, как и строителей, способных качественно выполнить работы. Поэтому часто каменные сооружения не выдерживали нагрузок и разрушались. Но вопреки ожиданиям и здравому смыслу, винили в этом совсем не тех, кто их строил.
В то время были распространены языческие верования, определявшие жизненный уклад и восприятие мира. Строительная отрасль не была исключением: во всех неудачах видели мистические причины, устранить которые пытались все теми же мистическими способами. В частности, приносили человеческие жертвы. Именно благодаря этой традиции Кревский замок не теряет своей популярности до сих пор — ведь по легенде в одной из его стен была замурована девушка.
Началось все с того, что после завершения строительства одна из стен Кревского замка обвалилась. Ее восстановили, но это не помогло. Вскоре стена опять разрушилась. Сегодня строители догадались бы, что причина обвала — неустойчивый грунт, ведь замок стоит на холмах, вблизи места слияния ручья и реки, но зодчим тех времен это просто не пришло бы в голову. Их мировоззрение говорило о том, что стоит укрепить строительство жертвоприношением.
Было решено обратиться к волхвам, которые быстро определили подходящую кандидатуру. Ею оказалась девушка, которая добровольно появится у стен замка первой после полудня. Такая появилась в тот же день — молодая жена одного из строителей. Она так любила новоиспеченного мужа, что торопилась как можно скорее принести ему обед и появилась у замка сразу после наступления полудня. Однако благодарности любимого девушка не получила. Вместо этого ее заживо замуровали в стену. С тех пор каждый, кто приложит ухо к стене замка, может услышать ее плач, который не прекращается по сей день.
Альтернативные версии
У этой легенды существует и альтернативная версия. От основной она отличается тем, что волхвы определили в качестве подходящей жертвы не ту девушку, которая придет после полудня, а ту, которая отличается необычайной красотой и еще не вышла замуж.
Жители Крево определили на роль жертвы прекрасную девушку, к которой уже не раз приходили женихи с предложением руки и сердца. Замужество могло спасти ее от печальной участи, да только красавица всем желающим отказывала: никто не был ей мил. Тот же претендент, которому она готова была ответить согласием, не пришелся по душе родителям из-за того, что был слишком беден. Потому вечная невеста и осталась одна. Жила она в родительском доме с собакой, которую нашла однажды на улице.
Говорят, что именно ее норовистый характер стал причиной народного выбора. Именно неудавшиеся женихи предложили ее в качестве идеальной жертвы, а родители не смогли или не захотели защитить. И только собака до последнего оставалась с девушкой: ее замуровали в стену вместе с ней.
В еще одной версии событий все происходит так же, как и в предыдущей, с той лишь разницей, что речь об обязательной жертве не идет. Девушку с собакой замуровывают в стену исключительно по приказу местного князя. Он был влюблен в девушку и даже выиграл ради нее дуэль, убив другого князя. Но, получив отказ, проклял красавицу и вынес ей страшный приговор — быть заживо замурованной в стене замка вместе с собакой.
Согласно этому варианту, обитатели замка несколько дней слышали истошные крики и лай, доносившиеся из той самой стены. И хотя звуки вскоре затихли, душа девушки не осталась в стене вместе с телом. Она выбралась наружу и с тех пор тенью бродит в новолуние по развалинам Кревского замка. И с ней рядом — ее верная собака. Вот только случайные свидетели не советуют следовать за девушкой и искать с ней более близкого знакомства. Это может закончиться плохо: душа красавицы очень завистлива к живым и все еще не смирилась с собственной гибелью. Она может отвести человека в опасное место, подставить его под падающие камни или просто испугать до полусмерти.
Также девушка-призрак боится возвращения в стену и ищет жертв среди живых для того, чтобы самой остаться на свободе. Если самостоятельно отыскать подходящего человека у нее не выходит, девушка обращается к охотникам и обещает им несметные богатства за каждую приведенную жертву.
Современное продолжение легенды
Среди исследователей истории Кревского замка ходит легенда, согласно которой дух замурованной девушки пытался привлечь к своим «темным делам» меркантильных посетителей. Так, одному молодому человеку девушка якобы предложила сундук золота и жизнь в роскошном замке за то, чтобы тот ограбил костел и навсегда освободил ее, сняв наложенное проклятие. Мужчина согласился, однако исполнить обещание не смог. Когда он отправился ночью в костел и принялся собирать там золото, то упустил из виду золотой подсвечник, который был слишком сильно закопчен. Не заметив его, парень попытался покинуть святыню, но внезапно начавшаяся снаружи буря не дала ему открыть дверь. Испугавшись наказания, молодой человек бросил все награбленное и убежал. Дальнейшая его судьба, как и имя, осталась неизвестна, а вот душа замурованной в Крево была проклята еще на сотню лет.
После этой истории «охотников» на душу замурованной девушки стало гораздо меньше. Сама же она стала проявлять куда меньшую активность. Сегодня Кревский замок почти полностью превратился в руины. Полноценные работы по его восстановлению до сих пор не начаты, да и будут ли? Слишком много здесь происходило непонятных событий, и само это место относится к посетителям очень недружелюбно. Находиться здесь опасно: в любой момент на голову может рухнуть камень, выпавший из древней кладки. Замок стремится к разрушению с самых давних времен, что делает реставрацию почти полностью бесполезной.
Поддержите DARKER!
Это важно! Нам нужна ваша помощь. Станьте спонсором DARKER и получите эксклюзивный ранний доступ к материалам из новых номеров и не только!
Читайте также: