Строительство из белого камня на руси
Обновлено: 15.05.2024
Электронная научная библиотека
по истории древнерусской архитектуры
Источник: Галашевич А.А. О белокаменном строительстве в XVII–XVIII вв. Тезисы доклада на шестой научной конференции по проблемам русской художественной культуры XVII–первой половины XVIII вв. («Филевские чтения»). 20– 23 декабря 1999 г. Все права сохранены.
Размещение электронной версии в открытом доступе произведено: www . archi . ru . Все права сохранены.
Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2006 г.
А.А. Галашевич
О белокаменном строительстве в XVII–XVIII вв.
Вскоре после освящения церкви в Дубровицах, недалеко от нее в Подмосковных вотчинах освящается или закладывается еще четыре ярусных белокаменных храма. Три из них в усадьбах Апраксиных, ближайших родственников и сподвижников Петра I: Никольская церковь 1705 г. в усадьбе Стрелково, принадлежавшая стольнику А.М.Апраксину; в имении Полтево - соименный храм 1706 г. возводится по заказу генерала-адмирала графа Ф.М.Апраксина - брат царицы Марфы, жены царя Федора Алексеевича; в усадьбе их другого брата - графа Петра Матвеевича в Таболове (г.Воскресенск) - Успенская церковь 1705 г., закончена в 1721 г.; четвертую церковь - Никольскую построили чуть позже в 1731-1738 гг. в дворцовом селе Домодедове по проекту архитектора Г.Шеделя.
Помимо того, что все церкви возведены из однородного материала и ярусные, три из них имеют ярко выраженные черты "нарышкинского" узорочного барокко, а четвертая, восходящая к тому же самому периоду, в декоре явно ориентирована на формы западноевропейского, читай петербургского барокко.
В 1708 г. в усадьбе Кривцы, имение Волконских, заложили храм, у которого низ белокаменный, а верх выполнен из кирпича, но имеет все признаки круга "нарышкинских" памятников и пышный белокаменный декор. Белокаменное строительство имело продолжение в 1754 г.: в с.Жилино на средства прихожан была построена Успенская церковь с наиболее простой композицией храма в виде двусветного четверика и с прямоугольной в плане апсидой и со скупым декором из пилястр.
Начиная с 70-х гг. XVIII столетия в подмосковных селах возникает несколько белокаменных церквей. Четыре из них имеют один общий композиционный и декоративный прототип. Это Воскресенская церковь 1697 г. в с.Колычеве, у которой две трети верха перестроена во вт.пол. XVIII столетия и получили кокошники, украшенные раковинами. Подражая ей, в 1770 г. (по некоторым сведениям в 1764 г.) строится церковь Рождества Богородицы в с.Верхнее Мячково. Церковь возводится, по-видимому, той же самой артелью, что и предыдущий храм. В 1786 г., в с.Зеленая слобода возводится аналогичная им Покровская церковь. В 1792 г. в с.Шубино построили Успенскую церковь. В отличие от предыдущих, она имеет внутреннюю и наружную облицовку кирпичного массива стен из белого камня, кирпичные своды и словно "усохший" декоративный наряд кокошников, отдаленно напоминающий сочные раковины предыдущих церквей. Все четыре церкви возникли в селах, где традиционный промысел крестьян - ломка, распиловка, обжиг и поставка в столицу белого камня и извести. Крестьяне этих сел еще в начале столетия были приписаны к Приказу каменных дел и с ликвидацией его продолжили свое занятие по добыче, обработке и поставкам белого камня. Привычкой к работе по белому камню можно объяснить ориентацию местных "зодчих" в родных для них местах на архаизирующие формы церквей к.XVII столетия окрестных сел и усадеб.
В к. XVIII - н. XIX столетия возникает еще несколько белокаменных церквей, построенных в смешанной технике с белокаменной облицовкой и кирпичными перекрытиями: Владимирская церковь в селе Быкове (проект приписывается не без основания В.И.Баженову); построенная на средства владельцев гр. В.И.Головкина белокаменная церковь Бориса и Глеба Борисоглебского погоста 1795 г.; Никольская церковь 1790-1794 гг. в с.Лямцино, возведенная на средства прихожан, выстроенная в смешанной технике из кирпича и белого камня с преобладанием последнего - Покровская церковь в с.Буняково 1809 г. и Ильинская - в с.Ильинское 1815-1829 гг. Все упомянутые храмы территориально входили в состав Мячковской волости или находились в селах и усадьбах, расположенных на приграничных с этой волостью территориях, вдоль рек: Пахра, Москва и Ока. Традиционный промысел крестьян белого камня в Мячковской волости, "избыток" строительного материала - белого камня - одна из основных причин сложения этого "гнезда" белокаменного строительства Подмосковья.
Другое "гнездо" традиционного белокаменного строительства - Старицкий уезд Тверской губернии, откуда в древности белый камень поступал в Заволжские монастыри и города, а, начиная с XVIII столетия - в Петербург. Северная столица для крестьян Старицкого уезда насильственно, а затем традиционно служила местом отхожего строительного промысла. В Тверском крае в XVII столетии не было выстроено ни одного белокаменного храма. Некоторые из них получали пышное белокаменное убранство: Тверской кафедральный собор, церкви Желтикова монастыря XVII в., церковь в с.Берново (н. XVIII столетия) и т.д. Для выполнения царских строительных заказов в Тверь направлялись московские мастера. Этим, возможно, и объясняется длительное отсутствие собственных строительных кадров. Строить из белого камня в районе Старицы, как и под Москвой, начали также в усадьбах, но позднее, по сравнению с Подмосковьем. В усадьбе Чукавино в 1740-1747 гг. родственники императрицы Елизаветы Петровны выстроили белокаменную церковь с пышным декоративным оформлением фасадов рельефами, сюжетными горельефами и четырьмя скульптурными фигурами Евангелистов в рост по углам четверика. Композиция основных объемов храма, увенчанного узким восьмериком, и многоярусная колокольня не имеют для себя аналогов среди окрестных памятников и даже среди памятников центральной полосы России притом, что церковь не выбивается из общего направления развития архитектуры своего времени. Спустя несколько лет в 50-е гг. XVIII в. в усадьбе владельцами Чеглоковыми, в смешанной технике из белого камня и кирпича, строится главный дом, при этом снаружи массив стены выполнен полностью из белого камня, за исключением углубления руста, где кирпич выходит полосой на фасад, как бы подчеркивая эту декоративную форму.
Храм с узким восьмериком над четвериком с небольшими габаритами в плане в 1750 г. строится в с.Мелтучи. Судя по композиции - это еще один усадебный храм. Его декоративное убранство явно ориентировано на барочные столичные образцы. Старицкое белокаменное строительство в XVIII в. в отличие от подмосковного, почти не испытало влияния "нарышкинской" архитектуры. Оно ориентировано, скорее, на столичное зодчество, хотя восприняло и интерпретировало его по-своему. Даже в монастырском строительстве, традиционно консервативное, в белокаменном строительстве прослеживается откровенная ориентация не на привычные московские образцы, а на барочную столичную архитектуру Петербурга. Например, в оформлении фасадов белокаменного Вознесенского собора Старицкого Вознесенского монастыря (1755-1763 гг.). Наличники этого храма вполне можно принять за дворцовую декорацию какой-то императорской усадьбы под Петербургом. В связи с этим мало что можно добавить и по отношению к белокаменной сельской церкви из Байково (1777 г.) и к церкви в с.Холохольня (1784 г.)
Другая особенность Старицкого белокаменного строительства - это чрезвычайно "бытовое, потребительское" отношение к белому камню, как к подручному строительному материалу. Из белого камня под крестьянские деревянные дома поводятся фундаменты, в селах устраивают погреба, колодцы, водосливы, опоры для мостов и даже строят небольшие арочные мосты; в городе выкладывают тротуары из белокаменных плит, делают классицистические подпорные противооползневые стенки, водотоки и т.д. По селам, еще в конце прошлого столетия ставят белокаменные часовни, поклонные кресты, межевые знаки и т.д. Особенно показательно для Старицы и окрестностей "утилитарные" строительства белокаменных узниц, начиная с XVIII столетия, которые устраивали в склонах волов Древнего городища или в холмах при дорогах.
(Работа выполнена при поддержке РГНФ. Грант 9904-00-42 4 а/ц.)
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Наверное, далеко не все знают, что знаменитый белый камень, наградивший Русь эпитетом «белокаменная», послуживший материалом для строительства и изготовления украшений многих дворцов и храмов, выдержавший испытания веками – это древнейший природный материал известняк. Эта широко распространенная горная порода возникла на Земле много миллионов лет назад на дне древних морей из морских осадков и занимает более 10% отложений покрова нашей планеты. Известняк почти полностью состоит из кальцита и имеет уникальную внутреннюю структуру: объем внутренних пор достигает 20-30% от объема камня, благодаря чему минерал «дышит». Этим объясняется высокая морозостойкость белого камня, а значит, и его долговечность. Пленка выветривания, которой со временем покрывается материал, предотвращает дальнейшее химическое разрушение камня. Твердость кристаллов кальцита придает известняку высокую прочность, а мелкозернистость и наличие пор делают его одним из самых удобных для обработки материалов. Последнее свойство во многом и определило роль белого камня в архитектуре многих стран мира, в том числе древней Руси.
Добыча и обработка известняка
Добыча известняка проводилась довольно просто - способом ломки. Назывался он так потому, что верхний слой породы поднимали ломами и разбивали ударами молота по железным клиньям. Небольшие куски камня вытаскивали вручную, для более крупных применяли приспособление типа ворота, которое приводили в действие от десяти до двадцати рабочих.
Распиловка камней на блоки осуществлялась вручную простой железной пилой. В процессе работы на место распила добавляли песок (как абразив) и воду, делающую натуральный камень более мягким и податливым. Часть добытого известняка шла на обжиг для получения извести, бруски и блоки предназначались для строительства фундаментов и стен, а плоские плиты шли на внешнюю и внутреннюю отделку зданий.
Обработка изделий из белого камня также осуществлялась вручную: неровности поверхности скалывали специальным инструментом, а затем шлифовали с помощью речного песка и чугунной гладилки. Для шлифовки фигурных элементов изготавливали отдельные терки, повторяющие формы выступов. Для придания готовым изделиям дополнительной прочности их высушивали под солнцем или в специальных печах.
История изделий из известняка
На Руси использование известняка началось со времён постройки князем Андреем Боголюбским храма Покрова на Нерли, в 1165 году. По преданию, камень для постройки был привезён из булгарского царства, над которым князь одержал победу за год до начала строительства церкви. Белокаменные резные рельефы украсили стены постройки, а центральной фигурой в композиции стал восседающий на троне царь Давид, левой рукой держащий псалтырь, а правой творящий благословление.
Впрочем, до храма Покрова на Нерли был построен белокаменный Храм Бориса и Глеба в селе Кидекша под Суздалем, и датой его сооружения называют 1152 год.
Дальнейшее строительство на Руси велось из местного известняка. Его добычу начали по указу Дмитрия Донского, решившего окружить Московский Кремль каменной стеной. С тех пор белый камень стал использоваться повсеместно как для строительства, так и для художественного оформления сооружений орнаментами и порталами. Белые и желтоватые мячковские известняки стали идеальным материалом для создания изысканной резьбы и скульптурных композиций, а мастеров, трудившихся над ними, называли камнесечцами.
Одним из прекраснейших белокаменных сооружений стала церковь Знамения, построенная в селе Дубровицы, неподалёку от Подольска. Она возведена из блоков мячковского известняка и украшена удивительной резьбой в виде листьев и гроздьев винограда, вьющихся по стенам. Мастерство строителей и резчиков по камню позволило создать храм, признанный одним из шедевров мирового искусства.
Для изготовления барельефов белый камень стал активно использоваться во второй половине XV века. Именно тогда зодчим и скульптором Василием Ермолиным были изготовлены два барельефа, установленных на Спасской (ранее называвшейся Фроловой) башне Московского Кремля. С наружной стороны ворот был установлен герб города Москвы, изображающий Георгия Победоносца. А через двадцать лет после этого события, в 1466 году, сторону башни, обращенную на Кремль, украсил барельеф с фигурой Дмитрия Солунского.
Но самый пик популярности белого камня на Руси пришелся на начало XIX века. Тогда было изготовлено множество скульптур и резных украшений, среди которых более трехсот скульптором Иваном Витали.
Вскоре после победы русского народа в Отечественной войне 1812 года на Воробьёвых горах началось строительство храма Христа Спасителя, как благодарность за заступничество Всевышнего и как памятник мужеству русского народа. По замыслу архитектора А.Л. Витберга это грандиозное сооружение должно было быть видно из любой точки столицы.
Материалом для фундамента храма был выбран известняк. Для того, чтобы его доставка не обходилась слишком дорого, добыча этого камня началась в селе Григорово, расположенном неподалёку от Москвы. Однако из-за наличия подземных ручьев и непрочности почв на Воробьевых горах строительство пришлось завершить и выбрать для храма другое место - на берегу Москвы-реки, неподалеку от Кремля. После окончания строительства на Воробьевых горах были приостановлены и григоровские разработки известняка. К этому месторождению возвратились уже позже, через 15 лет, когда приступили к новому строительству храма.
Для отделки стен использовался плотный белый известняк, разрабатывавшийся в окрестностях Коломны. Также для внутренней и наружной облицовки применялись другие природные камни - темно-зеленый лабрадорит, розовый шокшинский кварцит, разноцветные мраморы. Храм Христа Спасителя строился почти 40 лет, и по окончании работ выглядел белой глыбой, похожей на гигантский айсберг. Таким он остался в памяти современников даже после того, как это величественное сооружение было разрушено.
Со времен использования в качестве отделочного материала белого камня на Руси было создано множество великих архитектурных шедевров, некоторые из которых славятся не только в стране, но и за рубежом. Некоторые из них, к сожалению, не сохранились до наших времен, но большая часть церквей, дворцов и усадеб восхищает своей красотой и изысканностью отделки и по сей день.
Применение известняка в наше время
С середины прошлого века разработки природного камня в России стали проводиться взрывным способом. С одной стороны это значительно облегчило труд рабочих, с другой – резко сократило использование в строительстве и отделке известняка. Причиной тому была специфика месторождений белого камня, залегавшего слишком тонкими пластами, чередовавшимися с мергелями и глинами. Взрывной способ обрушивал вместе со слоями известняка и сопровождавшую их ненужную породу, перемешивая их и затрудняя добычу камня.
Почти полностью прекратилась разработка известняка для облицовки в Мячковских карьерах: камень оттуда поставлялся довольно редко, для особых заказов.
В настоящее время разработка известняка стала активно возрождаться. Всё больше зданий стало обретать изящную белокаменную отделку, возвращая России забытый эпитет «белокаменная». Восстановлением облицовки памятников старины занимаются бригады квалифицированных специалистов и резчиков по камню. Их новые работы не уступают творениям древних мастеров, а благодаря использованию новых современных инструментов, художественная резьба стала более изящной, утонченной.
Вновь открытые по всей России каменоломни позволяют поставлять специалистам по обработке камня известняки различных видов и оттенков – от ослепительного белоснежного до благородного желтоватого. Но специалисты по камнеобработке не ограничиваются камнем только российских месторождений: известняк успешно поставляется и из зарубежных стран, в том числе и из Италии.
Как известно, подавляющее большинство храмов домонгольской Владимиро-Суздальской земли возведено из белого камня. Рядом – в Киевской, Черниговской, Смоленской, Рязанской, Новгородской землях – все строительство велось из кирпича (плинфы) или в смешанной технике. Кроме Суздаля.
При Владимире Мономахе, в Суздальском крае еще строили из плинфы и в смешанной технике. Белокаменное же строительство началось в середине XII века при Юрии Долгоруком и продолжалось более трехсот лет – из белого камня строили и в Московском княжестве. А в середине XV века произошел практически повсеместный возврат к кирпичу.
Эта ситуация, в истории русской архитектуры уникальная — переход в середине XII века от дешевого и технологичного кирпичного зодчества к более дорогому и менее технологичному белому камню, его трехсотлетнего использования и возврата к кирпичной технике в середине XV века.
Факты, порождающие множество вопросов:
– почему в середине XII века Юрий Долгорукий начал строить во Владимиро-Суздальской земле не из кирпича, а из белого камня, который обходился в десятки раз дороже обыкновенного кирпича. (за счёт несравненно более сложной добычи, транспортировки и обработки)
– Почему белый камень и при потомках Юрия остался господствующим видом строительного материала?
– Почему в «преемнице» Суздаля – Москве – эта традиция продолжалась еще очень долго и прекратилась только в середине XV века?
Подлинное зеркало каждой эпохи – это архитектура. Возможно, изучив характеристики эпох Юрия Долгорукого, Андрея Боголюбского, Всеволода Большое Гнездо и их потомков — всех тех, кто настолько неравнодушен был к белому цвету, можно будет прочесть хоть какую-нибудь информацию, найти ответы на поставленные вопросы. Быть может, белый цвет в строительстве был продиктован из политических соображений, религиозных, а может — исходя из личных симпатий и антипатий… Благо исследований в этом вопросе проводилось немало.
До середины XV века каменное строительство на Руси вели исключительно князья. Именно они отвечали за добычу камня, возведения крепостей и дворцов, всех каменных храмов и в городах, и в селах, и в монастырях.
Особое пристрастие к белому камню наблюдалось исключительно у владимиро-суздальских и московских князей. И это несмотря на повсеместное кирпичное строительство в соседних русских землях. Нигде – ни в Киеве, ни в Чернигове, ни в Переяславле Южном, ни в Рязани, ни в Смоленске, ни в Новгороде-Северском, ни в Волыни – ни одного храма не было построено из белого камня или его местных аналогов, везде строили только из кирпича.
Со времен Юрия Долгорукого до Батыева нашествия во Владимиро-Суздальской земле из белого камня были возведены 95 % всех построек.
В послемонгольское время до середины XV века все капитальное строительство в Московской земле велось в белокаменной технике. И это при всем том, что «дорого и трудно». Дорого, потому, что нередко приходилось за сотни км. подвозить материал к стройке. Вдобавок ко всему — адские сложности в добыче, ломке и обработке белого камня.
В XII веке капитальное строительство требовало напряжения сил и мобилизации ресурсов всего княжества, а получается, например, что вместо четырех белокаменных храмов Юрий Долгорукий при тех же трудовых и финансовых затратах мог бы построить сорок кирпичных. Упрямство? Принципиальность? Личные пристрастия Долгорукого? Или же серьезное стратегическое решение?
Одной из версий считалась набожность Юрия Долгорукого, который принял волевое решение возводить белостенные храмы даже несмотря на неоправданно большие расходы.
Другая версия объяснения причин перехода при Долгоруком на каменное строительство – красота белого камня. Такой аргумент чаще всего встречается в туристических путеводителях и популярных книгах, но ему отдают косвенную дань и профессионалы – о красоте белого камня говорили многие.
К тому же белый камень иногда якобы ассоциируется с храмом Соломона, белыми одеждами и даже Небесным Иерусалимом. «Всеобщая история архитектуры» добавляет, что белокаменные храмы были очень заметны издали. А если сравнить белокаменные стены суздальских построек с серо-булыжными – Новгорода и Пскова, то такой аргумент может показаться вполне состоятельным.
Действительно, эстетическую красоту храмов, выстроенных из белого камня, трудно отрицать. Но и этот «эстетический аргумент» оказался неспособным объяснить переход в середине XII века от кирпича к белому камню.
Во-первых, даже если допустить у Юрия Долгорукого тонкий эстетический вкус, то стабильность такого вкуса у множества его потомков – от Андрея Боголюбского до Василия Темного – крайне маловероятна.
Во-вторых, храм – это не предмет обихода, за который можно и переплатить. Масштабное капитальное строительство требовало мобилизации всех ресурсов края, и даже небольшое удорожание могло вызвать негативные макроэкономические последствия. А тут речь идет о десятикратном.
В-третьих, никакого безальтернативного выбора между эффектной белокаменной кладкой и неряшливой «opus mixtum» (кирпичной) не было – можно было строить храмы, как в Киеве и Чернигове, из кирпича на цемяночном растворе, получая вполне равномерный и эстетически привлекательный красно-розовый цвет.
При этом кирпич позволял строить храмы гораздо бо’льших размеров, чем белый камень. Сравним, например, подкупольные пространства нескольких храмов: София Киевская – 7,8 м, Спасо-Преображенский собор в Чернигове – 6,5 м, мономахов собор в Суздале – 8,6 м, а Спасо-Преображенский собор в Переславле – 5,1 м. Даже в кирпичных соборах скромной и небогатой Рязани стороны подкупольных квадратов были больше, чем во Владимиро-Суздальском княжестве.
И если Долгорукий соревновался с Киевом, то почему он не строил, как в Киеве, из кирпича, что позволило бы превзойти владения Изяслава Мстиславича и количеством храмов, и их размерами?
В-четвертых, Небесный Иерусалим был золотым, камень храма Соломона – желтоватым, как и весь известняк в Святой Земле, а такая частность, как белые одежды праведников, вряд ли могла повлиять на выбор столь дорогой строительной техники.
В-пятых, что касается «заметности» белокаменных храмов издали, то красный цвет, согласно законам физики, заметен издали гораздо лучше – у него больше длина световых волн и, соответственно, быстрее их распространение.
Белый цвет, хотя и является комбинацией всех цветов, имеет небольшую красную составляющую и воспринимается слабее. Не зря запрещающие и предупреждающие сигналы обычно красные.
А в условиях наличия снегового покрова, который в Северо-Восточной Руси присутствует почти полгода, говорить об особой «заметности» белокаменных храмов вообще неправомерно. Красный кирпич был бы гораздо заметнее и летом, и тем более зимой.
В-шестых, в русском языке всегда именно «красный» означало «красивый» – не случайно красными были и знамя со Спасом Нерукотворным, и парадные плащи князей, и щиты воинов, и гербы большинства городов Владимиро-Суздальской земли.
В-седьмых, белый цвет храмов Юрия весьма условен – не зря в литературе обычно восхваляется белизна церкви Покрова на Нерли, где камень подобран и подогнан гораздо лучше. А храмы Переславля и Кидекши можно назвать бело-желтыми, можно желтоватыми, а можно и пятнистыми – количество вкраплений низкокачественного камня очень велико.
В-восьмых, через несколько десятилетий (или даже лет) после постройки храмы уже были не белыми и не желтоватыми, а грязно-серыми от копоти печей и частых пожаров, и практика их очистки появилась только в XIX веке.
В-девятых, в случае какого-либо особого пристрастия Юрия Долгорукого и его потомков к белому цвету вполне можно было бы строить храмы из кирпича или в еще более дешевой технике «opus mixtum», а потом их оштукатуривать.
Например, затирка раствором – одна из форм оштукатуривания – имела место в храмах Новгорода и Пскова. Была затерта раствором туфовая кладка Суздальского собора начала XIII века. Туфовые своды церкви Покрова на Нерли и владимирского Успенского собора были выравнены обмазкой. В ряде домонгольских суздальских храмов штукатурились фрагменты стен, предназначенные для фресок. Епископ Иоанн в 1194 году побелил мономахов собор в Суздале.
Следовательно, в XII веке оштукатуривание не было чем-то из ряда вон выходящим. На Руси не штукатурились только крепостные сооружения (до второй половины XVII века). И Долгорукий при помощи оштукатуривания и побелки мог бы достичь гораздо большей гладкости стен, белизны и однородности цвета при несравненно меньших затратах.
Из всего вышеперечисленного следует, что «эстетический аргумент» — не убедителен.
Рассмотрим еще одну версию, одну из самых привлекательных: влияние на Долгорукого и его потомков западноевропейской романской архитектуры.
В чем именно оно могло состоять? Прежде всего, конечно, сам факт строительства из камня.
Подавляющее большинство романских соборов и замков в сердце Священной Римской империи – Германии – были именно каменными, из кирпича там в это время строились только второстепенные постройки гражданского характера и небольшие провинциальные храмы.
В Северной Италии романские храмы, как правило, возводились из кирпича, но либо были облицованы камнем (городской собор в Модене), либо такая облицовка предусматривалась, но по разным причинам сделана не была (собор Сан Амброджо в Милане) или была сделана не полностью (церковь Сан Микеле в Павии).
Также, одним из важнейший признаков влияния романики на владимиро-суздальскую архитектуру – скульптурный декор.
Многочисленные черты сходства европейского и суздальского скульптурного декора не отрицал практически никто. Академик В.Н.Лазарев писал, что романская традиция «просочилась в Ростово-Суздальский край не позже середины XII века», и там же приводил примеры романских храмов с похожим декором и техникой строительства.
Историки сошлись во мнении, что в архитектуре Владимиро-Суздальской, а затем и Московской Руси имело место развитие готических тенденций, и отрицать этот факт невозможно – об этом говорят формы Успенского собора «на Городке» в Звенигороде, Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря, собора Андроникова монастыря, да и всего шатрового зодчества XVI века.
Уместным будет вспомнить, что единственное русское княжество, где тоже велось белокаменное строительство, – это Галицкая земля. Но и в ней развивались те же самые готические тенденции, причем весьма интенсивно.
Дело в том, что в 1188 году Галицкая земля была захвачена Венгрией и стала де-юре леном (землёй) венгерского короля, потом венгры в 1190 году ушли, но после смерти князя Романа Волынского в 1205 году вернулись и превратили галицких князей в своих вассалов уже де-факто.
Может быть, какое-то «архитектурное влияние» со стороны Галицкой земли, может быть, через Галич к нам пришла романика? Тем более, что первый князь единого Галицкого княжества — Владимирко Галицкий был союзником Долгорукого.
Историки основательно изучили вероятность и этой версии, но и она оказалась недостоверной. А вывод, к которому пришли историки был крайне удивительным — решение строить из камня — было вовсе не спонтанным, а стратегическим решением. Юрий готовился к белокаменному строительству долго и серьезно, в рамках многолетней и целенаправленной политики возвышения «своей» Суздальской земли.
Более того, мастера и зодчии Долгорукого задолго до строительства, проходили обучение, стажировку в Европейских городах, обменивались опытом. Суздальцам удалось за время стажировки освоить европейские навыки работы с камнем, но строить храмы европейских масштабов они все-таки не могли – для этого требовалась высочайшая строительная культура, воспитанная многими поколениями.
К тому же не будем забывать, что мастера Долгорукого изначально были воспитаны не в европейской, а в мономаховой строительной традиции. Потому все храмы, построенные при Долгоруком не отличались большими размерами. Тем не менее, основное княжеское «техническое задание» – строительство в европейской полубутовой технике* с минимумом раствора и аккуратной кладкой – суздальские мастера выполнили, вложив свой вклад в архитектурное выражение государственной мощи и идеологии Суздальского края.
Полубутовая техника строительства — средневековая техника возведения стен, при которой на месте будущей стены вначале возводились две параллельные стенки из обтёсанных блоков камня (реже из кирпича), затем пустота между ними заполнялась обломками камня, щебня и кирпича, затем заливалась известковым раствором.
Полубутовая техника широко применялась в Древнем Риме, в западноевропейскойроманике, готике и строительстве замков, в белокаменном зодчестве Северо-Восточной Руси.
В этой технике построены Собор Парижской Богоматери, Шпейерский собор, Спасо-Преображенский собор (Переславль-Залесский), Церковь Покрова на Нерли и многие другие храмы.
Очевидно, что за основу белокаменного строительства берется — желание Долгорукого видеть у себя храмы, возведенные «по-европейски», как в Древнем Риме. Строительство из камня символизировало государственную мощь и имперскую идеологию.
Это подтверждается и желанием владимиро-суздальских, а потом и московских князей строить «по-европейски» во что бы то ни стало, несмотря на огромные затраты. То, что символизировало имперскую идеологию в Европе, должно было символизировать то же самое и во Владимире, и в Москве.
Мастера присматривались к Европейской архитектуре, которая в свою очередь перенимала идеологию архитектуры великого Древнего Рима. Только в Европе строить из камня было гораздо дешевле. Это в Суздале, камень везли более чем за 500 км к месту строительства. В Европе таких расстояний не было — камень у них добывался повсюду, в непосредственной близости. А у нас уже тогда — хороший понт был дороже денег.
Только вот недолговечными были белокаменные постройки у нас, а не в Европе. И дело здесь не в мастерах и не в технике строительства. Главное отличие Европы от России — климат! С суровыми русскими зимами не одно Европейское государство не сравнится. Вот и получается — в европейской технике строили почти на сухую, предотвращая просачивание влаги. В России же, когда сильнейшие морозы несколько раз за зиму сменяются оттепелями, это приводит к расшатыванию камней. А поскольку из-за ячеистой структуры белого камня вода проникает внутрь самих квадров, трещины появляются и в них.
Анализируя поведение полубутовой кладки в российском климате, выясняется, что вода, попадающая в щели кровли и кладки, проникает между облицовкой и забутовкой и в мороз просто «отрывает» одно от другого. К тому же влага в стены «подсасывается» и снизу.
Исследователи данного вопроса признаются: «если бы строили из кирпича, здание было бы влагоустойчивее и, следовательно, долговечнее. Кирпич штукатурили, тем самым достигая еще большей влагоустойчивости. А в случае белого камня эта «спираль» раскручивается в обратную сторону: неустойчивую к влаге белокаменную кладку еще и не покрывали штукатуркой».
В оправдание Юрию Долгорукому, начавшему строить «по-европейски», скажем лишь, что предвидеть такое поведение полубутовой кладки в российских условиях вряд ли кто-либо был способен. Если на Руси и имелся опыт работы с белым камнем, то это было в Галиче, где климат вполне европейский.
В продолжении вопроса о пределе прочности белокаменных построек, следует добавить еще одну причину — отсутствие должного ухода за храмами. Чем лучше уход за храмом, тем он долговечнее.
А в российском климате хороший уход за белокаменными зданиями был особенно важен, но его не было и не могло быть в условиях и монгольского нашествия, и лихолетья времен Дмитрия Шемяки, и Смутного времени, и вековой российской бесхозяйственности. Очень многое зависело и от «форс-мажоров» – пожаров и ураганов, и от «субъективных факторов» – нерачительных настоятелей или церковных старост, вовремя не замечавших протечку кровель.
Так и получилось, что одни храмы пришли в аварийное состояние и были разобраны (или даже обрушились) через 500-700 лет после постройки, а другие дошли до наших дней.
Строительство из белого камня – крайне дорогостоящее и нетехнологичное занятие. И все же, невзирая на это, ему удалось продержаться в Древней Руси очень долгое время.
В постмонгольский период белый камень не просто сумел сохранить свои позиции, но даже укрепить их. Ярким свидетельством тому выступает Московское княжество, где в период с начала XIV – середины XV ст. ни один собор не был возведен из кирпича.
Едва ли местные князья (Юрий и Иван Даниловичи) и их потомки были так богаты, что могли позволить себе "махнуть рукой" на то, из чего возводить здания. Да, в Москву белый камень требовалось доставлять всего за 50 километров, а не за 500, но он и так оставался кратно дороже кирпича.
С технической точки зрения никаких трудностей "разворот" к кирпичу не составлял, просто, например, Дмитрий Донской не располагал временем на возведение, скажем, Кремля из кирпича. Требовалось строить стены Кремля как можно скорее, поскольку город фактически был незащищенным перед вероятными врагами. А они, те же Литва и Орда, были очень могучими и опасными.
Поэтому Донской решил взять на вооружение другой способ – невзирая на гигантские затраты, использовать камень, который добывался в давно разведанных и почти неиссякаемых мячковских каменоломнях.
Казалось бы, зачем спешить возводить соборы, а не потратить несколько месяцев на освоение техники кирпичного строительства..Что сложного в том, чтобы создать пару печей для обжигания кирпича? Но, как оказалось, было два обстоятельства.
Во-первых, вопрос политический. На фоне татаро-монгольского ига отказаться от белокаменных соборов – значило, по сути, «потерять лицо» пред Западом, лишившись зримого выражения государственной идеологии.
Во-вторых, вопрос экономический. Причем речь идет не о хозяйстве как таковом, а о том, что сегодня принято именовать «лоббированием». Знакомая картина: огромное количество «уважаемых людей» имело свой интерес именно в белокаменном строительстве, поскольку это приносило им немалые барыши. Обращение к недорогому и более технологичному кирпичу грозил им значительным сокращением доходов. Представьте только себе объем денежных ресурсов, которые князь тратил на парк возчиков и сколько «посредников» было вовлечено в этот прибыльный процесс. Но внешне все было вполне «чинно-благородно» - формально чтились традиции легендарных князей, таких как Юрий Долгорукий, Андрей Боголюбский и Всеволод Большое Гнездо.
Ренессанс белокаменного зодчества на Руси начался спустя столетие после нашествия монголов. Постепенно его центр сместился в Москву.
Тогда произошли изменения в способе добычи белого камня – он начал добываться в открытых выработках. Изменения коснулись и самого места добычи – центральной точкой стало с. Мячково (р. Пахра).
Скорее всего, неизменными оставались и старые маршруты речной транспортировки; наиболее удаленное от реки место – Троице-Сергиевская лавра – на расстоянии 15 километров от р. Воря. При возведении практически всех построек XIV ст. использовался верхнемячковский камень. До тех пор, пока потребности в камне были не очень высокими, вполне хватало всего пары открытых карьеров, главным образом, у с. Мячково, а может быть и у Звенигорода. Однако начиная со второй половины XV ст. строительного камня нужно было больше, поэтому его начали ломать в иных местах – скажем, по р. Пахра (Подольск), Москва-реке Тучкове, Звенигород), р. Ока (Серпухов и Коломна).
По-прежнему использовались старые пещерные каменоломни, но камня оттуда брали сравнительно немного. В виде исключения можно упомянуть Успенский собор Московского Кремля. Неудачные попытки построить его предпринимали Кривцев и Мышкин: в фундамент собора был положен нижнемячковский камень, и, возможно, камни для фундамента доставляли из древних каменоломен. К слову, их не стоит путать с карьерами, где добывался известняк, используемый в качестве источника для выжигания извести. Такого рода карьеры встречаются неподалеку от Владимира, имеются они и в Москве. Именно в Белокаменной добывались мергель и известняк из верхнекаменноугольных отложений (так, подобные карьеры располагались и возле сегодняшней гостиницы «Украина»).
Уже к середине XV ст. традиция зодчества впитала в себя новые принципы. В те времена в Москве творили псковские умельцы, а также пришлые итальянские мастера – Алевиз Новый и Аристотель Фиораванти. Гораздо смелее стали задействоваться новые материалы и их комбинации. Например, в своем легендарном творении (Успенском Соборе) Аристотель Фиораванти комбинировал белокаменные материалы с кирпичом (последний тоже производили из глины новых месторождений, его замешивание и обжиг осуществлялись согласно новой технике – это четко просматривается посредством микроскопа). При этом разнообразие вносится и в размеры и форму монолитов известняка и кирпича.
Читайте также: