Этика как фундамент позиции личности
Обновлено: 16.05.2024
Как поступать нравственно? Этому учит этика — философская дисциплина, которая пытается ответить на вопросы о добром, правильном и моральном. Но исследования показывают: профессора этики ведут себя ничуть не лучше, чем другие люди. Философиня из Тартуского университета (Эстония) и ведущая телеграм-канала «Настя про философию» Анастасия Бабаш утверждает, что всё дело в ошибочном превознесении разумности человека в обход его эмоциональности. Разбираемся, почему изучение эмоций стоит включить в курс философии.
Мораль практична. Нам говорят, что «делиться — хорошо», а «врать — плохо», не для того, чтобы мы просто это знали, а для того, чтобы действовали согласно этим убеждениям. Это заметил еще древнегреческий философ Аристотель, который в своей книге «Никомахова этика» писал:
«Нынешние [наши] занятия не [ставят себе], как другие, цель [только] созерцания (мы ведь проводим исследование не затем, чтобы знать, что такое добродетель, а чтобы стать добродетельными, иначе от этой [науки] не было бы никакого проку)».
Но давайте поговорим честно: кого-нибудь из вас курсы по этике сделали более нравственным? Кто-нибудь думает об Аристотеле или Канте, прежде чем решить, делиться ли с другом шоколадкой? И почему, даже если знаешь, как поступить правильно, это всё равно так тяжело сделать — да еще и не всегда получается?
Насколько моральны профессора этики
Современный американский философ Эрик Швицгебель (Eric Schwitzgebel) тоже мучился этой загадкой и рассуждал следующим образом: если верить Аристотелю и многим другим философам, более глубокие знания о морали должны влиять на поведение тех, кто ими обладает. Мы изучаем этику и раздумываем над моральными дилеммами, потому что хотим стать лучше. И по идее, так и должно происходить: в конце концов, если постоянно читать умные книжки, вести интеллектуальные дискуссии и писать статьи, это должно отразиться и на поступках.
Чтобы это проверить, Швицгебель провел (сначала шуточное, а потом вполне серьезное) исследование, которое назвал «Крадут ли профессора по этике больше книг?». Его интересовало, есть ли существенная разница между количеством невозвращенных в университетские библиотеки книг по этике и книг по другим областям философии.
«Что касается отношения к библиотечным книгам, то не похоже, что люди, читающие книги по этике, ведут себя лучше, чем те, кто читает книги по другим областям философии; вообще-то, похоже, что всё наоборот. Из этого, конечно, не следует, что специалисты по этике и их студенты обычно ведут себя так же или хуже, чем люди, интересующиеся другими областями философии. Чтобы сделать такой вывод, потребуются дополнительные исследования, охватывающие широкий спектр морального поведения. Однако в одной конкретной области, в которой специалисты по этике могли бы проявить сознательность, честность и заботу о чужой собственности, они провалились».
Eric Schwitzgebel. Do ethicists steal more books?
Выяснив, что труды по этике с большей вероятностью будут украдены из библиотек, Швицгебель на этом не остановился.
Философ также изучил, как часто профессора по этике звонят своим родителям, отвечают на имейлы студентов, придерживаются вегетарианской диеты, жертвуют деньги на благотворительность, голосуют на выборах и т. д. И пришел к неутешительному выводу: они ничуть не лучше своих коллег — специалистов в других областях философии, а иногда даже ведут себя хуже.
В общем, он подтвердил то, о чём, возможно, вы и так догадывались: одно лишь знание этических теорий не делает нас более нравственными людьми, и чтение умных книг не поможет стать лучшей версией себя. Но давайте не будем осуждать профессоров по этике — они не одни такие. Как часто чтение советов по здоровому питанию и продуктивности меняют наше поведение? Рынок селф-хелп-литературы построен на этом (приятном) заблуждении: так хочется верить, что между сегодняшним (-ей) мной и лучше версией меня лежит лишь недостаток знаний и еще одна прочитанная книга.
Но если разрыв между «знать» и «делать» такой большой, то в чём смысл знаний? Зачем мы продолжаем изучать этику и другие дисциплины, которые направлены на то, чтобы менять наше поведение?
Современные философы полагают, что, возможно, дело не столько в самих знаниях, сколько в том, как мы их получаем и в какие заблуждения продолжаем верить.
Что не так с изучением этики
Обычно курсы по этике построены так: студенты или читают классические работы по этике, или слушают пересказ различных теорий. Если повезет, то преподаватель также расскажет про моральные дилеммы и предложит их разрешить.
Занятия по этике — самые «кровожадные», потому что на них вы будете решать, убить ли одного человека, чтобы спасти пятерых, на которых несется вагонетка на большой скорости, а также стоит ли участвовать в лотерее доноров органов, по условиям которой вас могут лишить жизни в любой момент, если окажется, что ваши органы спасут не одного, а десятерых. Размышлять над всеми этими вопросами, безусловно, интересно, и можно посмотреть на многие вещи с неожиданной стороны. Но как часто такого рода решения мы принимаем в повседневной жизни?
Современный американский философ Майкл Сигрист (Michael J. Sigrist) предполагает, что изучение этики оказывает такое слабое влияние на реальные поступки людей потому, что в классе обычно обсуждают экстремальные или слишком надуманные ситуации.
«Сложные этические вопросы, обсуждаемые в учебниках, обычно относятся к единичным, редким или экстраординарным ситуациям. Очень немногие из нас всерьез раздумывают о продаже органов, и практически никто из нас не будет стоять перед выбором: убить или замучить кого-то. Даже решения о деторождении и аборте принимаются не чаще нескольких раз в жизни, если вообще принимаются. Это означает, что специалисты по этике, работающие над этими вопросами, проводят большую часть своего времени в размышлениях о решениях, которые им вряд ли когда-либо придется принимать».
Michael J. Sigrist. Why Aren’t Ethicists More Ethical?
Конечно, смысл всех этих мысленных экспериментов как раз и состоит в том, чтобы явно показать разницу между теориями и испытать на прочность собственные убеждения — для этого ситуацию доводят до крайности. Но если уделять внимание только таким из ряда вон выходящим случаям, то мы привыкнем размышлять о морали как о чём-то совершенно не соотносимом с реальной жизнью.
О необходимости больше говорить о «повседневной морали» (morality of everyday life) пишет в своей книге «Эксперименты в этике» (Experiments in Ethics) другой американский философ Кваме Энтони Аппиа (Kwame Anthony Appiah). Хотя он и признает, что для философов и ученых важно уметь выделять существенное и изучение крайних случаев этому весьма способствует, он предостерегает моральных философов от того, чтобы только этим и заниматься. Изучая мораль, полезно время от времени обращаться к повседневной жизни и проверять свои принципы.
В конце концов, быть «нравственным вообще» невозможно: говорить о морали можно только применительно к конкретным ситуациям. Да, различные философские теории помогают увидеть возможные решения — но каждому из нас ежедневно приходится думать о том, как действовать добродетельно. И готовых схем здесь нет.
Звучит пугающе, но ученые взялись исследовать и это. Так появилась на стыке философии, психологии и нейробиологии новая дисциплина — моральная психология (moral psychology), которая изучает наши конкретные моральные решения и поступки.
Моральные психологи против рационализации
На современную моральную психологию оказали огромное влияние нейронауки. В конце 1990-х годов в исследованиях мозга произошел «аффективный поворот» (affective turn): ученые открыли важную роль эмоций в принятии решений.
Благодаря трудам таких нейробиологов, как Антонио Дамасио, Яак Панксепп и Ричард Дэвидсон, мы знаем, что части мозга, ответственные за эмоции (наш так называемый эмоциональный мозг), оказывают огромное влияние на более новые с точки зрения эволюции части мозга, или неокортекс. Если эти «эмоциональные» части повреждены, мы не можем принимать даже самые простые решения. Эллиот, печально известный пациент Антонио Дамасио, — яркий тому пример. Из-за повреждений той части мозга, которая отвечает за эмоции, парень утратил даже способность выбрать, в какой ресторан пойти, бесконечно размышляя о рациональных преимуществах и недостатках каждого заведения.
Все эти исследования о важности эмоций в процессе принятия решений помогли ученым сформулировать так называемую теорию двойной системы мышления (dual process theory). Вы наверняка уже про нее слышали, если знакомы с трудами известного израильско-американского психолога и экономиста Даниэля Канемана. В своей нашумевшей книге «Думай медленно… решай быстро» он описал мышление не как единый процесс, а как взаимосвязанную работу двух систем:
- Система 1 срабатывает быстро и на автомате, без каких-либо долгих рассуждений (так называемое быстрое мышление);
- Система 2 отвечает за долгие размышления, внимание к деталям и выбор аргументов («медленное» мышление).
Такая организация процесса принятия решений экономит нам силы и время: мы легко и быстро решаем, что сегодня пойдем в пиццерию или напишем конспект синей, а не черной, ручкой. Система 2 в процессе принятия этих решений не участвует, и всех всё устраивает: если выбор ресторана или ручки не связан с вопросом жизни и смерти, то нам и правда нет смысла долго размышлять.
Всё это звучит хорошо, пока не оказывается, что мы пользуемся Системой 1 даже в тех случаях, когда стоило бы поразмышлять. Например, в вопросах морали.
Чтобы это продемонстрировать, американский моральный психолог и философ Джошуа Грин (Joshua Greene) проводит параллель с фотокамерой. Систему 1 он сравнивает с автоматическим режимом настроек, а Систему 2 — с мануальным режимом. Автоматический режим работает отлично, когда вы используете его в соответствующих условиях (например, в ночное время и для портретной съемки) и вам не хочется (или нет времени) копаться в настройках.
В повседневной жизни мы часто действуем автоматически, даже если это касается этических вопросов. У нас нет времени, сил, желания или всего вместе, чтобы размышлять над каждым моральным выбором. Это объясняет, почему профессора по этике оказываются не такими уж и нравственными, когда дело доходит до возврата книг в библиотеку, и почему нам самим иногда так сложно соответствовать собственным моральным принципам.
Но иногда хорошие снимки невозможно получить без мануального режима — так же и с моралью.
Важно подчеркнуть, что Грин не призывает вообще отказаться от автоматического режима в решении моральных вопросов. Скорее он советует перестать смотреть на мораль однобоко — как на продукт только рационального мышления. В повседневной жизни мораль эмоциональна и основывается на интуициях, а потому, чтобы изменить чье-то (в том числе и свое) моральное поведение, лишь одного чтения Канта и Аристотеля недостаточно (и это нормально).
Свежая выпечка и гнев в борьбе за мораль
После того, как ученые признали, что эмоции и «быстрое» мышление оказывает такое огромное воздействие на наше моральное поведение, появилось множество (не очень лестных для нас) исследований по этой теме.
Оказалось, что наличие грязных коробок из-под пиццы, просмотр юмористических шоу и даже запах свежеиспеченных булочек могут существенно повлиять на наши поступки. Тогда, может, вообще стоит отказаться от изучения этики и долгих моральных рассуждений, и просто строить на каждом углу булочные, чтобы те делали нас нравственнее без привлечения Системы 2?
Для некоторых это, возможно, и звучит заманчиво, но мы устроены гораздо сложнее: и хотя на нас могут влиять различные импульсы, а эмоции играют бо́льшую роль в принятии моральных решений, чем мы думали раньше, всё это не значит, что мораль полностью иррациональна и пора забрасывать курсы по этике.
Современная американская философиня Марта Нуссбаум напоминает, что еще древнегреческие стоики описывали эмоции не как противоположность рациональному мышлению, а скорее как «быстрые» суждения. Эмоции — способ мозга сигнализировать о том, благоприятны ли обстоятельства для выживания организма или нет.
Наши эмоции не случайны: они появляются в ответ на стимул и несут в себе комплексную оценку ситуации и мотивацию для взаимодействия с ней. Например, злость, чтобы изменить ситуацию, мобилизует силы организма и активно побуждает действовать; а печаль «предлагает» снизить энергетические затраты и отлежаться.
Нейроэмоциональность возникла в ходе эволюции и присуща не только Homo sapiens, но и другим млекопитающим. Этот факт вдохновил нидерландского приматолога Франса де Вааля описать эмоции у приматов и показать, что наша мораль действительно эволюционный продукт.
Но не всё пошло по плану. В здоровом варианте связь между моралью и эмоциями и вправду не проблема, а преимущество. Но из-за сложности человеческой психики нашу эмоциональность нельзя назвать простой и — чаще всего — здоровой: биологические эмоциональные реакции и рациональные установки в процессе формирования детской психики могут смешаться в нечто дикое. В процессе воспитания мы часто лишаемся здорового гнева или перенаправляем свой гнев с опасного на безопасное, боимся того, что нам не угрожает, испытываем привязанность к тому, что нас разрушает и т. д.
Потому для нас так важно полагаться не только на эмоции, но и на «медленное» мышление, которое помогает остановиться и внимательно разобраться в том, что произошло. Необходимо подружить эти две составляющие: для начала хотя бы напоминать себе о том, что за наше моральное поведение отвечают как эмоции, так и разум. Но эмоции вступают в игру первыми.
Как подружить слона и всадника
Чтобы лучше описать, что происходит, когда мы принимаем моральное (и не только) решение, известный американский моральный психолог и философ Джонатан Хайдт (Jonathan Haidt) предложил свою метафору для характеристики работы двойной системы мышления.
Представьте себе, что ваше «быстрое», эмоциональное мышление (Система 1) — это слон, а «медленное», рациональное (Система 2) — это всадник. И хотя нам нравится думать, что это именно всадник управляет слоном (то есть разум управляет эмоциями), на самом деле, если слон не захочет сдвинуться с места, всадник мало что сможет сделать. Потому так важно не забывать про своего слона.
Чтобы его мотивировать, коучи советуют делить сложную задачу на более простые, убирать препятствия со своего пути и воздействовать на эмоции. Это уже давно поняли журналисты, политтехнологи, педагоги и блогеры: одних только фактов недостаточно, чтобы провести интересную лекцию или написать захватывающий текст, — нужно еще и рассказывать истории, увлекать и обращаться к практике.
Тот же подход можно использовать и в отношении морали: не только приводить сухие логические аргументы из трудов философов, но и связывать их с эмоциями и повседневностью.
Идея кажется простой, но на практике трудно достичь баланса. Часто обсуждение моральных проблем (например, смертной казни или абортов) доходит до крайностей: мы или засыпаем оппонента рациональными аргументами, которые его не убеждают, так как они не связаны с эмоциями, или, наоборот, превращаем спор и дискуссию в гневную ругань.
Как показывают исследования Хайдта, это происходит из-за особенностей работы нашей двойной системы мышления. В вопросах морали мы гораздо чаще (чем себе признаемся) сначала эмоционально реагируем и поступаем соответствующе и уже постфактум начинаем объяснять, почему наш поступок был правильным. То есть мы рационализируем наши моральные поступки на последних этапах: сначала нутром чувствуем, что правильно, а затем подыскиваем соответствующую теорию.
Чтобы стать более нравственным или влиять на моральные поведение окружающих, всегда стоит помнить о двух сторонах морали — рациональной и эмоциональной. Занятия по этике, труды моральных философов, а также различные аргументы и дискуссии изменяют наше моральное мышление, помогают нам в теории понять, что правильно и нравственно. Но на практике всё будет сложнее, так как в игру будут вступать эмоции и «быстрое» мышление. Это нормально.
Не получится отказаться от эмоций и стать добродетельным, просто начитавшись философских книг. Точно так же невозможно руководствоваться только своими чувствами в поисках наилучшего решения для всех. Нам нужно и то и другое.
Этика служит мирному сосуществованию между людьми. Это также может быть известно как моральное поведение.
Это термин, который относится, в основном, к двум пунктам. Во-первых, это относится к установленному, обоснованному стандарту, который позволяет отделить добро от зла. В этом смысле этика определяет поведение людей с точки зрения обязанностей, прав, обязанностей, справедливости и других добродетелей..
Во-вторых, этика относится к изучению и развитию этических ценностей человека. В этом смысле этика включает оценку собственных моральных принципов, чтобы определить, имеют ли они прочную основу и способствуют ли здоровому сосуществованию среди членов общества.
Многие ученые в области считают, что этические и моральные ценности разделяют большинство культур, таких как уважение, доверие, ответственность, сострадание и справедливость.
Таким же образом, предотвращение человеческих страданий, содействие достижению счастья и равенства являются этическими элементами, разделяемыми большинством обществ..
Этика позволяет нам выбирать путь, по которому следует идти, позволяет нам различать добро и зло и тесно связана с моральными ценностями, такими как уважение, честность и справедливость. Важно не путать этику с моралью, так как это является основой первого.
Заблуждения этики
- «Этика имеет отношение к тому, что мои чувства говорят мне, правильно или неправильно».
- «Этика связана с моими религиозными убеждениями».
- «Этика - это набор поведения, принятый нашим обществом».
Однако Баумхарт объясняет, что этика не может зависеть от чувств, поскольку зачастую чувства и эмоции отличаются от этических..
Точно так же этика не должна зависеть от религии, даже если большинство религий основано на этических ценностях, поскольку это будет означать, что этика не касается атеистов..
Наконец, этика не является социальной конвенцией, поскольку в некоторых случаях то, что большинство людей считает неправильным.
Нацистская Германия является примером коррумпированного общества, основанного на мнении большинства, «высшей арийской расы», которая считала евреев, чернокожих и другие группы низшими существами. Это порождает один из величайших геноцидов в истории человечества.
Аналогичным образом, некоторые люди могут считать этику соблюдением законов. Эта концепция неверна, как и предыдущие.
Например, законы одобрили рабство в восемнадцатом веке. Тем не менее, порабощение человека, осуждение его к принудительному труду и рассмотрение его как низшего существа не являются этическим поведением.
Важность этики
Этика, понимаемая как линия, отделяющая добро от зла, устанавливает стандарты, которые идут против мошенничества, воровства, нападений, изнасилований, убийств и других действий, связанных с нарушением прав человека. Среди них свобода, равенство, право на жизнь и право на частную собственность.
Точно так же этика как стандарт включает в себя практику таких ценностей, как честность, сострадание и верность, чье присутствие или отсутствие будет определять поведение человека по отношению к окружающим его людям..
Этика как метод оценки
Как уже упоминалось, элементы, которые формируют поведение человека, такие как чувства, социальные условности и законы, могут быть отклонены.
Вот почему необходимо постоянно проверять наши ценности, чтобы гарантировать, что наше поведение является этичным.
Этика в наши дни
Для Рэнди Коэна, автора книги «Добро, зло и различие: как отличить добро от зла в повседневных ситуациях», этика относится к тому, как люди решают изменить несправедливые ситуации. Коэн предлагает следующий пример:
Если бродяга просит денег, вы можете отдать их ему или нет. Этика в этом случае вмешивается, когда мы влияем на изменение условий бедности и беспомощности граждан в целом..
Точно так же Коэн указывает, что иногда этика может быть противоречивой, поскольку существуют ситуации, в которых этические и моральные ценности отвергают друг друга.
Например, ложь представляет собой неэтичное поведение. Однако, если в период рабства охотник за головами спросил вас, знаете ли вы, куда убежал раб, правильнее было бы сказать «нет», и если бы вы знали, где находится этот раб..
Учитывая ситуацию, которая была представлена ранее, возможны два подхода: честность и ложь, этическое поведение и неэтичное, соответственно. Так почему бы не пойти по пути этики и не сказать охотнику за головами, где находится раб? Это где этика усложняется.
В этом примере говорение правды породило бы плохое обращение с рабом или даже его смерть, что противоречило бы этике. С другой стороны, ложь позволила бы рабу сбежать, дав ему возможность вести свободную жизнь, которая была бы справедливой и, следовательно, этичной.
Из этого примера выводится, что этическая процедура не всегда ясна и, следовательно, необходимо анализировать ситуации, которые представляются ежедневно, чтобы определить, какой вариант является наиболее подходящим..
Знание этических принципов позволяет нам взвесить различные варианты, которые мы имеем перед ситуацией, и выбрать наиболее подходящий..
Помимо исследования восприятия я занялся изучением литературы, посвященной успеху, которая была издана в США начиная с 1776 года. Я читал и просматривал сотни книг, статей и очерков в таких областях, как самосовершенствование, популярная психология и помощь самому себе. Так у меня в руках появилась выжимка, субстанция того, что свободные и демократически настроенные авторы считали ключом к успеху в жизни.
Исследуя двухсотлетнюю историю сочинений, посвященных достижению успеха, я обнаружил одну поразительную вещь. Анализ проблем, с которыми столкнулись мы в нашей семье, и аналогичных проблем в жизни и отношениях множества людей, с которыми я работал на протяжении многих лет, позволил мне понять, что в последние пятьдесят лет литература, посвященная достижению успеха, носила поверхностный характер. В ней описывались техники создания имиджа, специальные приемы быстрого действия – своеобразный «социальный аспирин» или «пластырь», которые предлагались для решения острейших проблем. Благодаря этим средствам некоторые проблемы могли на какое-то время потерять свою остроту, однако глубинные, хронические очаги болезни оставались незатронутыми, воспалялись и давали о себе знать вновь и вновь.
Полной противоположностью сказанному была литература первых ста пятидесяти лет. Почти вся она была посвящена теме, которую мы назовем «Этика характера как основа успеха». Здесь речь шла о таких личных качествах, как целостность личности, скромность, верность, умеренность, мужество, справедливость, терпеливость, трудолюбие, простота, а также приверженность «золотому правилу». Образцом такой литературы является автобиография Бенджамина Франклина. В основном это были истории о том, как человек работал над собой с целью развития у себя определенных принципов и навыков.
Этика характера учит тому, что существуют основополагающие принципы эффективной жизни и что подлинного успеха и подлинного счастья можно добиться, лишь научившись следовать этим принципам.
Однако вскоре после окончания Второй мировой войны ключевое представление об успехе переместилось с этики характера на этику личности. Теперь успех стал рассматриваться скорее как функция социального образа личности, поведения и поступков, навыков и техник, служащих смазкой в механизме человеческого взаимодействия. Этика личности имеет два основных направления: первое – техника человеческих и общественных связей, и второе – позитивная ментальная установка (ПМУ). Эта философия в определенной степени отражена в таких вдохновляющих и мудрых изречениях, как «Ваше отношение определяет ваше положение», «У улыбки больше друзей, чем у хмурости» и «Человек может достичь всего, что понял и во что поверил».
Другие направления «личностного» подхода представляют собой явную манипуляцию или даже обман. Они побуждают вас использовать специальные приемы, чтобы понравиться другим людям, или проявлять ложный интерес к увлечениям других, чтобы вытянуть из них нужную вам информацию, или же демонстрировать власть и запугивать, когда это отвечает вашим потребностям.
Порой подобная литература признает значение характера в достижении успеха, однако чаще всего рассматривает его обособленно, не отводя ему главной роли, роли катализатора. Ссылки на этику характера в этом случае являются формальными, пустыми словами, в действительности ставка делается на быстродействующие техники влияния, стратегию силы, навыки общения и позитивное мышление.
Я начал понимать, что именно этику личности мы с Сандрой подсознательно сделали основой тактики, которую пытались использовать в отношении нашего сына. Задумавшись более глубоко над различием между этикой личности и этикой характера, я понял, что хорошее поведение наших детей было для нас с Сандрой источником социального удовлетворения. Младший сын в этом смысле никакого удовлетворения нам не приносил. Наше представление о самих себе как о добрых, заботливых родителях оказалось более весомым, чем наше представление о собственном сыне, и, возможно, оказывало на него влияние. Мы гораздо больше заботились о нашем видении этой проблемы и способах ее преодоления, нежели беспокоились о судьбе своего ребенка.
Поговорив об этом, мы с Сандрой пришли к прискорбному выводу о сильном влиянии на наши поступки нашего собственного характера и наших мотивов, а также нашего представления о своем ребенке. Мы поняли, что социальные мотивы, двигавшие нами, совершенно не гармонировали с нашими глубокими внутренними ценностями и могли привести нас к «условной» любви к сыну и к утрате им чувства собственного достоинства. Поэтому мы решили сконцентрировать свои усилия на самих себе – не на нашем поведении, а на наших скрытых мотивах и нашем восприятии собственного сына. Вместо того чтобы стараться изменить его, мы попытались взглянуть на него со стороны – отделить себя от него, ощутить его личность, индивидуальность и достоинство.
В результате глубоких раздумий, черпая силы в вере и молитвах, мы пришли к тому, что увидели в сыне самостоятельную, неповторимую личность. Мы увидели в нем бесконечные возможности, которые следовало реализовывать в соответствии с его собственным жизненным ритмом. Мы решили перестать волноваться, дать возможность его индивидуальности проявиться без нашего вмешательства. Свою естественную роль мы увидели в том, чтобы способствовать развитию индивидуальности сына, радоваться за него и ценить его. В придачу, мы поработали над своими мотивами и начали создавать «внутренние источники безопасности», позволяющие нам добиться того, чтобы наши представления о собственной значимости не зависели от «приемлемости» поведения наших детей.
Стоило нам избавиться от давления прежних представлений о сыне и выработать в себе мотивы, основанные на ценностях, как мы стали испытывать новые чувства. Мы обнаружили, что теперь радуемся за сына, а не сравниваем его с другими, не оцениваем его. Мы уже не пытались воспитывать его по своему подобию или соотносить его успехи с социальными ожиданиями. Мы оставили попытки мягко, но целенаправленно лепить из него приемлемую социальную модель. Потому что теперь видели в нем полноценного в своей основе, вполне жизнеспособного человека. Мы прекратили защищать его от насмешек окружающих.
Приученный к опеке, сын поначалу испытывал немалые трудности и говорил нам об этом. Мы выслушивали его, однако совсем не обязательно на это реагировали. «Тебя не нужно защищать, – говорило наше молчаливое послание. – У тебя все в порядке».
Проходили недели и месяцы, и мало-помалу сын обретал уверенность в себе. Он начал развиваться в своем собственном жизненном ритме. Он стал добиваться выдающихся по социальным стандартам успехов – в учебе, общении, спорте, – продвигаться вперед быстрыми темпами, значительно быстрее, чем требовал так называемый естественный процесс развития. Шли годы, сына выбирали на руководящие должности в различные студенческие организации, он стал чемпионом штата по легкой атлетике, приносил домой только отличные отметки. Он вырос обаятельным, открытым парнем, доброжелательно относящимся ко всем окружающим.
Мы с Сандрой считаем, что впечатляющие достижения нашего сына в большей степени явились следствием его чувств по отношению к самому себе и его восприятия самого себя, а не просто откликом на социальные требования окружающего мира. Этот случай преподнес нам поразительный урок, весьма полезный как для воспитания других наших детей, так и применительно к иным жизненным ситуациям. Он привел нас к основанному на личном опыте осознанию принципиального различия между этикой личности и этикой характера. Наше убеждение хорошо выражено в словах псалмопевца: «Ищите в сердце своем с усердием, ибо из него вытекают реки жизни».
Основная проблема этики И. Канта – проблема человече–ской свободы. Она являлась основной проблемой эпохи. И. Кант выводит взаимное равенство всех людей. Другое значе–ние решения И. Кантом этой проблемы состоит в том, что мы–слитель объясняет человеческую свободу господством челове–ка, его правом распоряжаться вещами.
Самую точную формулу автономии, являющуюся исход–ным пунктом его суждений, И. Кант дал в «Метафизических основах правовой науки». Согласно его формуле, наша свобо–да находится в зависимости от того, что связь между чувствен–ностью и поведением не имеет характера прямой необходимо–сти, но представляется как обусловленность.
У животного внешний раздражитель возбуждает инстинк–тивную реакцию, а у человека он рождает лишь желание удо–влетворения, к которому бы привела инстинктивная реакция В результате в акте воли мотивация является автономной, и определенность воли побеждается чувственным раздражи–телем. Различие автономно мотивированного поведения от поведения, которое определяется внешними условиями, явля–ется отличием между животным и человеческим уровнями жизни.
Кант этим самым объясняет высшую онтологическую цен–ность человека относительно природы. Как существо, способ–ное к автономной мотивации, человек становится «целью в се–бе», тогда как остальные животные суть лишь простые «средства». Эта онтология, разумеется, действительна лишь с точки зрения морального поведения, а не с теоретической точки зрения.
Во введении к произведению «Критика практического ра–зума» Кант пишет о свободе как «доводе существования» нравственного закона. После чего философ приступает к вы–ведению нравственного закона. Поведение человека по нрав–ственному закону определяется тем, что люди, относительно которых я произвожу какие-либо действия, проявляют такую же автономию, как и я, или что они являются целями в себе, но никогда не средствами для дела кого-то другого. Поэтому формула категорического императива, которая определяет со–держание морального поведения, звучит так: «Поступай так, чтобы использовать человека для себя так же, как и для друго–го, всегда как цель и никогда лишь как средство».
Согласно более патетичной, но не столь точной формуле из «Критики практического разума», нравственный закон пред–писывает неприкосновенность другого человека («Другой че–ловек должен быть для тебя святым»).
К формуле морального закона необходимо добавить, что моральный закон возведен на дуализме природного харак–тера человека и обязанности, из которой следует, что чело–век является существом, которое способно к свободному ре–шению, чем он и отличается от животных. Моральное поведение выступает ограничителем личного эгоизма, кото–рый следует из инстинкта самосохранения.
Таким образом, нравственное поведение, по И. Канту, сво–еобразно тем, что оно, во-первых, согласно закону, во-вто–рых, его мотивацией является достоинство человека. Нрав–ственный закон – это закон внеэмпирический, так как он не появляется в результате обобщения человеческого поведения. Таким же образом он не может возникнуть, так как касается лишь того, что должно быть, а не того, что есть. Он базирует–ся на моральной онтологии, но не на опыте. Опыт нам не мо–жет предоставлять примеры морального поведения, так как извне невозможно установить, живет ли кто-то по закону или его поведение только поверхностно согласно с поведением, которое имело бы в качестве основания нравственный закон.
И. Кант убежден в том, что знание закона не становится проблемой. Закон определяет каждый априори. Таким обра–зом, знание закона не определяется ни образованием, ни вос–питанием, оно не определяется и прямым познанием. Любой человек, не осознавая этого, находит суть характера человече–ского возвышения над природой и животными и свое равен–ство с другими. Человек, от которого потребуют лжесвидетель–ства, осознает, что он не должен так поступать, и понимает это сам по себе.
Невыразимое знание закона является фактом человеческо–го разума. Нравственный закон в результате не только проис–ходит из «разума», но он происходит из «чистого разума», т. е мы знаем о нем априори. В формуле нравственного закона, «естественного природного закона» парадоксальным считают понятие «природа». «Природа» здесь обозначает не внешнюю реальность, которая не зависит от человека, а отношения, ко–торые определяются правилами или «законом», действующим одинаково для обеих сторон.
Потому что «природа», по И. Канту, понимается как «бы–тие вещи, определенное общим законом», он может полагать и взаимность обязательств, доверительные договоры, депози–ты и т. д. примерами самой «природы». Обещания и доверие могут работать только благодаря тому, что работает общий дого–вор, правило, «закон», который предполагает, что вещи в приро–де в определенном смысле слова будут существовать лишь благодаря природным законам.
По И. Канту, нравственное значение отношений, которые основаны на договоре, соблюдение которого обязывает сторо–ны, следует из того, что категорический императив имеет свое–образие не только ограничивать собственный эгоизм, но и огра–ничивать себя, дабы не разрушить человеческое общество, построенное на основе взаимных отношений типа договора, соглашения, сохранения и т. п.
Эта «вторая природа» пострадает, если человек займет по–зицию естественного эгоизма. Моральное поведение будет иметь лишь ту цель, чтобы не нанести ущерб другому своим поведением, чтобы сохранить форму человеческого общества как «второй природы». Содержание нравственного императи–ва представляет также, что направление этического учения Канта не тождественно с христианской этикой. Кант считает, что нравственное поведение укрепили и зафиксировали слу–чаи взаимности, так как в них люди показывают то, что они не являются животными. При этом Кант не считает такое пове–дение бескорыстной службой, помощью, сочувствием и т. д.
Так, в частности, совершение добра Кант понимает лишь в смысле более широких обязанностей, которые не имеют та–кой обязательности, как те, несоблюдение которых рушит «природу». Эти обязанности относятся не к «строгим» и «не–минуемым» обязанностям, а лишь к «заслуженным» и «слу–чайным». Характерным для этики И. Канта является тезис, что моральную значимость нашему поведению придает умы–сел. Поэтому об этике И. Канта часто говорят как о «морали умысла». Этический ригоризм И. Канта объясняется тем, что он якобы учил действовать, невзирая на последствия, хотя бы они были и самоубийственными. Еще следует отметить, что определенная автономность намерения является необходи–мым элементом каждой этики, которая исходит из субъектив–ной воли и различает выбор и действие, намерение и его осу–ществление.
Моральная теория И. Канта не допускает исключений из реализации закона, которые были бы обусловлены неблагопри–ятными обстоятельствами. Лжесвидетельство не должно быть услышано. Однако нравственный закон не принуждает к тому, чтобы героические свершения проводились, невзирая на не–благоприятные последствия или невозможность их реализа–ции. Когда сам Кант был призван к тому, чтобы прекратить за–ниматься критикой религии, потому что этого требует нравственный закон, он подчинился и обязался не читать лек–ций о религии.
Тезис об этике умысла отвечает идее Канта о том, что нрав–ственное поведение в качестве своей основы не должно иметь «склонности» и что оно тем более является заслуженным, чем больше мы должны преодолевать свой эгоизм. Эта идея осно–вывается на строгом дуализме чувственности и закона. Чув–ственность не должна быть направлена на то, чтобы человек тяготел к поведению на основе закона.
Наоборот, если поведение на основе чувственности (на–пример, симпатии, дружбы, любви) совпадает с действием на основе закона, то оно не имеет моральной ценности, так как оно не мотивировано законом. По И. Канту, лишь одно чув–ство не нарушает нравственной ценности поведения – это чувство уважения к закону, ибо оно относится к общей нрав–ственной ценности.
Этика И. Канта содержит рассуждения о свободе человека Свобода проявляется также в способности деятельности отно–сительно природы.
В природе все происходит согласно закону причинности, а потому и наше поведение должно быть подчинено этому за–кону, поскольку оно воздействует на природу. В то же время моральная теория И. Канта основана на свободе человека В заключении к «Основаниям метафизики нравов» И. Кант решает эту антиномию таким образом, что применяет к ней различие между «вещами в себе» и явлениями, которое он вво–дит в «Критике чистого разума». С одной стороны, наше я как «вещь в себе» принадлежит к «интеллигибельному» миру, ко–торый открывается нам нравственным поведением.
С другой стороны, мы как «представители чувственного мира» принадлежим к миру явлений. Из этого примера можно сказать, что И. Кант решает проблемы своей этической фило–софии при помощи достижений теоретической философии В действительности обе этические работы И. Канта основаны на предпосылке, что путем рефлексии нравственного поведе–ния мы приходим к определенным заключениям, к которым нельзя прийти при помощи одной лишь теории.
Это относится и к свободе, которая остается недоказуемой для «Критики чистого разума» (возможная «каузальность че–рез свободу» является недоказанной, потому что это утвержде–ние является одним из членов антиномии), тогда как в этиче–ских трактатах И. Кант доказывает свободу как условие нравственного закона, который мы осознаем.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Этика
Этика Много писалось об этических нормах древних египтян. Мы знаем, что с древнейших времен жители этой страны отличались высокими моральными принципами. Первым было моральное обязательство по отношению к богу, но, поскольку царь и бог были едины, значит, моральное
В ГЕРМАНИИ У КАНТА
В ГЕРМАНИИ У КАНТА В том, что свое интеллектуальное путешествие Карамзин начал именно с Канта, был глубокий смысл. Конечно, здесь играли роль и географические обстоятельства. Но и для художественной композиции книги, и для идеологической «композиции» реального
2.2.3 Концепция гуманистического движения к идеалу всемирного гражданского общества И. Канта
2.2.3 Концепция гуманистического движения к идеалу всемирного гражданского общества И. Канта Кантовская концепция культуры представляет собой антропологическую эволюционно-прогрессирующую теорию. И. Кант (1724 – 1804) как основатель немецкой классической философии, в своей
6. Этика секса
6. Этика секса Эротический этикет не так строг, как этикет в других областях человеческой жизни. Однако как мужчины, так и женщины должны отвечать за свои поступки. Если женщина сексуально привлекательна, она должна соблюдать определенные правила, которые помогут ей
3. Этика Аристотеля
3. Этика Аристотеля Творчество Аристотеля (384—322 гг. до н. э.) считают вы–сшим развитием античной этики. Это вряд ли стало возмож–ным, если бы ученик Платона не превзошел своего учителя, сделав выбор в пользу истины.Всем нам известно высказывание философа: «Хотя Платон и
1. Этика А. Шопенгауэра
1. Этика А. Шопенгауэра Немецкий философ Артур Шопенгауэр (1788—1860 гг.) отверг своим учением многие принципы классической фило–софской традиции, в особенности ее представление о том, что нравственность должна формироваться на основе разумности. Обращаясь в основном к
2. Корпоративная этика
2. Корпоративная этика Предпринимательская этика регулирует также и отношения между предпринимателями в различных сообществах – ассо–циациях, гильдиях, корпорациях.Эти отношения предусматривают как отстаивание конку–рентных позиций, так и солидаристские связи,
5. Этика софистов
5. Этика софистов Этика античности была обращена к человеку. «Человек есть мера всех вещей» – эти слова Протагора исследователи по праву считают девизом для всех этических произведений данного периода. Для этических произведений античных авторов характерно
9. Этика Аристотеля
9. Этика Аристотеля «Этика» (учение о нравственности) понималась Аристотелем как жизненная мудрость, «практические» знания о том, что такое счастье и каковы средства для его достижения. Можно ли считать учение придерживаться правильных норм поведения и ведения
16. Этика Б. Спинозы
16. Этика Б. Спинозы Аксиоматический метод доказательства моралиОсновная установка мыслителей Нового времени предполагала выведение морали из природы, что часто становилось сведением ее к естественнонаучному знанию.Бенедикт Спиноза (1635–1677) превращает этику в
19. Формулировка категорического императива И. Канта
19. Формулировка категорического императива И. Канта Основная проблема этики Иммануила Канта – проблема человеческой свободы. Она являлась основной проблемой эпохи. И. Кант выводит взаимное равенство всех людей. Другое значение решения И. Кантом этой проблемы состоит в
20. Этика И. Канта
20. Этика И. Канта Моральная теория Иммануила Канта не допускает исключений из реализации закона, которые были бы обусловлены неблагоприятными обстоятельствами. Лжесвидетельство не должно быть услышано. Однако нравственный закон не принуждает к тому, чтобы героические
22. Этика А. Шопенгауэра
22. Этика А. Шопенгауэра Немецкий философ Артур Шопенгауэр (1788–1860) отверг своим учением многие принципы классической философской традиции, в особенности ее представление о том, что нравственность должна формироваться на основе разумности.Основная философская идея
35. Новая этика
35. Новая этика Демократический строй и проблема формирования новой этикиНовая этика предлагает различные способы постижения и должного выражения моральных ценностей; обрисовываются различные «круги проблем» с разной субординацией в них (либо, в частности, признается
Этика — наука, изучающая мораль. Для кого-то она занимает важное значение, для кого-то нет. Кто-то руководствуется моральными принципами и законами, а кто-то открыто их избегает. Время быстротечно, поэтому на смену старым правилам этикета и ценностям уступают новые, и они не всегда являются положительными. Жизнь, иногда, дарит нам знакомство с человеком, который в дальнейшем дает нам базу нравственных или аморальных уроков, которые влияют на твой духовный мир. Это и доказывает нам, что один человек может влиять на другого, на человека, который не имеет своих внутренних убеждений и устойчивости к другим.
На самом деле, этика играет важную роль в жизни каждого из нас. Фундамент закладывают еще с детства, и это ближайшие нам люди-родители. Родители открывают нам духовный мир не так как другие факторы социализации. На определенном этапе, ты строишь и создаешь свою жизнь глазами родителей. Далее появляются друзья и знакомые, которые открывают новый мир, которые наталкивают на правильные или неправильные поступки .В этом случае, ты всегда опираешься на моральные принципы своих родных.
У каждого духовный мир по-своему особенный, неповторимый и индивидуальный. Он подобен хрусталя, один неосторожный поступок и твои принципы, ценности и взгляды разбиваются на много мелких и мелочных комплексов и страхов. Поэтому нужно быть осторожнее к себе и окружающим.
Этика позволяет правильно сориентировать свой духовный выбор, духовные решения и ориентиры. Иногда трудно сделать определенный выбор не погрузившись в прошлые ошибки. Только твои внутренние убеждения, цели подталкивают на тот или иной путь.
Если взять, к примеру, нынешнее поколение, можно с уверенностью сказать, что оно живет в жестоком и агрессивном мире. Люди обеднели, прежде всего, на доброту, справедливость, веру и уважение к ближнему. И мы должны осознавать, что если мы потеряем систему важных моральных принципов, то и пошатнется духовный мир.
А духовность, не что иное как индивидуальная выраженность личности, то есть сочетание идеальной потребности познания и социальной жизненной необходимости. По правильному нравственному этикету человек себя должен позиционировать как заботливый, внимательный, готовый помочь, разделить радость и горе. То есть общая польза духовной деятельности человека должна переплетаться с ее субъективной бескорыстием.
Также нужно рассмотреть вид духовной деятельности личности ,такой как искусство. Поэтому , общая необходимость духовного опыта коммуникации с искусством заключается потому что через геройский мир искусства и художественную идеальность ,произведенное лицо способно прийти к самосознанию и целенаправленного совершенствования своего мира содержанием творческих ценностей.
Вторая причина, лицо способно быть источником усовершенствованной реальности. Лицо, у которого существует или врожденная культура эстетического отношения, способна совершенствовать жизнь, подталкивая его к высокому эстетического уровня, уже самым жестким агентом невосприятия ограниченности ежедневного общения, не поддержания культуры взаимоотношений и так далее.
Толерантностью общения, формой и стилем отношений, поведения лица, не просто подтверждает свое несогласие с грубостью, а демонстрирует как нужно строить такие отношения. Такой закон отношений функционирования этической распространяется на все виды деятельности, отношение к окружающей среде, естественного мира и др. Третья причина общения с искусством — источник гармонии духовных форм субъекта, функционирования этической степени, что на самом деле является способом организации отношений не только применительно к искусству, но и в отношении любых сфер жизнедеятельности.
Очень важно воспитывать с раннего детства потребности в коммуникации с искусством, это большая первая, но не единственное условие создания культуры общения с художественными предметами. Второе условие — богатый характер искусства. Могучим источником является искусство классики, в котором глубина художественной идеи уложилась в качественные художественные формы, воспроизводя идеальную красоту целого.
Третья составляющая — среда общения с художественными работами. Она очень помогает открывать в себе духовные сокровища социума, привязывая эстетическую культуру отношения к ним. Вероятно это трудный процесс, и навыки его приобрести не просто, длительной привычке постепенного вхождения в мир художественных ценностей. Четвертая составляющая — разработка методик воспроизведения опыта эстетической коммуникации с искусством.
В дворян неотъемлемыми формами воспитания были, кроме знания основных наук, возможность владеть иностранными языками, навыками нравственного стиля поведения, учения художественных способностей — музыкальные способности, рисование, стихотворства. Как нам известно именно культур дворян, а в России и Европе воспроизвела многообещающие сокровища профессионального искусства. Говоря о народном искусстве, благодаря существующей в его художественной среде, активно функционировало с профессиональным. Выходцы из народа — разная интеллигенция — раскрыли художественность в диалектическое единство профессионального и народного искусства, распространив им среду человеческой жизнедеятельности. Профессиональное искусство становилось острым предметом интереса в среде людей.
Историки искусства информировали, что в Украине и России в конце 19 в, крестьяне, приезжавшие на ярмарке в город, посещали художественные передвижные выставки. Национальная интеллигенция распространяла художественные знания, в среде сельского и городского населения.
Когда мы говорим о месте этики в духовной культуре социума, мы не должны забывать о том, что духовные явления составляют неисчерпаемую часть всех процессов человеческой жизнедеятельности. Итак, духовные процессы не могут быть отрезанными от общих ценностей жизни.
Можно заверить, что этическая деятельность не может не вмешиваться в мировые отношения людей. Именно эта деятельность чаще начинает замечать и выражать те формы в жизни человека, которые же человек не может не обращать на них внимания, и не придавать им большого значения.
Поэтому вывод довольно прост … Каждый из нас несет большую ответственность перед человечеством, перед следующим поколением. Поэтому каждый день, начните свое утро с приятной улыбки ваших родных, а возможно и вашего соседа, скажите доброе слово своему коллеге, порадуйте своего любимого человека и тогда ваш духовный мир обогатится любовью, добротой и теплотой.
Читайте также: