Дом с ромбовидными окнами

Обновлено: 27.04.2024

Особняк Мельникова уникален не только своей архитектурой, но и обстоятельствами, при которых он был построен. В двадцатые годы архитектору удалось добиться невозможного: правительство само выделило ему участок земли в центре Москвы.

Во время строительства своего трёхэтажного дома Константин Мельников задействовал множество новаторских решений. И, к тому же, он доказал, что в круглых домах можно жить с большим комфортом, чем в квадратных.

Экспериментальный дом в Кривоарбатском переулке

В начале двадцатых годов Константин Степанович Мельников был одним из самых уважаемых архитекторов России. Большую славу ему принесло строительство невероятного павильона СССР для Международной выставки в Париже. Кроме того, Мельников работал над первым саркофагом для тела Владимира Ленина. За свои заслуги он в 1927 году получил участок в Кривоарбатском переулке, где собрался возвести свой экспериментальный дом.

Участок архитектору выдали с большой охотой. По задумке Мельникова, его дом-студия стал бы одним из первых круглых домов в столице. А позднее план этого же дома, но с некоторыми доработками, использовали бы для возведения домов-коммун. Однако особняк Мельникова так и остался единственным домом, имеющим округлую форму.

Особенности особняка Мельникова

Константин Мельников продумал не только план дома и его внутренних помещений, но и технологию строительства. Стены дома выложили ажурной кладкой. Причём кладка осуществлялась так, что строителям не пришлось «половинить» кирпич. Такая структура стен позволила расположить окна там, где они больше всего были необходимы. Кстати, окна у дома Мельникова очень интересной формы — ромбовидной. Некоторые окна впоследствии замуровали, а в одном из них оборудовали холодильные шкафы, наподобие холодильников в хрущёвках . Это, пожалуй, единственное сходство особняка Мельникова с другими домами, построенными в СССР.

Примечательна и сама форма дома Мельникова. Он выполнен из двух разновысоких цилиндров, один из которых на треть вписан в другой. Внутри каждого цилиндра шло интересное деление на зоны. Так, на первом этаже располагалась кухня со столовой, рабочие кабинеты для детей и туалет. В кухне имелась одна необычная деталь — переговорная труба. С её помощью, находясь в этом помещении, можно было связаться со всеми остальными. А ещё в кухне сделали мусоропровод, соединённый с печью в подвале. Весь мусор, что можно было сжечь, попадал сразу в топку.

На втором этаже особняка Мельникова находилась общая спальная комната, где Мельников разместил вмурованные в пол кровати для всех домочадцев. Родительская кровать от детских была отгорожена ширмами. Рядом со спальней располагалась гостиная. А на третьем этаже Константин Мельников, архитектор и новатор, оборудовал собственную мастерскую. Из неё можно было попасть на открытую террасу на крыше. Интересно, что в качестве перекрытий во всех комнатах не использовали железобетонные конструкции. Вместо них Мельников установил сетчатую конструкцию из поставленного на ребро тёса. Таким образом он добился облегчения конструкции и её высокой прочности.

Что происходит с домом Мельникова сегодня

Долгих 20 лет особняк Мельникова в центре Москвы простоял практически без изменений. Только в 1941 снесли одну перегородку, разделяющую детские рабочие кабинеты. И, к сожалению, во время Великой Отечественной куда-то пропали уникальные кровати. Также в тот период возле дома Мельникова произошёл взрыв, в результате пострадало оригинальное остекление. В остальном же фасад и интерьер памятника советского авангарда остался практически таким же, как и при жизни архитектора.

После смерти Константина Степановича в доме проживал его сын, бывший известным художником. В дальнейшем за право обладания домом между родственниками развернулась настоящая борьба. Однако в начале двухтысячных все распри закончились. А в 2014 году дом-музей Мельникова распахнул свои двери для первых посетителей. Посмотреть на этот уникальный дом Москвы приходят десятки туристов и жителей столицы.

Это цилиндрическое здание с окнами, похожими то ли на ромбы, то ли на соты, и даже напоминающее углеродные нанотрубки, считается классикой авангарда, и несмотря на внешнюю простоту, с архитектурной точки зрения создано гениально. Название «Дом-улей» творению талантливого архитектора Мельникова дали не только из-за того, что проект чем-то напоминает соты. При всей своей простоте здание очень крепкое, экономичное и удобное. И вот что удивительно: построено оно почти сто лет назад.

Интересно, что столь лаконичный одноквартирный дом в духе авангарда появился в Кривоарбатском переулке не в наши дни и даже не в конце прошлого века, а в 1929-м, когда Москва еще помнила, как строились красивые, пышно декорированные купеческие особняки, возводимые буквально 20-30 годами ранее. И вдруг – такое странное здание, похожее на короткую трубу, с множеством шестиугольных одинаковых окон. И жил в нем сам архитектор.

Судьбоносная встреча

Тут стоит сказать несколько слов об авторе данного проекта – Константине Степановиче Мельникове. Он родился в 1890 году в многодетной и не очень богатой семье. Родители записали его в церковно-приходскую школу, а после ее окончания – увидев у мальчика способности к рисованию – учеником в иконописную мастерскую. Однако проучился он там недолго – бросил.

Знаковым событием в жизни Константина стало знакомство его родителей с одной московской молочницей, которая обслуживала богатые семьи. Женщина представила мальчика видному ученому и педагогу тех лет Владимиру Чаплину.

Будучи совладельцем крупного торгового дома, мужчина взял Константина на работу и, разглядев у подростка большой талант, стал его покровителем. Он нанял ему педагога по живописи, попросил позаниматься с ним учительницу своих детей, и вскоре его подопечный успешно поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, выдержав просто бешеный конкурс – примерно 24 человека на место. Он обучался у известных академиков архитектуры и таких величайших мастеров, как Коровин, Иванов, Коненков, впитывая их знания, как губка.

Поначалу талантливый парень не интересовался архитектурой и пошел на это отделение лишь потому, что этого хотел Чаплин, по-отечески рекомендуя юноше профессию, которая принесет материальный достаток. Но в процессе знакомства с этим видом искусства у него проснулась истинная любовь к зодчеству.

Любимец властей

Окончание обучения пришлось на ранние советские годы. Мельникова высоко ценили власти как молодого архитектора, ему поручали крупные задания – например, проекты планировки Бутырского района, Ходынского поля, поселка для работников психиатрической больницы им. Алексеева.

Но уже несколько лет спустя архитектор решил отказаться от неоклассики, конструктивизма и от принадлежности к какому-либо общепринятому стилю и создать что-то свое. Его называли архитектором-авангардистом и, помимо жесткой критики со стороны некоторых коллег, он в то же время получал похвалу от таких мэтров, как, например, Щусев.

В 1924 году при строительстве Мавзолея проект саркофага, придуманный Мельниковым, был признан лучшим из представленных работ, что считалось огромной честью и ключом к блистательной карьере для советского архитектора. Этот саркофаг простоял в московском Мавзолее вплоть до начала Великой отечественной и эвакуации тела вождя в Тюмень.

За свою жизнь Мельников создал немало странных, но очень известных проектов. Это и здание Ново-Сухаревского рынка с удобно и оригинально расположенными торговыми павильончиками-киосками, и советский павильон на международной выставке в Париже (здание необычной формы со стеклянными стенами) и, конечно же, его знаменитые московские гаражи (например, построенные для «Интуриста» и «Госплана»). Кстати, именно Мельников разработал план проектировки ЦПКиО имени Горького.

Особенности «улья»

При всей многогранности и плодовитости Мельникова именно Дом-улей многие эксперты считают вершиной его творчества. Изначально, еще при строительстве, он позиционировал свое творение как экспериментальный дом, который, например, может быть прообразом жилого здания-коммуны. А возводил он его на собственные средства. И, возможно, именно поэтому советское правительство разрешило ему отстроить в центре Москвы персональный дом и в нем поселиться.

Несмотря на то, что, на первый взгляд, здание кажется очень примитивным, в его конструкции архитекторы усматривают много удачных новаторских идей. Дом-улей оценили даже на Западе.

Кстати, здание представляет собой не один цилиндр, как может показаться, а два. Они врезаны друг в друга на одну треть, по форме образуя что-то вроде восьмерки. Одна из окружностей как бы срезана – с этой стороны у здания вход. Дом выстроен без несущих опор, колонн, стропил и балок, но, тем не менее, очень устойчив.

Кстати, каркас его таков, что расположение и количество оконных проемов можно менять, как вздумается – часть окон «замуровать», а в других местах сделать новые «соты».

Долгое время москвичи и гости столицы могли удивляться этому дому и любоваться его завораживающей простотой лишь с улицы, ведь здание было частным владением. Перед смертью сын архитектора Виктор Мельников завещал, чтобы дом принадлежал государству и чтобы в нем обязательно был музей, однако в силу долгих судебных тяжб и конфликтов родственников-наследников, в подробности которых совсем не хочется углубляться, долгое время здание оставалось закрытым для посетителей и при этом все более ветшало. Но, к счастью, решить все вопросы и открыть, наконец, музей все-таки удалось. И теперь каждый может посмотреть «улей» изнутри.

Внутренняя планировка очень интересна и словно символизирует восхождение от низменных желаний к творчеству. На первом этаже расположены кухня, столовая и другие подобные помещения, на втором – жилые комнаты, а на третьем – мастерская.

Гости музея могут осмотреть мастерскую, где работали Константин Мельников и его сын Виктор (тоже архитектор), гостиную, спальню, столовую.

Вопреки расхожему мнению о том, что в круглых пространствах жить дискомфортно (например, такие помещения у многих древних культур считались неправильными с точки зрения энергетики), потомки архитектора утверждают обратное.

Например, Елена Мельникова, внучка Константина Степановича, не раз говорила, что здесь очень уютно. Комнаты спроектированы так, что в них легко расставить мебель, и зрительно помещения кажутся просторными. Кроме того, не нужно выметать пыль из углов.

И в продолжение темы не менее знаменитый и очень дорогой одноквартирный жилой Дом-яйцо

Дома на ножках – очень необычное явления в московской архитектуре советского периода. Таких жилых зданий в столице можно пересчитать, пожалуй, по пальцам, ведь большая часть советских многоэтажек были однотипными коробками. Каждый «парящий в небе» дом сразу становился городской архитектурной сенсацией. Может, кому-то такие здания покажутся уродливыми, но есть и немало поклонников подобной архитектуры. Да и жить в таком доме здорово и необычно.

Дом на Новинском бульваре

Поскольку в 1920-30-х была популярна тема коммуны и общежития, дом на ножках на Новинском имел идеологическую составляющую. Чтобы жильцы чувствовали себя «одной большой советской семьей», квартиры в нем были в основном маленькими (не считая жилья для элиты) и имелся отдельный корпус – кухня со столовыми, куда обитатели дома должны были приходить питаться.

У здания железобетонный каркас и железобетонные круглые опоры. Автором идеи поставить этот дом на ножки считается Гинзбург.

Четыре года назад в доме Наркомфина провели реставрацию. Он в чем-то сохранил свой первоначальный облик, более того, внутренняя планировка тоже сохранена. Однако здание теперь, конечно, выглядит более современно.

Дом на проспекте Мира

Официальный адрес этого грандиозного дома с расположенными в шахматном порядке окнами – проспект Мира, 184, корп. 2. При этом одним своим торцом многоэтажка выходит на улицу Касаткина, а другим – на улицу Бориса Галушкина.

Здание стоит напротив ВДНХ и из тех его окон, которые выходят на проспект, открывается прекрасный вид – в частности, на памятник Рабочему и Колхознице. Кстати, любоваться окрестными красотами можно и с первого этажа, ведь благодаря тому, что дом – на ножках, самый нижний этаж расположен весьма высоко – на уровне третьего.

Стиль, в котором спроектировано здание, можно назвать брутализмом. Авторы проекта – архитектор Виктор Андреев и инженер Трифон Заикин. У дома более 30 железобетонных «ножек»-свай, 25 этажей.

Раньше в доме были финские лифты. Впоследствии их по причине старости заменили на обычные, современные.

Дом на Мясницкой

Дом Центросоюза – очень неординарное здание, и даже не верится, что его построили в середине 1930-х годов. Авторы проекта – знаменитый Ле Корбюзье, также ему помогали Пьер Жаннере и Николай Колли. Иными словами, это здание – пример плодотворного сотрудничества специалистов молодой советской страны с европейскими коллегами.

Когда начали строить это здание, в Советском Союзе процветал НЭП, и дом на Мясницкой изначально проектировали под офисы. Говоря о «Ножках», Де Корбюзье отмечал, что воплотил в этом проекте идею «свободной циркуляции воздуха и людей».

Кстати здание Министерства здравоохранения и образования в Рио-де-Жанейро очень похоже на этот дом, что неудивительно: в разработке бразильского проекта принимал участие Ле Корбюзье.

Дом на Беговой

Когда закончились сталинские времена, у архитекторов появилась возможность фантазировать и экспериментировать без оглядки на мнение сурового вождя, а затем закончился и непростой для архитектуры хрущевский период. Появились очень экстравагантные проекты. Результат такого творческого поиска (и, как считают специалисты, вполне удачный) – самый знаменитый из всех домов на ножках: дом авиаторов на пересечении Беговой и Ленинградки. Эта многоэтажка должна была поразить иностранцев, приезжавших в Москву на Олимпиаду, оригинальностью советской архитектурной мысли.

Дом прозвали сороконожкой, потому что у него ровно четыре десятка железобетонных опор. Автор проекта – приверженец брутализма архитектор Меерсон.

У здания 13 этажей, но если приплюсовать «ножки», по высоте это полноценная 17-этажка.

Железобетонные башни с лестницами несут не только функциональную нагрузку. Это еще и украшение дома, его визитная карточка.

Кстати, створки окон в квартирах дома авиаторов изначально открывались не так, как в обычных домах (двигаясь по горизонтали), а вниз-вверх. В наши дни большая часть окон в этом доме – уже современные.

Изначально в здание планировали заселить гостей Олимпиады – 80, но в итоге получился обычный жилой дом, где выдавали квартиры работникам авиационного завода (поэтому его и называют домом авиаторов). Советуем подробнее прочитать об истории этой экстравагантной многоэтажки, архитектуре дома и о том, что думали о нём новосёлы .

Для чего в Москве строили дома на ножках? Конечно же, такое решение не преследовало одну лишь цель удивить прохожих. Одна из причин – позволить воздуху свободно проходить под домом между колоннами-опорами, не допуская скопления большого количества выхлопных газов в районе нижней части здания. Вторая причина – возможность для местных пешеходов вместо того, чтобы делать крюк, огибая длинное здание, проходить сразу под домом.

Собственный дом архитектора Мельникова такой же неординарный, как и его автор. Шестиугольные окна-соты и переплетающиеся цилиндры, напоминающие в плане два обручальных кольца, ни одного прямого угла — этот дом должен был стать образцом для будущих домов-коммун.

Этот дом Константин Мельников построил по собственному проекту в 1929 году. Архитектор жил и работал здесь до своей смерти в 1974.

Он был удивительным человеком! В начале карьеры проекты архитектора произвели фурор на парижской выставке, и его завалили престижными заказами. Но Мельников уехал в Россию и построил в Москве несколько рабочих клубов. В качестве поощрения Моссовет подарил архитектору землю в центре города для строительства собственного дома.

Дом Мельникова не имеет аналогов. Он состоит из двух проникающих друг в друга цилиндрических объемов. Прямых углов нет ни снаружи, ни внутри. Все подчинено идее экономичного строительства. Поэтому дом построили из самых дешевых материалов — кирпича и дерева. А строительные отходы использовали для отопления.

Внутри все тоже продумано: нет поддерживающих балок и углов, все держится только на тщательно рассчитанной сетчатой конструкции. Поставленный на ребро тес образует сетку стен, по которой можно свободно «передвигать» шестиугольные окна — закладывать одни проемы и оставлять открытыми другие. Эту систему архитектор придумал вместе с инженером Шуховым.

В доме Мельникова нет привычной нам системы комнат: играют размер и форма помещений, высота стен (от 2,6 до 5 метров).

Например 9 помещений занимают 60 м 2 , тогда как гостиная и мастерская получают по 50! Есть терраса, но нет закрытых или изолированных комнат. Эксперимент со светом и пространством был так смел и дерзок, что Мельников в шутку обещал премию тому, кто угадает, сколько в доме этажей.

Особое значение имели окна. В мастерской Мельникова 36 окон-сот позволили избежать появления падающих теней. А в спальне окна, наоборот, ритмически чередовались, рассеивая свет. Там стояли 3 вмурованные в пол кровати, и все в этой комнате было направлено на создание благоприятных условий для сна.

Двое любовников Кривоарбатских
Двойною башенкой слились в объятьях,
Плащом покрытые ромбовидным
Не реагируя на брань обидную.

Но злословы называли дом Мельникова консервной банкой. А вскоре архитектор впал в немилость, и до конца жизни строил только подмосковные теремки. В возрасте 83 лет Константин Мельников умер в собственном доме.

Его сын, художник Виктор Мельников, мечтал устроить здесь музей. Поэтому он хранил все, что было связано с именем отца, не продал ни одной его вещи. Говорили, что Константин Мельников построил храм, а Виктор Мельников его расписал.

Умирая, он завещал дом государству для устройства музея. Но решение правовых вопросов затянулось.

При строительстве Мельников рассчитал все: и давление на грунт, и прочность конструкции. Но он не мог предположить, что вокруг вырастут многоэтажные дома, грунт даст усадку, изменится микроклимат района. В итоге дом начал разрушаться и попал в список памятников ЮНЕСКО, которым грозит исчезновение.

Здание удалось спасти. Теперь там музей Константина и Виктора Мельниковых.

Говорят, что. . перед строительством дома в Кривоарбатском переулке Мельников попросил свою маленькую дочь нарисовать, в каком доме она хотела бы жить. Так появилось подобие двух сплетенных обручальных колец. А завершенный дом стал признанием в любви жене Мельникова .

Дом Мельникова

Дом Мельникова в Кривоарбатском переулке, 10, Москва

Дом архитектора Константина Степановича Мельникова, расположенный в Кривоарбатском переулке, 10, является одноквартирным жилым зданием и по праву считается самым известным образцом советского авангарда не только в стране, но и в мире.

Строился дом в период с 1927 по 1929 годы. Проект строения выполнен с использованием новаторских конструктивных архитектурных решений, продуманным устройством внутреннего объема, функциональной и эргономичной распланировкой внутренних площадей.

Идея о строительстве собственного дома-мастерской возникла у Мельникова уже в годы учебы в «Московском училище живописи, ваяния и зодчества». На первых порах, когда появилась такая возможность, архитектор посчитал, что лучше купить уже готовое здание и перестроить его согласно своим видениям будущего жилища.

Об изменениях архитектурной концепции будущего дома Константина Степановича можно судить по сохранившимся в архивах документах, датированных 1916-1917 годами. В частности, там имеются планы перестройки каменного особняка в стиле неоклассики, к которой был склонен архитектор под влиянием своего учителя Ивана Владиславовича Жолтовского.

Кардинально меняется видение архитектурной составляющей собственного дома в начале 1920-х годов, когда Мельников набросал эскизы будущей постройки, но уже выполненные в новаторском стиле.

Теперь архитектор решил возвести не просто жилой дом, а дом-мастерскую, где должны были органично разместиться, в его видение, бытовая и рабочая пространственные зоны.

Первоначально дом Мельникова планировалось строить в два этажа с планировкой в виде квадрата. Форма двух сопряженных окружностей и цилиндрические стены стала окончательным вариантом в 1922 году, хотя до этого разрабатывались и овальные, и даже яйцеобразные здания.

Стоит отметить, что к началу строительства здания в Кривоарбатском переулке, дом 10 приступили в тот период, когда в стране подходила к концу эпоха НЭПа и вместо частных строений в Советском Союзе больше строили так называемые дома-коммуны.

Опустим вопрос, каким образом Мельников смог как частный застройщик получить землю под строительство индивидуального дома в самом центре столицы, хотя заслуги его тогда были весьма внушительными: это и признание его архитектурного таланта в стране и за рубежом; и участие в проектировании саркофага для мавзолея Ленина; и, к тому же, придание новострою статуса экспериментального дома для дальнейшего применения в массовом строительстве.

Начало строительства и архитектура

Утвердили проект лишь к началу лета 1927, но и в процессе возведения Мельников продолжал прорабатывать внутреннюю планировку.

Стены жилища с устроенными двумястами шестиугольными окнами возводили при помощи особой кладки, которую разработал сам Константин Степанович. Это новшество позволило не использовать в конструкции несущие столбы, а также стабилизационные перемычки. В дальнейшем, часть разработок, которые были применены при строительстве этого дома в Кривоарбатском переулке, 10, архитектор запатентовал как изобретения и использовал в других своих проектах.

Стены дома Мельникова сложены из красного кирпича в виде ажурного сетчатого каркаса. Кладка проводилась с четким сдвигом как вдоль стены, так и поперек нее, следствием чего стало возможным устроить на плоскостях порядка 100-200 оконных проемов (точное их количество так до сих пор и неизвестно, т.к. часть из них в процессе эксплуатации здания была заложена и к настоящему времени их осталось всего чуть более 60, причем, вместе с нишами).

Многие специалисты считают, что при проектировании конструкции здания Константин Мельников использовал и наработки инженера Владимира Григорьевича Шухова, с которым тогда тесно сотрудничал.

Преимущества цилиндрической формы зданий Мельников аргументировал экономией материалов, приводя при этом геометрические расчеты.

Планировка дома-мастерской Мельникова и его история

Главный фасад возведенного дома выходил в Кривоарбатский переулок.

В усеченной части меньшего цилиндра был устроен единственный вход в это жилище, с двух сторон от которого располагаются большие окна обычной прямоугольной формы. На втором уровне, во всю его высоту, установлено огромное по размерам окно-экран над которым имеется надпись: «Константин Мельников Архитектор».

На боковых плоскостях переднего цилиндра находится всего несколько оконных проемов шестигранной формы.

В фасадной части другого цилиндра окон-шестигранников 57, которые своим видом образуют некий пятиярусный орнамент. Оконные переплеты имеют три разных вида, соответственно, на первом, втором и четвертом, третьем и пятом уровнях.

Внутреннее пространство дома было хорошо организовано, несмотря на его необычные формы.

На первом этаже, включающем оба цилиндра, располагались передняя (6,3 квадратных метра), столовая (17), небольшая кухня (7) с устроенной вентиляцией, санузел, ванная, две детские (по 4,5), гардеробная (11), рабочая комната для жены архитектора (5,4) и коридор (11,7).

На втором этаже находились парадная гостиная (50), единственная спальня в доме (43), причем, для всех членов семьи сразу.

На третьем этаже была устроена мастерская Мельникова (50) с выходом на террасу.

Современники по-разному оценивали это архитектурное творение: некоторые критиковали, некоторые восхищались. Но несмотря ни на что, к дому Мельникова стали часто приходить простые люди, а в гости к хозяевам заглядывали известные личности.

Так, здесь побывал Игорь Эммануилович Грабарь, который, по его признанию, был восхищен увиденным, и даже поймал себя на мысли, что хотел бы пожить в таких условиях.

К сожалению, здание сегодня находится в неудовлетворительном состоянии. Не закончилась еще история с определением собственников, что негативно сказывается на сохранении этой уникальной постройки.

Дом Мельникова по адресу Кривоарбатский переулок, 10 трудно отнести к какому-то одному архитектурному стилю, хотя некоторые специалисты определяют его как конструктивизм или функционализм. Сам автор утверждал, что его творение не принадлежит ни к какому из известных архитектурных направлений.

Читайте также: