Весь дом помечен моей кровью вся ванна спальня полы

Обновлено: 16.05.2024

Вещи и люди нас
окружают. И те,
и эти терзают глаз.
Лучше жить в темноте.

Я сижу на скамье
в парке, глядя вослед
проходящей семье.
Мне опротивел свет.

Это январь. Зима.
Согласно календарю.
Когда опротивеет тьма,
тогда я заговорю.

Пора. Я готов начать.
Не важно, с чего. Открыть
рот. Я могу молчать.
Но лучше мне говорить.

О чём? О днях, о ночах.
Или же — ничего.
Или же о вещах.
О вещах, а не о

людях. Они умрут.
Все. Я тоже умру.
Это бесплодный труд.
Как писать на ветру.

Кровь моя холодна.
Холод её лютей
реки, промёрзшей до дна.
Я не люблю людей.

Внешность их не по мне.
Лицами их привит
к жизни какой-то не-
покидаемый вид.

Что-то в их лицах есть,
что противно уму.
Что выражает лесть
неизвестно кому.

Вещи приятней. В них
нет ни зла, ни добра
внешне. А если вник
в них — и внутри нутра.

Внутри у предметов — пыль.
Прах. Древоточец-жук.
Стенки. Сухой мотыль.
Неудобно для рук.

Пыль. И включённый свет
только пыль озарит.
Даже если предмет
герметично закрыт.

Старый буфет извне
так же, как изнутри,
напоминает мне
Нотр-Дам де Пари.

В недрах буфета тьма.
Швабра, епитрахиль
пыль не сотрут. Сама
вещь, как правило, пыль

не тщится перебороть,
не напрягает бровь.
Ибо пыль — это плоть
времени; плоть и кровь.

Последнее время я
сплю среди бела дня.
Видимо, смерть моя
испытывает меня,

поднося, хоть дышу,
зеркало мне ко рту, —
как я переношу
небытие на свету.

Я неподвижен. Два
бедра холодны, как лёд.
Венозная синева
мрамором отдаёт.

Преподнося сюрприз
суммой своих углов,
вещь выпадает из
миропорядка слов.

Вещь не стоит. И не
движется. Это — бред.
Вещь есть пространство, вне
коего вещи нет.

Вещь можно грохнуть, сжечь,
распотрошить, сломать.
Бросить. При этом вещь
не крикнет: «Ебёна мать!»

Дерево. Тень. Земля
под деревом для корней.
Корявые вензеля.
Глина. Гряда камней.

Корни. Их переплёт.
Камень, чей личный груз
освобождает от
данной системы уз.

Он неподвижен. Ни
сдвинуть, ни унести.
Тень. Человек в тени,
словно рыба в сети.

Вещь. Коричневый цвет
вещи. Чей контур стёрт.
Сумерки. Больше нет
ничего. Натюрморт.

Смерть придёт и найдёт
тело, чья гладь визит
смерти, точно приход
женщины, отразит.

Это абсурд, враньё:
череп, скелет, коса.
«Смерть придёт, у неё
будут твои глаза».

Мать говорит Христу:
— Ты мой сын или мой
Бог? Ты прибит к кресту.
Как я пойду домой?

Как ступлю на порог,
не поняв, не решив:
ты мой сын или Бог?
То есть мёртв или жив?

Он говорит в ответ:
— Мёртвый или живой,
разницы, жено, нет.
Сын или Бог, я твой.

Вещи и люди нас
окружают. И те,
и эти терзают глаз.
Лучше жить в темноте.

Я сижу на скамье
в парке, глядя вослед
проходящей семье.
Мне опротивел свет.

Это январь. Зима
Согласно календарю.
Когда опротивеет тьма.
тогда я заговорю.

Пора. Я готов начать.
Неважно, с чего. Открыть
рот. Я могу молчать.
Но лучше мне говорить.

О чем? О днях. о ночах.
Или же — ничего.
Или же о вещах.
О вещах, а не о

людях. Они умрут.
Все. Я тоже умру.
Это бесплодный труд.
Как писать на ветру.

Кровь моя холодна.
Холод ее лютей
реки, промерзшей до дна.
Я не люблю людей.

Внешность их не по мне.
Лицами их привит
к жизни какой-то не-
покидаемый вид.

Что-то в их лицах есть,
что противно уму.
Что выражает лесть
неизвестно кому.

Вещи приятней. В них
нет ни зла, ни добра
внешне. А если вник
в них — и внутри нутра.

Внутри у предметов — пыль.
Прах. Древоточец-жук.
Стенки. Сухой мотыль.
Неудобно для рук.

Пыль. И включенный свет
только пыль озарит.
Даже если предмет
герметично закрыт.

Старый буфет извне
так же, как изнутри,
напоминает мне
Нотр-Дам де Пари.

В недрах буфета тьма.
Швабра, епитрахиль
пыль не сотрут. Сама
вещь, как правило, пыль

не тщится перебороть,
не напрягает бровь.
Ибо пыль — это плоть
времени; плоть и кровь.

Последнее время я
сплю среди бела дня.
Видимо, смерть моя
испытывает меня,

поднося, хоть дышу,
эеркало мне ко рту,-
как я переношу
небытие на свету.

Я неподвижен. Два
бедра холодны, как лед.
Венозная синева
мрамором отдает.

Преподнося сюрприз
суммой своих углов
вещь выпадает из
миропорядка слов.

Вещь не стоит. И не
движется. Это — бред.
Вещь есть пространство, вне
коего вещи нет.

Вещь можно грохнуть, сжечь,
распотрошить, сломать.
Бросить. При этом вещь
не крикнет: «Ебёна мать!»

Дерево. Тень. Земля
под деревом для корней.
Корявые вензеля.
Глина. Гряда камней.

Корни. Их переплет.
Камень, чей личный груз
освобождает от
данной системы уз.

Он неподвижен. Ни
сдвинуть, ни унести.
Тень. Человек в тени,
словно рыба в сети.

Вещь. Коричневый цвет
вещи. Чей контур стерт.
Сумерки. Больше нет
ничего. Натюрморт.

Смерть придет и найдет
тело, чья гладь визит
смерти, точно приход
женщины, отразит.

Это абсурд, вранье:
череп, скелет, коса.
«Смерть придет, у нее
будут твои глаза».

Мать говорит Христу:
— Ты мой сын или мой
Бог? Ты прибит к кресту.
Как я пойду домой?

Как ступлю на порог,
не поняв, не решив:
ты мой сын или Бог?
То есть, мертв или жив?

Он говорит в ответ:
— Мертвый или живой,
разницы, жено, нет.
Сын или Бог, я твой.

Анализ стихотворения «Натюрморт» Бродского

В 1971 г. И. Бродский перенес внезапный приступ серьезной болезни. Он некоторое время провел в больнице, мысленно готовясь к смерти. Под влиянием перенесенных впечатлений поэт написал стихотворение «Натюрморт». Название имеет ироничное значение (в букв. переводе – «мертвая природа»).

Стихотворение построено на сравнении человека с вещью. Живое мыслящее существо протестует против такого сравнения, но смерть стирает различия между живой и неживой природой. Лирический герой в начале стихотворения сидит в одиночестве на скамье, он погружен в глубокие размышления, навеянные близкой смертью. Мысленно прощаясь с миром живых, он признается, что уже давно от него устал. Все жизнь его окружали люди и вещи. По своей сути это абсолютно противоположные понятия. Автор пытается разобраться в их различии.

Поэт находится в мрачном настроении. Он утверждает, что всегда ненавидел людей, ему неприятен их «непокидаемый вид». В этом содержится намек на советское общество, которое Бродский считал серым и убогим. Такой взгляд обострен болезнью и ожиданием возможной смерти. Автор замечает, что обычные вещи гораздо лучше людей. Вещи нейтральны, они не испытывают и не проявляют никаких эмоций. Суть вещей – вечная и неизменная пыль – «плоть времени». Человек на протяжении всей жизни стремится к действию, пытается заявить о себе, повлиять на других. Несмотря на всю эту суету, всех ждет одинаковый конец – обращение в прах. Бродский смирился с неизбежным. Он уже готов принять смерть, во всем видит ее приближение («сплю среди бела дня», «бедра холодны, как лед»). Поэт уже наполовину видит себя слившимся с вещью, которая «есть пространство». Вещь можно подвергнуть физическим изменениям, но ее суть неизменна.

В тексте стихотворения повторяется выбранный Бродским эпиграф: «Придет смерть, и у нее будут твои глаза». В контексте он получает очень глубокий смысл. Смерть также не имеет отличительных признаков, которые придуманы людьми. Она индивидуальна для каждого человека. Забирая людей из мира живых, смерть уравнивает их с вещами, возвращает в неизменное состояние космической пыли.

В заключительной части Бродский прибегает к христианскому образу. В Библии нет такого диалога между Христом и Богоматерью. Поэт сам дополнил Евангелие утверждением Иисуса, что разницы между живыми и мертвыми не существует. Важна сама суть человека-вещи.

Стихотворение «Натюрморт» имеет глубокий философский смысл. На основе личных впечатлений Бродский описывает искренние переживания человека, связанные с его переходом в разряд «неживой природы».

Итак, друзья, сегодня начала писать и выкладывать по платной подписке тут, в сообществе, "Холодную вечность 2". Кто хочет читать, а подписку ещё не оформил - предлагаю вам сделать это.
Главы постараюсь публиковать как можно чаще, но ежедневно точно не обещаю. Скорее всего, это будет происходить примерно три раза в неделю.
Всем желаю приятного времяпрепровождения в компании старых добрых героев, Кости Соболева, Андрея Морозова, и иже с ними. Первая глава уже опубликована в эксклюзивных записях. С почином меня, ура!

Елена Чернова

А я не читала 1 часть как выяснилось
Я что то перепутала и думала про Алису это оно, а это другое, так что пока 1 прочту в самый раз будет)
Сегодня стала читать главу и думаю кто эти люди

Елена, первая часть, кстати, есть в открытом доступе на дзен. В навигации посмотрите. Это произведение у меня лучшее.

Марина Березкина

Мария, тут надо оформить платную подписку на ту сумму, которую пожелаете. Минималка 50 р в месяц. Синяя кнопка наверху "Поддержать". )) Далее по инструкции.

Ирина Малаховская-Пен "Мистика в моей крови" запись закреплена

ПРОСТИ МЕНЯ, СЫНОК!

Спасибо Ирина, очень хороший и во многом поучительный рассказ. Очень сложно вот так сразу принять чужого ребёнка, одни женщины сразу могут принять, а другие не могут, все люди разные. Очень рада, что главная героиня приняла мальчишку, хотя и после такой встряски и захотела стать ему настоящей матерью.

Ирина Малаховская-Пен "Мистика в моей крови" запись закреплена

ПОЧТИ БЕСКОНЕЧНОЕ СЧАСТЬЕ

Слов нет,прекрасно.

Ирина Малаховская-Пен "Мистика в моей крови" запись закреплена

Друзья, продолжение Холодной вечности 2, которое по моему личному плану должно было выйти сегодня, будет ориентировочно в субботу. Я, конечно, очень продуктивный человек, некоторые друзья, которые читают меня, говорят, им вообще порой кажется, что я не человек. Но. я живой человек. Иногда система даёт сбой под влиянием каких-то внешних факторов. Вот и сегодня. дала. Мне жаль. Прошу вас подождать, надеюсь на понимание.
Ещё надо учитывать, что я ни в коем случае не хочу писать абы-как, и лишь бы было. Если не чувствую, что глава будет хорошей, лучше воздержусь.
Спасибо!

Ирина Малаховская-Пен "Мистика в моей крови" запись закреплена

ЛУНА (мистический рассказ)

Ирина Малаховская-Пен "Мистика в моей крови" запись закреплена

Меня часто спрашивают, почему я одна при своей внешности и уме (таланте, харизме, искренности, бла-бла-бла), а я всегда гордо отвечаю, что сама так решила. С одной стороны, и правда сама. Словила кайф свободы - теперь другой жизни не представляю. Хотя найти просто мужа, чтобы просто был, уверяю вас, пара пустяков.
Показать полностью. Зайдите куда-нибудь в серьезные знакомства в инете, и на 10 мужчин увидите 2 женщины. Почему-то статистика такова. Но я не могу, чтобы просто был. Мне нужна влюблённость, страсть, драйв, огонь, да такой, чтобы пылало всё вокруг. По такому, и только по такому принципу я всегда сходилась с мужчинами. Однажды даже чувствовала страсть не в себе, а вокруг себя (ну, не только я, в смысле, это почувствовала), и кто бы мне сказал, что такое возможно - не поверила бы. Так что, без любви ни-ни. Но есть другая сторона вопроса!

Очередь-то не стоит! Нет желающих. И так было всегда. Любили меня и взаимно, и без, но толпы поклонников не было никогда. А у других, проще меня, была. Я не могла сформулировать этот парадокс никогда - на то он и парадокс! А вот у Куликовой Галины в книге увидела. Чётко, ясно, ничего лишнего. Мужчинам не нравятся сложносочинённые женщины! Точнее, может и нравятся, но они их боятся, и вообще - ну его на фиг, да, мужчины?))

И к женщинам у меня вопрос: а Вы, да-да, Вы какая? Не надо стесняться, говорите, как есть. Потому, что я лично очень часто сожалею, что сложносочинённая. Трудно жить. Лучше бы я была простой, спокойной женщиной. Но. увы.

Ирина, это точно, прока нет. Люди до чужой жизни очень завистливы и злобны. Радоваться за других не хотят

Ирина Малаховская-Пен "Мистика в моей крови" запись закреплена

Классно, супер!
Простите, пожалуйста, за сленг, но это первое, что приходит в голову, после прочитанного.

Ирина Малаховская-Пен "Мистика в моей крови" запись закреплена

Феи тоже плачут

Я пролетарий.
Объясняться лишне.
Жил,
как мать произвела, родив.
И вот мне
квартиру
дает жилищный,
мой,
рабочий,
кооператив.
Во — ширина!
Высота — во!
Проветрена,
освещена
и согрета.
Все хорошо.
Но больше всего
мне
понравилось —
это:
это
белее лунного света,
удобней,
чем земля обетованная,
это —
да что говорить об этом,
это —
ванная.
Вода в кране —
холодная крайне.
Кран
другой
не тронешь рукой.
Можешь
холодной
мыть хохол,
горячей —
пот пор.
На кране
одном
написано:
«Хол.»,
на кране другом —
«Гор.».
Придешь усталый,
вешаться хочется.
Ни щи не радуют,
ни чая клокотанье.
А чайкой поплещешься —
и мертвый расхохочется
от этого
плещущего щекотания.
Как будто
пришел
к социализму в гости,
от удовольствия —
захватывает дых.
Брюки на крюк,
блузу на гвоздик,
мыло в руку
и…
бултых!
Сядешь
и моешься
долго, долго.
Словом,
сидишь,
пока охота.
Просто
в комнате
лето и Волга —
только что нету
рыб и пароходов.
Хоть грязь
на тебе
десятилетнего стажа,
с тебя
корою с дерева,
чуть не лыком,
сходит сажа,
смывается, стерва.
И уж распаришься,
разжаришься уж!
Тут —
вертай ручки:
и каплет
прохладный
дождик-душ
из дырчатой
железной тучки.
Ну ж и ласковость в этом душе!
Тебя
никакой
не возьмет упадок:
погладит волосы,
потреплет уши
и течет
по желобу
промежду лопаток.
Воду
стираешь
с мокрого тельца
полотенцем,
как зверь, мохнатым.
Чтобы суше пяткам —
пол
стелется,
извиняюсь за выражение,
пробковым матом.
Себя разглядевши
в зеркало вправленное,
в рубаху
в чистую —
влазь.
Влажу и думаю:
— Очень правильная
эта,
наша,
советская власть.