Слезают слезы с крыши в трубы к руке

Обновлено: 14.05.2024

Для меня это все остается совершенно непонятным. По-моему так делать нельзя, т. е. нельзя разорвать на две части целого человека, нельзя сказать, что вот этот кусок жизни был правильным и хорошим, а вот о втором лучше вообще забыть. Мировоззрение Маяковского формируется не в 1917 году, а гораздо раньше. Говорить, что до 1917-го все было ОК, а потом горло поэта было прижато, - это фигня. Так не бывает. Сейчас посмотрим почему. На полноту исследования я не претендую, но небольшую зарисовочку по теме дам. Конечно не как критик-профессионал, но зато как любитель и почитатель творчества Маяковского. :)

Приведу два ранних стихотворения В. Маяковского, написанных в 1913 году.

ВЫВЕСКАМ

Читайте железные книги!
Под флейту золоченой буквы
полезут копченые сиги
и золотокудрые брюквы.

А если веселостью песьей
закружат созвездия "Магги" -
бюро похоронных процессий
свои проведут саркофаги.

Когда же хмур и плачевен,
загасит фонарные знаки,
влюбляйтесь под небом харчевен
в фаянсовых чайников маки!

КОЕ-ЧТО ПРО ПЕТЕРБУРГ

Слезают слезы с крыши в трубы,
к руке реки чертя полоски;
а в неба свисшиеся губы
воткнули каменные соски.

И небу - стихши - ясно стало:
туда, где моря блещет блюдо,
сырой погонщик гнал устало
Невы двугорбого верблюда.

В чем сходство этих стихотворений? Прежде всего бросается в глаза насыщенность стихотворений абстракциями. Например, "хмур и плачевен". Где в реальном мире существует эта "вещь"?! Нигде. "Сырой погонщик" и "Невы двугорбый верблюд" и др. тоже в этом списке. Ясно, что этими метафорами и сравнеиями Маяковский хотел показать отдельные абстрактные качества реально существующих предметов: хмурость, сырость, процесс движения, горбатость и пр. Но, согласитесь, что использовать настоящие названия этих абстракций в стихотворении не стоит. Поэтому абстракции вживляются в реально существующие в мире объекты, которые с точки зрения поэта наилучшим образом подходят для художественных целей.

Получается, что абстрация уже и не совсем абстрация. Изменив свою форму, конкретизировавшись, она становится уже действующим лицом. Это как в "Философии права" Гегеля: не монарх обладает суверенитетом, а суверенитет воплощает себя в монархе. Так и у Маяковского двугорбость как таковая воплощает себя в двугорбом верблюде. В этом уже заключается диалектика поэзии Маяковского. В этом ее сила. Но сам по себе этот прием не особенно сильный, его можно найти у целого ряда поэтов. Особенность поэзии Маяковского в том, что у него в стихах абстракции неразрывно переплетаются с конкретными объектами. Например, "двугорбый верблюд" явно не разрывен с рекой Невой. А "хмур и плачевен" ассоцируется с погасшими фонарными знаками. Как уже наверно понятно, здесь и заключается огромная трудность восприятия поэзии Маяковского.

Действительно, многие про стихи, подобные приведенным выше, говорят, что, дескать, у Маяковского ничего непонятно и гневно закрывают книгу. Да, когда абстракции существуют наравне с конкретными объектами, человеческому сознанию приходится нелегко. Кто читал работы Гегеля, тот это понимает. Но в этом соединении и заключается все прелесть поэзии Маяковского! Существующее противоречие между конкретностью человеческого бытия и абстрактными образами в стихах может сниматься и действительно снимается только через движение этих образов. Движение в его разнообразных формах - главный герой в лирике Маяковского.

Итак, мы имеем две несоединимые реальности, которые Маяковский соединил вместе. Как ему это удалось? Почему приведенные выше строки - все-таки не абсурд? Движение. Вот снятие противоречия. Двугорбый верблюд гонится "сырым погонщиком" по Неве. Абстрагируя от двугорбого верблюда двугорбость и соединяя эту абстракцию с конкретной Невой, мы очевидно получаем картину волн на реке, создаваемых ветром. Картина получает яркой от того, что она непосредственно не существует в стихотворении Маяковского, она создается самим нашим сознанием из соединения абстрактного и конкретного. От того, что абстрактное движение ставится во главу всего, и конкретное движение волн по реке становится намного ярче, чем если бы Маяковский прямо указал на это событие.

Аналогичные рассуждения можно провести и с "хмур и плачевен", который гасит "фонарные знаки". Здесь мы имеем чистую абстрацию, не воплощенную в чем-либо конкретном. Абстракция вступает в противоречие с конкретными зажженными фонарями. Движение реализуется через глагол "гасит". Но сама по себе абстракция "хмур и плачевен" не может погасить конкретные фонари. Для этого она неизбежно должна конкретизироваться. Должно появиться нечто реально существующее и конкретное, что "загасит фонарные знаки". И появляется рассвет. Причем он существует не статически, выведенный в строках поэта, а, появившись в нашем сознании, непрерывно движется. Ну как еще реалистичнее можно нарисовать образ рассвета?!

Очевидно, что мы тут наблюдаем еще одно проявление диалектики, когда авангардизм и футуризм Маяковского оказывается тождественен своей противоположности - реализму. Потому как не существует отдельно самих по себе футуризма, реализма и прочего. Есть ее поэзия и подделка. В этом смысле тождественны друг другу стихи Маяковского и, например, Пушкина.

А как же получилось так, что Маяковский стал поэтом революции? Нет ничего проще. Разве поэт, ставящий движение в центр своего творчества мог бы пропустить самое великое революционное движение, начавшееся в России и во всем мире в 1917 году?! Ествествено, что не мог и не пропустил. Вот оно - движение революции:

НАШ МАРШ

Бейте в площади бунтов топот!
Выше, гордых голов гряда
Мы разливом второго потопа
перемоем миров города.

Дней бык пег.
Медленна лет арба.
Наш бог бег.
Сердце наш барабан.

Есть ли наших золот небесней?
Нас ли сжалит пули оса?
Наше оружие — наши песни.
Наше золото — звенящие голоса.

Зеленью ляг, луг,
выстели дно дням.
Радуга, дай дуг
лет быстролётным коням.

Видите, скушно звезд небу!
Без него наши песни вьем.
Эй, Большая Медведица! требуй,
чтоб на небо нас взяли живьем.

Радости пей! Пой!
В жилах весна разлита.
Сердце, бей бой!
Грудь наша — медь литавр.

Рубленые строки и гранитные слова становятся почти нежными в этом стихотворении о Петербурге, написанном поэтом в 1913 году, год спустя после приезда в столицу. Да и не могла нежная душа девятнадцатилетнего юноши (за плечами которого уже, однако, были аресты и тюремное заключение за участие в забастовках и демонстрациях) не откликнутся на колдовское обаяние этого города, такого же, как и сам Маяковский, обманчиво холодного и строгого, дерзко вознесшегося над болотами. Ведь весь внешний эпатаж и умение привлечь и шокировать публику, подкрепленные недюжинным талантом, служили не только способом самовыражения, но и скрывали от проницательных взглядов ранимый и подверженный чужому влиянию характер поэта.

Анархия и разрушение – вот девиз «передовой» молодежи начала прошлого века. Предчувствие чего-то катастрофического носилось в воздухе, но если одних неординарных людей грядущее ввергало в тоску и уныние, то другие, настроенные более оптимистично, ждали его с нетерпением. К последним относился и Владимир Маяковский, который активно участвовал в деятельности группы художников и поэтов–футуристов (московская группа «Гилея»), и в том числе от их имени приехал покорять Петербург. Заночевал Маяковский на Петроградской стороне (Большой пр., 45) у адвоката Спандикова, а затем отправился проводить в жизнь свои планы: начал с «Соляного городка» на Фонтанке, где выставлялись работы современных художников и его собственный этюд «Волга». Кстати, рисовал Маяковский не менее талантливо, чем писал стихи: гостя как-то на даче у Репина, он вызвал его восхищение, нарисовав портрет хозяина горелой спичкой – «Какое сходство! И какой – не сердитесь на меня – реализм!» - восторгался Репин.

Поселился Маяковский поначалу в общежитии на Белозерской улице, где тогда ютились питерские футуристы, Антон Безваль и Николай Бурлюк. Молодые люди не сидели без дела, а, напротив, активно проводили анархию в жизнь и в народные массы: сначала была скандальная выставка на углу Марата и Невского с участием Малевича, Гончаровой, Ларионова, Татлина, затем публикация манифеста «Пощечина общественному вкусу» и еще немало подобных выступлений и акций. К слову, именно художнику Татлину принадлежала идея возложить на могилу «железного поэта» железный венок, украшенный гайками и молотками, который зловеще громыхал всю дорогу до крематория. Но не будем отвлекаться, тем более что в самых широких кругах бытует мнение, что смерть физическая стала следствием погибшего намного раньше таланта, таланта человека, который долгое время попирал останки поэтов века серебряного в гордом одиночестве.

На улице Рубинштейна, 13 состоялся диспут «Союза молодежи», где Маяковский развенчивал Байрона и Пушкина, а его друг Бурлюк – Рафаэля и Леонардо. Все чуть не кончилось дракой – дело обычное на выступлениях кубистов, футуристов и прочих проповедников анархии. Через четыре месяца здесь же Маяковский выступит с публичными оскорблениями в адрес Леонида Андреева, Бальмонта и Сологуба, а следом - в другом театре с собственной поэмой «Владимир Маяковский».

Хвастовство и эпатаж, наглость и умение чувствовать настроение самых широких масс, от простых трудяг до салонного бомонда и денежных воротил, сослужили неплохую службу и самому поэту и его сподвижникам. Анна Ахматова говорила о Маяковском: «этот господин всегда умел устраиваться». Сумел он «устроится» и при новой советской власти, став ее глашатаем, пропагандистом и «первым поэтом революции». А те, кто не умел устраиваться, были подмяты под себя новым режимом. Ушел в небытие Серебряный век русской литературы, закрылся знаменитый «Привал комедиантов», где по злой иронии судьбы сиживали за соседними столиками жертвы и их будущие палачи: Ахматова и Блок, Кузмин и Мандельштам, Зощенко и Булгаков, Маяковский и его роковая любовь – Лиля Брик, а также небезызвестные Троцкий и Луначарский, Колчак и Савинков. Как же мог талантливый поэт превратиться в слепое орудие советской власти (или в орудие женщины, которая сотрудничала с властями)?

Кузмин вспоминал в своем дневнике о последнем вечере в «Привале», на котором Маяковский читал стихи «А мы не Корнеля с каким-то Расином, отца, – предложи на старье меняться, мы и его обольем керосином, и в улицы пустим для иллюминаций…», что после этого «все поэты попрятались в щели…». Будто чувствовали неминуемую развязку. Ну а Маяковский-то знал об этом наверняка, недаром он стал вожаком борьбы со старой литературной когортой. Методы же ГПУ, которое стало непосредственным инструментом этой борьбы, всем известны – застенки, пытки, ссылки и расстрелы.

Работая в «Окнах РОСТа» в Москве, Маяковский занимается агитационно-плакатной деятельностью, за что получает деньги и содействие властей, воспевает новый режим и… гибнет как талантливый поэт. Еще недавно он жил в гостинице «Пале-Рояль», водил туда своих любовниц и возлюбленных, ни одна из которых не поддалась на его уговоры составить семейное счастье, о котором так мечтал вечно одинокий поэт. Еще лет десять тому назад он гостил под Петербургом у Репина и Чуковского (в жену которого был влюблен и с которым повздорил из-за одной юной особы), столовался у Евреинова и Богдановича, писал свою гениальную поэму «Облако в штанах». Это о нем говорил знаменитый Бехтерев (в ответ на просьбу Репина присмотреться к поэту, у которого «что-то такое с головой»), что он «здоров, могуч, и главное – чувствилище у него большое…». И через тринадцать лет, в 1926 году, тот же самый человек скажет по поводу публикации «Дней Турбиных» - «Мы случайно дали возможность Булгакову пискнуть – и пискнул» и назовет Ахматову и Мандельштама «внутренними эмигрантами». Марина Цветаева в 1927 году в письме к Пастернаку называла его «падшим Ангелом», а в своих тетрадях писала: «Маяковский ведь бессловесное животное, в чистом виде СКОТ… Было – и отняли (боги). И теперь жует травку (любую)». Бунин был не менее категоричен: «Думаю, что Маяковский останется в истории литературы большевистских лет как самый низкий, циничный и вредный слуга советского людоедства, по части литературного восхваления его и тем самым воздействия на советскую чернь… И советская Москва не только с великой щедростью, но даже с идиотской чрезмерностью отплатила Маяковскому за все его восхваления ее, за всяческую помощь ей в деле развращения советских людей, в снижении их нравов и вкусов». Куда же подевалось вышеупомянутое «чувствилище»? На что растратил поэт свои лучшие годы и несомненный талант?

Тщеславие и слабость к женскому полу, тайная слабость характера при ярко выраженной внешней мужественности, силе и брутальности, - все это вкупе с роковой страстью к красотке Лиле Брик сыграло немалую роль в зловещем повороте в судьбе поэта. Вот как о них писал Михаил Пришвин: «Маяковский – это Ставрогин, но Лиля Брик – это ведьма… Ведьмы хороши у Гоголя, но все-таки нет и у него и ни у кого такой отчетливой ведьмы, как Лиля Брик». Рыжие волосы, ослепительная улыбка – и десятки уведенных у жен мужей, сотни затащенных в постель и множество просто одураченных людей, и все это при живом муже. Осип Брик тоже был тот еще фрукт – поначалу богач и банкир, впоследствии осведомитель ЧК, теоретик революционного искусства, принимавший за своим столом кровавых сотрудников ЧК и НКВД. Перед завершением эпохи НЭПа Брики приходили к трясущимся от страха богачам, втирались к ним в доверие и с удовольствием принимали «на сохранение» немалые ценности на то время, пока «все утрясется». Некоторых не сажали, и этим счастливчикам Брики честно возвращали их имущество, а вот остальное…

Что же нужно было Лиле Брик от поэта Маяковского, которого она бесцеремонно увела у собственной младшей сестры, влюбленной в него по уши? Деньги, его слава, близость к власти и удовлетворение от того, что она не только стала музой поэта революции, но и держит его на коротком поводке. Маяковский поселился в квартире Бриков на улице Жуковского (в 1926 году вместе с Бриками переехал в Москву), причем держали они его в комнате для прислуги, и – попал в ловушку на всю жизнь. Он посвящал ей стихи, менял в угоду ей свои привычки, мнения и взгляды, выбирал друзей и творческие планы по ее совету и даже менял любовниц по ее приказанию. Сама Лиля писала о Владимире Маяковском: «По улицам носился, задрав хвост – и лаял зря на кого попало, и страшно вилял хвостом, когда провинился…» И возвращался к ней, как побитая собака. Была, правда, неудачная попытка самоубийства – пистолет дал осечку. Поэт будто чувствовал, что сделал неверный выбор, но было уже поздно: его судьба была в руках опытной интриганки, к слову, бывшей секретным сотрудником советских внутренних органов. Она же его и презирала, не притворяясь (когда ей не нужны были деньги). Вот как Лиля Брик сравнила Володю и Осипа, своего мужа; «Разве можно, – говорила она, – сравнивать его с Осей? Осин ум оценят будущие поколения. А Володя? Какая разница между ним и извозчиком? Один управляет лошадью, другой – рифмой». И эту женщину Маяковский боготворил, хотя, как знать, может именно родство душ свело их вместе?

Все мы очень любим творчество и лирику Владимира Маяковского, его стихи о женщине, любви, о родине. У Маяковского есть много коротких стихов без мата - на 8, 12, 16 строк и такие стихи учатся очень легко и быстро. Их легко учить взрослым и школьникам, особенно их любят дети постарше, 11 класса. Читайте и учите короткие стихи Маяковского, в которых содержится много скрытой мудрости. Таких стихов уже не пишут.

Итак, подборка лучших красивых стихов Владимира Маяковского о родине, о женщинах, о любви.

Лучшие короткие стихи Маяковского, которые легко учатся

Самый короткий стих (1922) "Ешь ананасы, рябчиков жуй. "

Ешь ананасы, рябчиков жуй,

день твой последний приходит, буржуй.

Короткий стих (4 строки, 1916 год)

Грядущие люди, кто вы?!

Вот я - весь боль и ушиб.

Завещаю вам сад фруктовый

Моей великой души.

Вывод (стих о любви)

Не смоют любовь

ни ссоры, ни версты.

Продумана, выверена, проверена.

Подъемля торжественно стих стокоперстый, к

лянусь - люблю неизменно и верно!

Лунная ночь

Будет луна.
Есть уже
немножко.
А вот и полная повисла в воздухе.
Это Бог, должно быть,
дивной
серебряной ложкой
роется в звёзд ухе.

А вы могли бы?

Я сразу смазал карту будня,

плеснувши краску из стакана;

я показал на блюде студня косые скулы океана.

На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых губ.

А вы ноктюрн сыграть могли бы

на флейте водосточных труб?

Кое-что про Петербург

Слезают слёзы с крыши в трубы,
к руке реки чертя полоски;
а в неба свисшиеся губы
воткнули каменные соски.

И небу — стихши — ясно стало:
туда, где моря блещет блюдо,
сырой погонщик гнал устало
Невы двугорбого верблюда.

Еще Петербург

В ушах обрывки тёплого бала,
а с севера — снега седей —
туман, с кровожадным лицом каннибала,
жевал невкусных людей.

Часы нависали, как грубая брань,
за пятым навис шестой.
А с неба смотрела какая-то дрянь
величественно, как Лев Толстой.

Стих Маяковского о советском паспорте

Владимир Маяковский родился 19 июля 1893 года в селе Багдати Кутаисской губернии в семье лесничего. О своем происхождении Маяковский говорил так: «Родился я в 1893 году на Кавказе. Отец был казак, мать — украинка. Первый язык — грузинский». У будущего поэта было две сестры — Людмила и Ольга.

Ночь

Багровый и белый отброшен и скомкан,
в зелёный бросали горстями дукаты,
а чёрным ладоням сбежавшихся окон
раздали горящие жёлтые карты.

Бульварам и площади было не странно
увидеть на зданиях синие тоги.
И раньше бегущим, как жёлтые раны,
огни обручали браслетами ноги

Толпа — пестрошёрстая быстрая кошка —
плыла, изгибаясь, дверями влекома;
каждый хотел протащить хоть немножко
громаду из смеха отлитого кома.

Я, чувствуя платья зовущие лапы,
в глаза им улыбку протиснул; пугая
ударами в жесть, хохотали арапы,
над лбом расцветивши крыло попугая.

В 1902 году Владимир поступил в гимназию в Кутаиси. В феврале 1906 года в семье Маяковских случилось несчастье — от заражения крови умер его отец: Владимир Константинович уколол палец иголкой, сшивая бумаги. С тех пор поэт терпеть не мог булавок и заколок, боязнь заражения осталась с ним навсегда.

Порт

Просты́ни вод под брюхом были.
Их рвал на волны белый зуб.
Был вой трубы — как будто лили
любовь и похоть медью труб.
Прижались лодки в люльках входов
к сосцам железных матерей.
В ушах оглохших пароходов
горели серьги якорей.

В июле 1906 Маяковский вместе с матерью и сёстрами переехал в Москву, где поступил в IV класс 5-й классической гимназии. Семья нуждалась. «После похорон отца — у нас 3 рубля. Инстинктивно, лихорадочно мы распродали столы и стулья. Двинулись в Москву. Зачем? Даже знакомых не было». В марте 1908 года Владимир был исключён из 5-го класса гимназии из-за невозможности оплатить обучение.

***
Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?

Свое первое «полустихотворение» Владимир Маяковский напечатал в нелегальном гимназическом журнале «Порыв» ( «получилось невероятно революционно и в такой же степени безобразно» ). Познакомившись с революционно настроенными студентами, молодой поэт увлекся марксизмом и в 1908 году вступил в РСДРП. С 1908 по 1910 годах Маяковский арестовывался трижды (по делу о подпольной типографии, по подозрению в связи с группой анархистов-экспроприаторов и по подозрению в пособничестве побегу женщин-политкаторжанок из Новинской тюрьмы). По первому делу был освобождён с передачей под надзор родителей как несовершеннолетний, по второму и третьему делу был освобождён за недостатком улик.

Вывескам

Читайте железные книги!
Под флейту золоченой буквы
полезут копченые сиги
и золотокудрые брюквы.

А если веселостью песьей
закружат созвездия «Магги» —
бюро похоронных процессий
свои проведут саркофаги.

Когда же, хмур и плачевен,
загасит фонарные знаки,
влюбляйтесь под небом харчевен
в фаянсовых чайников маки!

После освобождения из тюрьмы в январе 1910 года Маяковский вышел из рядов РСДРП и решил посвятить себя изобразительному искусству. В 1911 году он поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества — единственное место, куда принимали без свидетельства о благонадёжности. Познакомившись с Давидом Бурлюком, основателем футуристической группы «Гилея», Владимир быстро вошёл в поэтический круг и примкнул к кубофутуристам. Первое «взрослое» стихотворение Маяковского («Ночь») представлено в этой подборке.

Кое-что про Петербург

Слезают слёзы с крыши в трубы,
к руке реки чертя полоски;
а в неба свисшиеся губы
воткнули каменные соски.

30 ноября 1912 года состоялось первое публичное выступление Владимира Маяковского в артистическом подвале «Бродячая собака», в 1913 году вышел первый сборник молодого поэта — «Я (цикл из четырёх стихотворений)». Он был написан от руки, снабжён рисунками Василия Чекрыгина и Льва Жегина и размножен литографическим способом в количестве 300 экземпляров. В качестве первого раздела этот сборник вошёл потом в книгу стихов «Простое как мычание» (1916). В том же 1913 Маяковский обратился к драматургии — результатом нового увлечения стала трагедия в стихах «Владимир Маяковский».

Кое-что по поводу дирижера

В ресторане было от электричества рыжо́.
Кресла облиты в дамскую мякоть.
Когда обиженный выбежал дирижер,
приказал музыкантам плакать.

И сразу тому, который в бороду
толстую семгу вкусно нёс,
труба — изловчившись — в сытую морду
ударила горстью медных слёз.

Ещё не успел он, между икотами,
выпихнуть крик в золотую челюсть,
его избитые тромбонами и фаготами
смяли и скакали через.

Когда последний не дополз до двери,
умер щекою в соусе,
приказав музыкантам выть по-зверьи —
дирижер обезумел вовсе!

В самые зубы туше опоенной
втиснул трубу, как медный калач,
дул и слушал — раздутым удвоенный,
мечется в брюхе плач.

Когда наутро, от злобы не евший,
хозяин принес расчёт,
дирижер на люстре уже посиневший
висел и синел ещё.

В феврале 1914 Маяковского и Бурлюка исключают из художественного училища за публичные выступления. Футуристы продолжают активно концертировать, приобретая скандальную известность. Владимир не только ездит с гастролями по Российской империи, но и работает над поэмой «Облако в штанах». Начало Первой мировой поначалу вызывает в Маяковском патриотические чувства: он решает записаться добровольцем на фронт, но ему не позволяют, объяснив это политической неблагонадёжностью.

Нате

Через час отсюда в чистый переулок
вытечет по человеку ваш обрюзгший жир,
а я вам открыл столько стихов шкатулок,
я — бесценных слов мот и транжир.

Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста
где-то недокушанных, недоеденных щей;
вот вы, женщина, на вас белила густо,
вы смотрите устрицей из раковин вещей.

Все вы на бабочку поэтиного сердца
взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.
Толпа озвереет, будет тереться,
ощетинит ножки стоглавая вошь.

А если сегодня мне, грубому гунну,
кривляться перед вами не захочется — и вот
я захохочу и радостно плюну,
плюну в лицо вам
я — бесценных слов транжир и мот.

В июле 1915 года поэт знакомится с Лили Юрьевной и Осипом Максимовичем Бриками. В Лилю он страстно влюбляется, а в Осипе находит друга. В 1915—1917 годах Маяковский все-таки проходит военную службу в Учебной автомобильной школе в Петрограде. Солдатам печататься запрещали, но Владимиру приходит на помощь Осип, публикующий за свой счет поэмы «Флейта-позвоночник» и «Облако в штанах». В 1916 году появляется на свет сборник «Простое как мычание», а в 1917 году — «Революция. Поэтохроника».

Ничего не понимают

Вошёл к парикмахеру, сказал — спокойный:
«Будьте добры, причешите мне уши».
Гладкий парикмахер сразу стал хвойный,
лицо вытянулось как у груши.
«Сумасшедший!
Рыжий!» —
запрыгали слова.
Ругань металась от писка до писка,
и до-о-о-о-лго
хихикала чья-то голова,
выдергиваясь из толпы, как старая редиска.

В августе 1917 года Маяковский задумывает «Мистерию-буфф», которая успевает закончить к годовщине Октябрьской революции, в течение 1918 года снимается в трех фильмах по собственным сценариям. 1919 для Владимира Владимировича случается плодотворным: он начинает активно сотрудничать в РОСТА (1919—1921), создает (как поэт и как художник) десятки агитационно-сатирические плакатов («Окна РОСТА»), выходит первое собрание сочинений — «Всё сочинённое Владимиром Маяковским. 1909—1919». К 1920 году Маяковский заканчивает поэму «150 000 000», в которой отражены взгляды поэта на тему мировой революции.

Вам

Вам, проживающим за оргией оргию,
имеющим ванную и теплый клозет!
Как вам не стыдно о представленных к Георгию
вычитывать из столбцов газет?!

Знаете ли вы, бездарные, многие,
думающие нажраться лучше как, –
может быть, сейчас бомбой ноги
выдрало у Петрова поручика.

Если б он, приведенный на убой,
вдруг увидел, израненный,
как вы измазанной в котлете губой
похотливо напеваете Северянина!

Вам ли, любящим баб да блюда,
жизнь отдавать в угоду?!
Я лучше в баре блядям буду
подавать ананасную воду!

В 1922 году Владимир Маяковский организовывает издательство «МАФ» («Московская ассоциация футуристов»). В 1923 — возглавляет «ЛЕФ» («Левый фронт искусств»), одновременно появляется толстый журнал с таким же названием (в 1923—1925 годах вышло семь номеров). В «ЛЕФе» активно печатаются Асеев, Пастернак и Шкловский, появляются теории производственного искусства, социального заказа, литературы факта. Маяковский заканчивает поэмы «Про это» (1923) и «Владимир Ильич Ленин» (1924). В это же время поэт впервые оказывается в Европе: в 1922—1924 годах Маяковский побывал в Латвии, Франции и Германии.

Тучкины штучки

Плыли по небу тучки.
Тучек — четыре штучки:

от первой до третьей — люди,
четвертая была верблюдик.

К ним, любопытством объятая,
по дороге пристала пятая,

от нее в небосинем лоне
разбежались за слоником слоник.

И, не знаю, спугнула шестая ли,
тучки взяли все — и растаяли.

И следом за ними, гонясь и сжирав,
солнце погналось — желтый жираф.

В 1925 году состоялось самое длительное путешествие поэта — поездка по Америке. Маяковский посетил Гавану, Мехико и в течение трёх месяцев выступал в разных городах США с чтением докладов и стихов. В США он заводит близкое знакомство с переводчицей Элли Джонс (до эмиграции ее звали Елизавета Зиберт) — в результате их романа у Маяковского появляется дочь Хелен. В период с 1926 по 1929 Владимир Маяковский много печатается («Новый мир», «Молодая гвардия», «Огонёк», «Крокодил», «Красная нива»), постоянно гастролирует, пишет сценарии, создает две известнейших пьесы — «Клоп» (1928) и «Баня» (1929). Одновременно происходит его расхождение с кругом прежних единомышленников, которые упрекают поэта в творческой всеядности и утрате прежних идеалов.

Еще Петербург

1930 год начался для 37-летнего поэта тяжело — он много болел, долгожданную выставку «20 лет работы» не посетил никто из видных литераторов, газеты писали о нем как о «попутчике советской власти», что безусловно ранило Маяковского, посвятившего всю свою взрослую жизнь воспеванию революции. В начале апреля 1930-го из свёрстанного журнала «Печать и революция» изъяли приветствие «великому пролетарскому поэту по случаю 20-летия работы и общественной деятельности», в литературных кругах ходили разговоры о том, что Маяковский «исписался». 12 апреля 1930 у поэта состоялась последняя встреча с читателями в Политехническом институте: звучали оскорбительные выкрики с мест.

Гейнеобразное

Молнию метнула глазами:
«Я видела —
с тобой другая.
Ты самый низкий,
ты подлый самый…» —
И пошла,
и пошла,
и пошла, ругая.
Я ученый малый, милая,
громыханья оставьте ваши,
Если молния меня не убила —
то гром мне,
ей-богу, не страшен.

Утром 14 апреля у Маяковского было назначено свидание с Вероникой (Норой) Полонской. С Норой Владимир Владимирович встречался уже второй год и настаивал на её разводе. Как в 1990 году вспоминала 82-летняя Полонская в интервью журналу «Советский экран», в то утро поэт заехал за ней в восемь часов, потому что в 10:30 у неё в театре была назначена репетиция: «Я не могла опоздать, это злило Владимира Владимировича. Он запер двери, спрятал ключ в карман, стал требовать, чтобы я не ходила в театр, и вообще ушла оттуда… Я спросила, не проводит ли он меня. “Нет“,— сказал он, но обещал позвонить. И ещё спросил, есть ли у меня деньги на такси. Денег у меня не было, он дал двадцать рублей… Я успела дойти до парадной двери и услышала выстрел. Заметалась, боялась вернуться. Потом вошла и увидела ещё не рассеявшийся дым от выстрела. На груди Маяковского было небольшое кровавое пятно. Я бросилась к нему, я повторяла: „Что вы сделали. “ Он пытался приподнять голову. Потом голова упала, и он стал страшно бледнеть…» Могила Владимира Маяковского находится на Новодевичьем кладбище.

Ночь

Порт

Вывескам

Читайте железные книги!
Под флейту золоченой буквы
полезут копченые сиги
и золотокудрые брюквы.

А если веселостью песьей
закружат созвездия «Магги» —
бюро похоронных процессий
свои проведут саркофаги.

Когда же, хмур и плачевен,
загасит фонарные знаки,
влюбляйтесь под небом харчевен
в фаянсовых чайников маки!

Кое-что про Петербург

Слезают слёзы с крыши в трубы,
к руке реки чертя полоски;
а в неба свисшиеся губы
воткнули каменные соски.

Кое-что по поводу дирижера

Когда наутро, от злобы не евший,
хозяин принес расчёт,
дирижер на люстре уже посиневший
висел и синел ещё.

Нате

Ничего не понимают

Вам

Вам ли, любящим баб да блюда,
жизнь отдавать в угоду?!
Я лучше в баре блядям буду
подавать ананасную воду!

Тучкины штучки

Плыли по небу тучки.
Тучек — четыре штучки:

от первой до третьей — люди,
четвертая была верблюдик.

К ним, любопытством объятая,
по дороге пристала пятая,

от нее в небосинем лоне
разбежались за слоником слоник.

И, не знаю, спугнула шестая ли,
тучки взяли все — и растаяли.

И следом за ними, гонясь и сжирав,
солнце погналось — желтый жираф.

Еще Петербург

Гейнеобразное

Читайте также: