Научись плитку класть будешь на мерседесе

Обновлено: 03.05.2024

Каждую ночь нужно задавать себе простенький вопросик: я прожил сегодняшний день — кому-нибудь от этого было хорошо? Вот я, знаменитый крутой артист, рок-н-ролльщик, — могу с вами разговаривать так, что вы по струнке будете ходить. Но разве мне от этого лучше будет? Или вам? Одно из имен дьявола — «разделяющий». Внутренний дьявол внушает: "Ты прав, старик, давай всех построй!" Я стараюсь таким не быть. Продвигаюсь в своей душевной работе каждый день. Комариными шажочками.

Не хочу ничем гордиться: ни своей ролью в фильме «Остров», ни стихами своими, ни песнями, — хочу с краю глядеть на все это. Мне чудо — каждый день, у меня каждый день небо разное. А один день не похож на другой. Счастье, что стал это замечать. Я очень много пропустил, мне очень жаль. Об этом я плачу, внутренне, конечно. Могло быть все чище и лучше.

Один человек сказал: ты такие песни написал, потому что водку пил. Но я их написал не благодаря водке, а вопреки. С высоты своих 60 лет я говорю: нельзя терять в этой жизни ни минуты, времени мало, жизнь коротка, и в ней может быть прекрасен каждый момент. Важно утром встать и убрать вокруг. Если я проснулся в дурном настроении, не портвейн пью, а говорю:

«Господи, что-то мне плохо. Я надеюсь на тебя, ничего у меня не получается».

Вот это движение самое важное.

Петр Мамонов о смысле жизни

"Плюнь ты на чувства. Нельзя по чувствам жить. Сегодня – солнышко. Завтра – дождичек пошел. Упал, ногу сломал – третье чувство. Жить надо по закону: не «Дай», а «На».

Привыкли жить навыворот. У нас на голове, если пощупать, образовалось плоское местечко, на котором удобно стоять. Так и живем – вверх ногами. Все, что Богу угодно, презираем. Сильный помоги слабому. У нас – задави. Богатый – отдай. У нас – хапани, да охрану поставь, чтоб не украли.

У нас извращёный взгляд на христианство. А это просто. Сколько крови можешь отдать за другого. Потому что написано: «Что сделал одному из малых сих, то ты сделал Мне (Богу)». Сколько можешь у постели матери просиди, которая одурела от старости и болезней. Вот где приходится умирать каждый день.

О себе и мужчинах

«Я всё умею — пилить, строгать, колоть. Мужик должен всё это делать, а не гири тягать в фитнес-клубе. Ой, жалуются некоторые, работы нет. Научись плитку класть — будешь на «Мерседесе» ездить. Я у себя на участке город целый выстроил, баню, сарай. А если на диване лежать и дыню наедать — плохо закончишь. Алкоголем, наркотиками. К сожалению, сейчас много таких мужиков. ».

Когда ко мне приезжают, говорят: «Далеко вы забрались». А я спрашиваю: «Далеко от чего?» И человек замолкает. Из-за того, что я в деревне живу, у меня каждый день другой. Каждый день — другое небо. Утром встал — и завертелось, а вечером смотришь и видишь: и такие облачка, и этакие Господь подпустил. Ни фига себе!
Стоишь и как безумный смотришь на эти звёзды и думаешь: «Боже мой, вот завтра умру, и что я скажу ему?» Как в молитве говорится: если тень твоя так прекрасна, каков же ты сам? Я однажды вошёл в дом, думал, сейчас компьютер включу, а электричества не было. И я оказался в полной темноте. Лягте как-нибудь в темноте, отключите все «пикалки» и задайте себе такой вопрос: кто вы и как вы живете? Я вообще нормальный парень или так себе?

С Богом надо иметь личные отношения. Иначе все свечки, все посты, все причащения — всё мимо. Христианство — это живая жизнь с живым Богом. А не какие-то оккультные и магические действия. Хоть опейся святой водой — ничего не будет, если не будешь менять своё сердце, свои мысли, всю свою жизнь.

Вот я жизнь прожил, мне 61 год — я результатом своей жизни считаю не стихи и не фильмы, а вот это ощущение, что я без Бога не могу ни шагу ступить, ни кофе попить. Вот за это я себя уважаю — за то, что понял. И это понимание пришло через обстоятельства, которые подал мне Господь — такие, сякие».

Сказать кому-то доброе слово, помочь, утешить, подарить – это же огромный личный кайф! На душе такая радость! А отказываешься от чего? Выпил, покурил, девочки, туда- сюда, а потом такая тоска! И опять надо добавлять.
Я помню эту тоску. Все время находишь этому какие-то объяснения – жизнь такая, несправедливость. Да ничего подобного! Если любишь только себя, какая же тут радость?

Эйнштейн в существовании Бога не сомневался, и Пушкин, и Ломоносов, и Менделеев. А какая-нибудь Леночка семнадцати лет заявляет: «Что-то я сомневаюсь, что ваш Бог есть. »

А ты почитай сначала, изучи вопрос, тогда и скажешь. Но она же этого не делает, просто языком болтает. Это как в метро вошел, увидел схему — кольцо какое-то, разноцветные точки. Махнул рукой:

«А, фигня, поеду сам». Так и будешь по Кольцевой всю жизнь ездить».

Не можешь – не придуривайся. Так и скажи:

«Я жену не люблю, детей не люблю, друзей не люблю, зато люблю ходить в храм и поклоны класть, и чтобы вокруг все были в юбочках-платочках».

Это не вера, это дьявол. Чистой воды. А вера – это любовь. А любовь – это простить и выслушать. И каждый день самого себя бороть. Вот что такое вера. Тогда и накормите пятью хлебами город. И рыбы выловите столько, что сеть не уместит.

Вот на рынке нюхаем каждый кусочек, а в душу вкладываем всё что угодно. Надо беречь свою душу, не жрать всё не свежее, протухшее.

Ребенок сидит в утробе матери девять месяцев, вниз головой, кругом кишки, и думает, что это и есть жизнь. Выскочил — а тут леса, горы, моря… Мы снова думаем: вот жизнь! Но нет, дружок, не надо обольщаться, так просто не отделаешься. Какая легкость думать: подохну — и все кончится! А ничего подобного: дальше — вечность.

И мне ни до кого дела нет. Потому что я занят смертью. Я буду умирать. Вот и весь смысл. Просто в какой-то момент своей жизни понял, что, валяясь на диване и услаждая своё мясо, я всё-таки умру. А что я там буду делать? Там «Мерседеса» нет, денег нет, тёлки нет, детишек нет, внучков нет. Наш Сбербанк находится на Небе.

В Вечности. Как говорят блатные, в гробу карманов нету. Туда возьмём только то, что нельзя потрогать. Страшно не умирать, страшно понимать, что ты совсем не готов к смерти.

Смысл человеческой жизни в том, чтобы быть сынами Божьими. Не рабами, не наёмниками, даже не друзьями, понимаете?! К нам свет от ближайшей звезды 6 лет идёт. Вот сегодня мы видим свет звезды 2006 года. Вот они, наши масштабы, наши глубины. А мы пытаемся заполнить их в лучшем случае добротным фильмом, а в худшем - водочкой, порнухой. Я сейчас скажу странную вещь. Нам всё это нравится только потому, что нам скучно наедине с собой. Вы попробуйте лечь в комнате, на час остаться. И вы с ужасом обнаружите, что вам скучно. Это я с вами собственным опытом делюсь. Мне тоже скучно с самим собой. Но у меня появилась алчба - мне истина нужна. Позарез нужна, аж в горле пересыхает. А на всё, что происходит не внутри меня, мне глубоко наплевать.

Чтоб полюбить, надо человека принять таким, какой он есть, никуда его не тащить, а принять его таким, какой он есть. Для этого в себе надо очень много перекопать, перелопатить. В себе, а не в нем! Все написано: Вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь - не вынешь, а увидишь — как вынуть сучок из глаза брата твоего (Мф. 7, 5).

Человек, ты прожил день. Кому-нибудь от этого было сегодня хорошо?

Испытывать сострадание — это мы еще умеем. Можем посочувствовать тому, кто безрукий. А вот попробуйте сорадоваться. У меня сосед дом построил. Была халупа, а он туда труды вложил, башенки сделал. У нас обычно как: да чтоб у тебя все обвалилось. А я радуюсь. Местность-то украсилась. И хорошо, пусть. Говорю: «Герман, какой у тебя дом прекрасный!» А человеку же мало чего надо. «Да?» — спрашивает. И плачет.

Каждый встречающийся на пути человек — ангел. Он тебе помощник и встретился недаром. Он тебя или испытывает, или любит. Другого не дано. У меня был случай в молодости. Выпивали мы с приятелем, расстались поздно. Утром звоню узнать, как добрался, а мне говорят: он под электричку упал, обе ноги отрезало. Беда невыносимая, правда? Я к нему в больницу пришел, он говорит: «Тебе хорошо, а я вот. » — и одеяло открыл, а там. ужас! Был он человеком гордым. А стал скромнейшим, веселым.

Поставил протезы, жена, четверо детей, детский писатель, счастьем залит по уши. Вот как Господь исцеляет души болезнями физическими! Возможно, не случись с человеком горя, гордился бы дальше — и засох, как корка черствая. Таков труднопереносимый, но самый близкий путь к очищению духовному. Нужно каждую минуту поучаться, каждую минуту думать, что сказать. И созидать, созидать, созидать.

Жизнь порой бьет, но эти удары — лекарство. «Наказание» — от слова «наказ». А наказ — это урок, учение. Господь нас учит, как отец заботливый. Ставит маленького сына в угол, чтобы он в следующий раз не делал плохого. Дитя рвется, а отец держит его за руку, чтобы под трамвай не попал. Так и Бог. Искушения — это экзамен. А экзамен зачем? Чтобы его сдать. В этих испытаниях мы становимся все чище и чище. Золото в огне жгут, чтобы оно стало чистым. Так и души наши. Мы должны переносить скорби безропотно, без вопроса: «За что?». Это наш путь.

Подлинный смысл жизни — любить

Зачем мы живем? Долгие годы я никак не отвечал на этот вопрос — бегал мимо. Был под кайфом, пил, дрался, твердил: «Я главный». А подлинный смысл жизни — любить. Это значит жертвовать, а жертвовать — это отдавать. Схема простейшая. Это не означает — ходить в церковь, ставить свечки и молиться.Смотрите: Чечня, 2002 год, восемь солдатиков стоят, один у гранаты случайно выдернул чеку, и вот она крутится. Подполковник, 55 лет, в церковь ни разу не ходил, ни одной свечки не поставил, неверующий, коммунист, четверо детей. брюхом бросился на гранату, его в куски, солдатики все живы, а командир — пулей в рай. Это жертва. Выше, чем отдать свою жизнь за другого, нет ничего на свете.

В войну все проявляется. Там все спрессовано. А в обыденной жизни размыто. Мы думаем: для хороших дел есть еще завтра, послезавтра. А если умрешь уже сегодня ночью? Что ты будешь делать в четверг, если умрешь в среду? Кажется, только вчера сидел рядом Олег Иванович Янковский, вот его курточка лежит, вот трубочка.

А где сейчас Олег Иванович? Мы с ним на съемках фильма «Царь» сдружились. Много о жизни беседовали. Я и после его смерти с ним беседую. Молюсь: «Господи, помилуй и спаси его душу!» Вот что проходит туда — молитва. Поэтому, когда буду умирать, мне не надо роскошных дубовых гробов и цветов. Молитесь, ребята, за меня, потому что я прожил очень всякую жизнь.

Молитва важна и при жизни. Слово «спасибо» — «спаси Бог» — это уже молитва. Бывает, не могу очки найти, прошу Творца Вселенной: «Помоги, Господи!» — и нахожу. Отец Небесный любит нас, к нему всегда можно за помощью обратиться. Вы знаете, какое это чудо?! Cидим мы здесь с вами, такие червячки, — и можем напрямую сказать: «Господи, помилуй!» Даже маленькая просьба — запрос во Вселенную. Вот крутняк! Никакой героин рядом не лежал!

Господь не злой дядька с палкой, который, сидя на облаке, считает наши поступки, нет! Он нас любит больше, чем мама, чем все вместе взятые. И если дает какие-то скорбные обстоятельства — значит, нашей душе это надо. Вспомните свою жизнь в моменты, когда было тяжело, трудно, — вот самый кайф, вот где круто! Написалась у меня такая штучка: чем хуже условия, тем лучше коты. Вот так.

Любовь — это вымыть посуду вне очереди

Видеть хорошее, цепляться за него — единственный продуктивный путь. Другой человек может многое делать не так, но в чем-то он обязательно хорош. Вот за эту ниточку и надо тянуть, а на дрянь не обращать внимания. Любовь — это не чувство, а действие. Не надо пылать африканскими чувствами к старухе, уступая ей место в метро. Твой поступок — тоже любовь. Любовь — это вымыть посуду вне очереди.

Спаси себя — и хватит с тебя

Нельзя рассказать про вкус ананаса, если его не попробовать. Нельзя рассказать про то, что такое христианство, не пробуя. Попробуйте уступить, позвонить Людке, с которой не разговаривали пять лет, и сказать: «Люд, давай закончим всю эту историю: я что-то сказала не так, ты сказала. Давай в кино сходим».

Вы увидите, как ночью будет хорошо! Все возвращается во сто крат тебе, любимому, но только не тряпками, а состоянием души. Вот подлинное счастье! Но чтобы его достичь, каждую минуту надо думать, что сказать, что сделать. Это все есть созидание.

Посмотрите, что делается вокруг: сколько хороших людей, чистых, удивительных, веселых лиц. Если мы видим гадость — значит, она в нас. Подобное соединяется с подобным. Если я говорю: вот пошел ворюга — значит, я сам стырил если не тысячу долларов, то гвоздь. Не осуждайте людей, взгляните на себя.

Спаси себя — и хватит с тебя. Верни Бога в себя, обрати свой взор, свои глаза не вовне, а вовнутрь. Полюби себя, а потом самолюбие преврати в любовь к ближнему — вот норма. Мы все извращенцы. Вместо того чтобы быть щедрыми — жадничаем. Живем наоборот, на голове ходим. На ноги встать — это отдать. Но если ты отдал десять тысяч долларов, а потом пожалел, подумал, что нужно было отдать пять, — твоего доброго дела, считай, и нет.

Я прожил сегодняшний день — кому-нибудь от этого было хорошо?

Каждую ночь нужно задавать себе простенький вопросик: я прожил сегодняшний день — кому-нибудь от этого было хорошо? Вот я, знаменитый крутой артист, рок-н-ролльщик, — могу с вами разговаривать так, что вы по струнке будете ходить. Но разве мне от этого лучше будет? Или вам? Одно из имен дьявола — «разделяющий». Внутренний дьявол внушает: «Ты прав, старик, давай всех построй!» Я стараюсь таким не быть. Продвигаюсь в своей душевной работе каждый день. Комариными шажочками.

Плюнь ты на чувства. Нельзя по чувствам жить. Сегодня — солнышко. Завтра — дождичек пошел. Упал, ногу сломал — третье чувство. Жить надо по закону: не «Дай», а «На». Привыкли жить навыворот. У нас на голове, если пощупать, образовалось плоское местечко, на котором удобно стоять. Так и живем — вверх ногами. Все, что Богу угодно, презираем. Сильный помоги слабому. У нас — задави. Богатый — отдай. У нас — хапани, да охрану поставь, чтоб не украли.

У нас извращенный взгляд на христианство. А это просто. Сколько крови можешь отдать за другого. Потому что написано: «Что сделал одному из малых сих, то ты сделал Мне (Богу)». Сколько можешь у постели матери просиди, которая одурела от старости и болезней. Вот где приходится умирать каждый день.

О себе и мужчинах

Стоишь и как безумный смотришь на эти звезды и думаешь: «Боже мой, вот завтра умру, и что я скажу ему?» Как в молитве говорится: если тень твоя так прекрасна, каков же ты сам? Я однажды вошел в дом, думал, сейчас компьютер включу, а электричества не было. И я оказался в полной темноте. Лягте как-нибудь в темноте, отключите все «пикалки» и задайте себе такой вопрос: кто вы и как вы живете? Я вообще нормальный парень или так себе?

С Богом надо иметь личные отношения

Иначе все свечки, все посты, все причащения — всё мимо. Христианство — это живая жизнь с живым Богом. А не какие-то оккультные и магические действия. Хоть опейся святой водой — ничего не будет, если не будешь менять своё сердце, свои мысли, всю свою жизнь.

Сказать кому-то доброе слово, помочь, утешить, подарить — это же огромный личный кайф! На душе такая радость! А отказываешься от чего? Выпил, покурил, девочки, туда- сюда, а потом такая тоска! И опять надо добавлять. Я помню эту тоску. Все время находишь этому какие-то объяснения — жизнь такая, несправедливость. Да ничего подобного! Если любишь только себя, какая же тут радость?

Не надо обольщаться, что после смерти от нас один прах останется. Все крупные ученые — верующие. Все мои знакомые врачи, которые имеют дело с жизнью и смертью, — веруют. О клинической смерти оставлены тысячи свидетельств, доказывающих, что конца нет. Эйнштейн в существовании Бога не сомневался, и Пушкин, и Ломоносов, и Менделеев. А какая-нибудь Леночка семнадцати лет заявляет: «Что-то я сомневаюсь, что ваш Бог есть. »

Не можешь — не придуривайся. Так и скажи: «Я жену не люблю, детей не люблю, друзей не люблю, зато люблю ходить в храм и поклоны класть, и чтобы вокруг все были в юбочках-платочках». Это не вера, это дьявол. Чистой воды. А вера — это любовь. А любовь — это простить и выслушать. И каждый день самого себя бороть. Вот что такое вера. Тогда и накормите пятью хлебами город. И рыбы выловите столько, что сеть не уместит.

Ребенок сидит в утробе матери девять месяцев, вниз головой, кругом кишки, и думает, что это и есть жизнь. Выскочил — а тут леса, горы, моря. Мы снова думаем: вот жизнь! Но нет, дружок, не надо обольщаться, так просто не отделаешься. Какая легкость думать: подохну — и все кончится! А ничего подобного: дальше — вечность.

Не теряется он никуда. Можно жить без веры в Бога, можно заработать кучу денег, иметь очень много удовольствий, поехать на Гавайи, купить яхту. И смысл жизни без веры в Бога не теряется. Не всякому же есть дело до своей души. Для кого-то смысл жизни в том, что ему тепло и хорошо и тёлка рядом лежит. И посылает такой человек всех, кто пристаёт к нему с этими разговорами о душе. Ему ни до кого дела нет. И мне ни до кого дела нет. Потому что я занят смертью. Я буду умирать. Вот и весь смысл. Просто в какой-то момент своей жизни понял, что, валяясь на диване и услаждая своё мясо, я всё-таки умру. А что я там буду делать? Там «Мерседеса» нет, денег нет, тёлки нет, детишек нет, внучков нет. Наш Сбербанк находится на Небе.

Смысл человеческой жизни в том, чтобы быть сынами Божьими. Не рабами, не наёмниками, даже не друзьями, понимаете?! К нам свет от ближайшей звезды 6 лет идёт. Вот сегодня мы видим свет звезды 2006 года. Вот они, наши масштабы, наши глубины. А мы пытаемся заполнить их в лучшем случае добротным фильмом, а в худшем — водочкой, порнухой. Я сейчас скажу странную вещь. Нам всё это нравится только потому, что нам скучно наедине с собой. Вы попробуйте лечь в комнате, на час остаться. И вы с ужасом обнаружите, что вам скучно. Это я с вами собственным опытом делюсь. Мне тоже скучно с самим собой. Но у меня появилась алчба — мне истина нужна. Позарез нужна, аж в горле пересыхает. А на всё, что происходит не внутри меня, мне глубоко наплевать.

Чтоб полюбить, надо человека принять таким, какой он есть, никуда его не тащить, а принять его таким, какой он есть. Для этого в себе надо очень много перекопать, перелопатить. В себе, а не в нем! Все написано: Вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь — не вынешь, а увидишь — как вынуть сучок из глаза брата твоего (Мф. 7:5).

Другие статьи в литературном дневнике:

31.08.2019. Обратная сторона личности
30.08.2019. Постановочная жизнедеятельность Пу
28.08.2019. Ольга Мамонова - Петр это мой крест!
27.08.2019. Пётр Мамонов. Монолог
26.08.2019. Глотателям.
25.08.2019. Практически по Сенкевичу
22.08.2019. Хит-парад стихирных шедевров
21.08.2019. Исповедь после дебюта
20.08.2019. Слова мужчины, прожившего 30 лет в браке
19.08.2019. Жемчужины Стихиры. Анна Арканина
18.08.2019. Жемчужины Стихиры. Мачеха
17.08.2019. Могла бы. Если бы. А так.
16.08.2019. Когда поражаюсь даже я.
15.08.2019. Эфраим Севела. Моня Цацкес - знаменосец
14.08.2019. Жемчужины Стихиры. Айла Ше
13.08.2019. Из жизни дождливых кадров
12.08.2019. Тётя Роза в пылу страстей. 18 плюс
11.08.2019. Жемчужины Стихиры. Светлана Лисиенкова
10.08.2019. Служители высоким музам. Часть 5
09.08.2019. Жемчужины Стихиры. Таня Стиль
08.08.2019. Отвратительно, убого, тошнотворно. Буээ
07.08.2019. Память. Сергей Березин
06.08.2019. О, эта странная и страшная любовь.
05.08.2019. Лоскутки - 47. Приглашение на ТВ 1 канал
04.08.2019. Неизвестная история автора песни
03.08.2019. Жемчужины Стихиры. Людмила Дербина
02.08.2019. Стихотворец дед Игнат и либералы
01.08.2019. Москва - всё меньше в этом звуке.

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Умер гений, потрясающий актер, русский православный человек Петр Мамонов.

Его преображение в жизни и творчестве стало откровением для многих. Когда мы в середине 1980-х смотрели в передаче «Музыкальный ринг» ужасающие гримасы и ужимки рок-группы «Звуки Му» и ее солиста Мамонова, и казалось, что он сейчас сам себя изблюет, настолько был именно что безобразен, – невозможно было предположить, что спустя годы мы со вниманием станем слушать мудрые размышления этого удивительного человека, который начнет вести интенсивную духовную жизнь.

«Только бы успеть! Только бы успеть приготовиться!» – восклицал он в ожидании Суда.

Он много лет был иконой русского рока, проходя, как мы теперь понимаем, апофатический путь: кривляния (дьявол – обезьяна Бога!), алкоголь, наркотики, разгул. Потому потрясением для всех стало глубокое погружение Мамонова в христианство, Православие.

Помню, как на одном из киевских телеканалов в ноябре 2004 г. с пафосом анонсировали беседу с Мамоновым, и телеведущая с придыханием задала гостю студии вопрос: «Как вам наша оранжевая революция?» Ожидая от культовой фигуры андеграунда восторга, она чуть не впала в столбняк, когда услышала: «Г…о ваша революция!» А что же тогда имеет ценность, спросила девушка, придя в себя. И услышала лаконичный ответ: «Православие».

В фильмах Павла Лунгина он потряс зрителей – в «Такси-блюз», «Царь», а особенно, конечно, в «Острове».

Картина «Такси-блюз» (1990) с Мамоновым в главной роли некоторым и до сих пор кажется – «Ну, вот уж если есть в явной форме антирусский фильм, то это именно он». Другие полагают, что это кино – антисоветское, в жанре «перестроечная чернуха», тогда такого много было. Третьи видят в сюжете просто извечный конфликт художника с чернью, о котором и Пушкин писал. Мамонов сыграл саксофониста Алексея Селиверстова очень ярко, но в своей первой, еще «доправославной» жизни.

В «Царе» (2009) по признанию артиста, он играл циклично непоследовательного грешного человека, наделенного огромной властью, а не собственно Иоанна Грозного.

Мамонов сложно и противоречиво искал себя и свой путь к Богу и, в общем, нашел его. От «звуков му» – к словам о вечном, о Боге. В 45 лет, по его же признанию, понял, что оказался во мраке безысходности, и в течение 20 лет изживал в себе алкогольную зависимость, боролся с бесами.

Поражали не только его дарования, несомненные и разнообразные, но и то, как он бился за свою душу.

«Для меня Господь – это постоянная радость Его присутствия. Я хочу жить так, мне так очень хорошо – крепко, плотно, сильно… А если я в грехе, то сразу чувствую – я один, этот день прожит мимо. Схема очень проста: с Богом – жизнь, без Бога – смерть».

И так еще говорил:

«Я ложился в ‟Острове” в гроб. Строгая вещь. Четыре стеночки и крышка – ни Евангелия, ни икон, ничего нет. С чем ляжем? Что я собрал? Записывать умею, водить машину умею, тем-то пользоваться умею. Прощать не умею, не раздражаться не умею, отдавать, чтобы не было жалко, не умею. Все, что в вечности пригодится, все, что потрогать нельзя – не умею. А я научился за эту жизнь тысяче ненужных там вещей.

«Я научился за эту жизнь тысяче ненужных там вещей»

Что же делать? Отлипать потихоньку. Как липучку от раны, потихоньку отрывать. Господь дал дом огромный. Хожу я там, нравится мне – у меня и спальня, и кабинет, и все это придется оставлять. Жалко! Виниловых пластинок 4000 штук избранных коллекция – жалко! А потом смотрю – не так уж и жалко, со временем. С радостью вижу в себе начатки отлипаний. Вот на что стоит тратить жизнь – на подготовку к вечности».

Доверительность и всеобщность интонации говорящего Мамонова таковы, что понимаем: мы потеряли близкого человека.

Ролью старца Анатолия в картине «Остров» (2006 г., по сценарию Дмитрия Соболева) Мамонов многих привел к Богу. Можно только руками всплескивать и удивляться, вослед Патриарху Алексию II, который воскликнул в беседе с Павлом Лунгиным: «Как же вам удалось это снять!»

Мамонов в «Острове» не играл, а жил и молился. Он умирал в фильме не только по сценарию, он умирал как кающийся грешник. Люди смотрели и оплакивали свои грехи, видя силу покаяния и радость общения с Господом. Было до боли внятно: эта душа вопиет, Петр Мамонов просил у Господа прощения грехов и за героя сюжета, и за себя одновременно. И за нас, за нас, за нас!

Нельзя не согласиться с мыслью, что отец Анатолий, по сценарию, получил от Бога дары прозорливости и чудотворения, а Петр Мамонов получил дар убеждения, дар настоящей проповеди. Лунгин случайно или сознательно выбрал на роль не идеального актера, а именно искренне верующего и кающегося человека. Это не просто режиссерское попадание в цель, это был Промысл Божий.

Лунгин случайно или сознательно выбрал на роль искренне верующего и кающегося человека

Петр Мамонов научал нас простым словом. Понятным каждому. Отрезки его собственной жизни – вот его притчи. Высказывался так, что насквозь пробивал наши толстокожесть и окаменелость. Да, это фактически были богословие и проповедь, причем своей искренностью Мамонов расположил к себе и вере многие тысячи душ. Дай Бог нам внять многому, о чем он говорил!

Интересно, с каким трепетом и ученическим восхищением-обожанием смотрели на Петра Николаевича телеведущие – Дарья Спиридонова в «Белой студии» и Ксения Собчак в «Док-Ток». Причем разговор с последней, посвященный 70-летию артиста, пришел к гармонии не сразу, и отрадно было видеть, как собеседник своей проповедью смирил несмиренную, и передача завершилась благостно.

Его внутреннее взрастание нашло отражение в замечательной книге миниатюр и афоризмов с показательным, «детским» названием «Закорючки». Только он, наверное, и мог найти такое точное название и написать такую книгу. Вышло несколько томиков «закорючек».

«Это и не дневниковые записи, и не полноценные стихи в прозе, и не выдержки из записной книжки – это действительно закорючки, которые написаны, нарисованы рукой не вполне еще послушной, не умеющей чертить привычные линии, но воспроизводящей внутренний мир человека, воспринимающего мир по-детски, а значит – по-христиански».

Некоторые заметки выдают в Мамонове поэта:

«Небо. Я смотрю в окно. Передо мной куча желтых листьев, нападавших с вишни. Каким-то образом в них отражается весь небосвод».

«Ива у реки большая, сгорбленная и старая. Узловатый, весь в жилах и черных дуплах ствол. Ствол окружен сетчатым ореолом веток, веточек и совсем крошечных прутиков и листков. Похоже на жизнь, полную суетливых, не всегда нужных движений. Иногда: очень важное – крупная ветка и хорошие, сочные листья. Все присоединено и соединяется смертью. Это ствол. Он уже умер, выкормил зеленую жизнь. Нижняя часть растет в землю. Я не вижу корней, но знаю о них; они напитаны соком и никогда не перестанут, потому что питает их Бог. Смотрю на иву и уже меньше боюсь смерти; не так сильно начинаю ценить жизнь. Как ива всем своим деревом глядит в плавно и быстро текущую реку, так и меня все больше интересуют бесконечность и небеса».

Боровшийся с собственной гневливостью Мамонов писал:

«Однажды все мне было не так. Приезжаю домой, а там новый кот лохматый, жена пустила. Вот, думаю, бестолочь, – своих 9 человек, а она еще тащит. Кот прыг на стол. Это уж слишком! Хлоп его. Сразу жалко стало. Нагнулся погладить, – кожа да кости, наверное, дачники выкинули, изголодался. Чуть не заплакал.

Авва Аммон сказал: я препроводил 14 лет в скиту, моля Бога денно-нощно, чтобы Он даровал мне победить гнев».

Почитаем Петра Мамонова внимательней.

«Я все умею – пилить, строгать, колоть. Мужик должен все это делать, а не гири тягать в фитнес-клубе. Ой, жалуются некоторые, работы нет. Научись плитку класть – будешь на ‟Мерседесе” ездить. Я у себя на участке город целый выстроил, баню, сарай. А если на диване лежать и дыню наедать – плохо закончишь. Алкоголем, наркотиками. К сожалению, сейчас много таких мужиков. ».

«Когда ко мне приезжают, говорят: ‟Далеко вы забрались”. А я спрашиваю: ‟Далеко от чего?” И человек замолкает. Из-за того, что я в деревне живу, у меня каждый день – другой. Каждый день – другое небо. Утром встал – и завертелось, а вечером смотришь и видишь: и такие облачка, и этакие Господь подпустил. Ни фига себе!»

«Стоишь и как безумный смотришь на эти звезды, и думаешь: ‟Боже мой, вот завтра умру, и что я скажу Ему?” Как в молитве говорится: если тень твоя так прекрасна, каков же ты сам? Я однажды вошел в дом, думал, сейчас компьютер включу, а электричества не было.

И я оказался в полной темноте. Лягте как-нибудь в темноте, отключите все ‟пикалки” и задайте себе такой вопрос: кто вы и как вы живете? Я вообще нормальный парень или так себе?»

«Тропа у людей одна: мы все уйдем из жизни. Вчера я, двадцатилетний, бегал по улице Горького – и вот уже завтра умирать. Без аллегорий. Страшно ли мне? Страшно. Дело ведь небывалое. Но интересно очень! Там же Господь, Вечность. Не готов».

«Пушкин нам ответил: ‟Я с отвращением листаю жизнь свою, но строк позорных не смываю”. Мой ответ такой же, как у него. Сидим мы как-то с Ванечкой Охлобыстиным на съемках фильма ‟Царь”, гримируемся и разговариваем о том, кто что читал и слышал о вечной жизни. Гример говорит: ‟Ой, какие вы смешные!” Я ему: ‟А когда предстанем перед Творцом, вообще обхохочешься”.. Ведь с нашими совестями такими-сякими, с нашей жизнью такой-сякой надо будет глядеть в глаза Богу, который за нас отдал жизнь Свою на кресте. ».

«Не надо обольщаться, что после смерти от нас один прах останется. Все крупные ученые – верующие. Все мои знакомые врачи, которые имеют дело с жизнью и смертью, – веруют.

О клинической смерти оставлены тысячи свидетельств, доказывающих, что конца нет. Эйнштейн в существовании Бога не сомневался, и Пушкин, и Ломоносов, и Менделеев. А какая-нибудь Леночка семнадцати лет заявляет: ‟Что-то я сомневаюсь, что ваш Бог есть. ”. А ты почитай сначала, изучи вопрос, тогда и скажешь. Это как в метро вошел, увидел схему – кольцо какое- то, разноцветные точки. Махнул рукой: ‟А, фигня, поеду сам”. Так и будешь по Кольцевой всю жизнь ездить. Богу не важны наши поступки, ему нужен мотив: зачем мы это делаем, зачем мы живем».

«Смерть грешника люта. В том ужасном состоянии, в каком погибнешь, и застынешь, дружок, в вечности таким и будешь. Там изменения нет, потому что нет воли, нет тела. Тело и есть наша воля к изменению».

«На съемках ‟Острова” я должен был ложиться в гроб. Три раза из него выскакивал – не выдерживал. Строгая вещь – гроб: лежишь, стеночки узенькие – и ничего больше нет. Даже Евангелия, чтобы почитать. Что собрал в душе, с тем и лежишь. В вечность мы возьмем то, что потрогать нельзя, – то, что уступили, простили, отдали. Блаженнее же отдавать, чем брать».

«В вечность мы возьмем то, что потрогать нельзя, – то, что уступили, простили, отдали»

«Ты хочешь ‟Феррари”? Стяжи Духа Святаго – и увидишь, что уже не хочешь ‟Феррари”. Потому что за одно мгновение жизни в Духе, по слову Серафима Саровского, любой человек согласился бы, чтоб его тысячу лет грызли черви. Я больше верю святому Серафиму, чем механизаторам из Италии».

«Божий мир. Есть такое выражение. Что же оно значит? Для меня – это мир Бога. Все, что отражает величие и красоту Его. Иногда это моя душа, иногда автомобиль, иногда – деревья или трава. Или когда в сентябре, ясным утром, солнце и луна видны вместе по обе стороны неба. Тогда можно сказать, что Бог всюду? Кроме тех мест, откуда мы его прогнали. Так страшно становится, когда, например, уродливый дом или матом ругаются».

«Иногда целый день бегаешь, хлопочешь, по телефону разговариваешь – а ничего не сделал. А бывает, помолился коротко, но постарался от всей души с Богом пообщаться, сильно-сильно. Остальное время пролежал у речки, все на воду смотрел, и понимаешь неожиданно: а ведь сегодня не зря прожил, потрудился».

«…Чем сильнее тебе выпало страдание, тем, значит, сильнее твоя душа, потому что Бог хочет всем спастись и попускает по силам. Так что учусь терпеть с радостью – недалеко Царство, и вечность ждет. Вечность, а не 30–40 лет. Пшик. »

«Грех. Не помню, когда и где видел, но до сих пор стоит перед глазами: мужчина из ревности или еще по какой дурацкой причине схватил нож, вонзил в грудь любимой и тут же вытащил обратно. Как бы: «Ой, нет-нет. Извини. Я не хотел». – И поразило, что хотел – не хотел, а все, поздно.

Так и грех, даже мелкий, оставляет на моей душе неизгладимый шрам. Вроде все хорошо: не пьешь, не куришь, а все равно – утром встал, и тоска. За что? Да потому, что живого места нет. Ничего почти не оставил себе, чем жить, чем любить. Одни шрамы. И становится очень страшно и как-то досадно; своей рукой все сделал».

«Как жив остался, известно только Богу. Это Он зачем-то спас; и веру Он дал; и теперь на меня такого надеется. У Него других нету. Блудница, мытарь и разбойник.

У Него других нету. Блудница, мытарь и разбойник

Один умный человек сказал, что грех – это то, что отделяет нас от Бога. Когда успеваю задуматься: а меня вот это сейчас отделяет? Тогда получается, если попросишь.

И потом: всегда страдает невинный. Из-за меня. Из-за того, что я сделал или не сделал. Из-за того, что в моем сердце: злоба или любовь».

Так хочется начать жить без страха. Это и есть – взять крест. Принять все, что случается: хорошее и плохое.

И такие простые умудренные четверостишья мы находим среди мамоновских «закорючек»:

Славу Господу Богу!
Я смотрю на дорогу.
Там всего понемногу.
Слава Господу Богу!

Перед своей кончиной артист, находясь в тяжелом состоянии в больнице, пригласил священника, успел собороваться и причаститься.

«Когда буду умирать, мне не надо дубовых гробов и цветов. Молитесь, ребята, за меня, потому что я прожил очень всякую жизнь!».

Молимся. Помяни, Господи, в вере и надежде живота вечнаго преставившегося раба Твоего Петра и прости ему все согрешения вольные и невольные, и даруй ему Царствие Небесное!

В Воронеже с моноспектаклем «Дед Петр и зайцы» побывал один из самых противоречивых персонажей российской культурной действительности, Петр Николаевич Мамонов. Сегодня он наиболее известен как актер (главные роли в фильмах «Остров», «Царь»), так что многие даже не в курсе, что Петр – еще и замечательный музыкант. За что, собственно, и был любим задолго до своей всенародной известности в качестве «отца Анатолия».

В представлении, учиненном Мамоновым в Воронежском концертном зале, музыкально-лирико-танцевальные композиции были, пожалуй, на первом плане. Скоморошество и драматизм, старость и юность, буря и натиск – все смешалось в фантазийном коктейле, которым Петр Николаевич щедро потчевал воронежцев. Зал был полон и внимал кувыркающемуся, танцующему, поющему, читающему стихи «мультиартисту», затаив дыхание.

По завершении спектакля Петр Николаевич любезно раздал автографы всем желающим, ответил на вопросы прессы и других любопытствующих граждан, самобытно формулируя свою позицию по эстетическим, семейным, мировоззренческим направлениям.

«Жить – значит «шуропить башкой»

– Петр, в ходе спектакля вы много поете и танцуете. У вас удивительная пластика! Как поддерживаете форму?

– Я поддерживаю форму с помощью «Господи, помилуй».

– То есть как? Никаких тренировок?

– Никаких. О том же самом спрашивали американского певца Джеймса Брауна, когда он уже был в преклонном возрасте (самому Мамонову сейчас 61 – прим. авт.), и он говорил: «Я только молюсь». А вот еще немецкий вратарь, Майер; старшее поколение, может, помнит, он был старше других хоккеистов, в 32 года выходил на лед… Его тоже спрашивали: «как вы поддерживаете форму?» «Час прогулки по лесу, – тот отвечал. – Это пускай молодые тренируются, у меня все уже оттренировано!» Вот так и я примерно.

– Один популярный журнал разместил десятку знаменитостей, которые больше всего жертвуют на храмы. Вы там первый. В этой десятке еще Трофим-певец, Анна Семенович. Вот скажите…

– Скажу: я на храмы не жертвую. У нас, христиан, есть такое правило – десятую часть дохода надо отдавать в ту церковь, куда ты ходишь. Я стараюсь это исполнять.

– А бабушкам в подземных переходах вы милостыню подаете? И надо ли подавать?

– Лучше подать, чем не дать. Но – очень взвешенно. И не тем профессионалам, которые в переходе, а тем, кому «на билет», «доехать домой». Вообще, наша жизнь – это не «прочитал и сделал», это каждый раз «шуропить башкой». Вот дам я ему на водку, а он напьется и помрет – значит, я содействую его гибели. А если не дам денег, но иду с ним в магазин, колбаски ему покупаю, хлеба? Вот, думаю, сейчас отдаст это все обратно за полцены, ан нет – смотрю, ест! Тот самый, который говорил: «дай, браток, умираю с похмела»… Но тут надо же с ним в очереди стоять, следить, чтобы он чего из кармана не стырил. Трудно!

Не покрасоваться, а порадовать

– Петр Николаевич, как вы оцениваете современное российское кино?

– Мне лично, Пете Мамонову, не нравится оно. Я смотрю Жана Габена своего любимого. Там все классно.

– А что именно вам не нравится?

– Когда я включаю, то слышу мат и сразу выключаю. Не смотрю. Потому что это как гнилое мясо на рынке. Понюхал – гнилое, и что, теперь все целиком есть? То же самое с пищей для души. Нельзя жрать гадость, надо беречься.

– Пишут, что в «Царе» вы не хотели сниматься, несмотря на большой гонорар…

– Я сниматься не хотел, когда сценарий был очень кровавый. Написал пермский писатель Иванов этакий триллер, где всякие-всякие были зверства. Я говорю: «Паша (режиссеру Павлу Лунгину – прим. авт.), это выше моих сил». И отказался. Но потом мы совместными усилиями, посоветовавшись с протоиереем, выработали более человечный сценарий. И я стал в этом участвовать. Деньги не являются мотивом моего участия в каком-либо деле. Но потом, бывает, платят очень много. Заплатил Павел Семеныч по доброй своей душе мне очень много. Чтобы я наконец построил дом, зажил в нормальных условиях. Вот в Швеции – 30 поэтов, и все на содержании государства. У всех виллы, только пиши себе стихи. У нас сами знаете как. Но я не жалуюсь, у нас лучше. У нас поэты, писатели, художники в гуще своего народа!

– Есть ли роль, которую вы бы хотели сыграть?

–Да, я хотел бы сыграть Дон Кихота. По моему возрасту и по моей жизненной позиции я очень был бы рад такой роли.

– Вы нашли для себя выход – православие. А вот другой известный музыкант, Федор Чистяков, ушел в «Свидетели Иеговы». Как смотрите на этот путь?

– Не так, не я нашел, а Господь открылся мне! Никто никуда не приходит. Но – надо проснуться. И взглянуть на собственную жизнь. Зачем я живу? Вопрос-то – один. Про других же не знаю ничего! И советую, советую свой взор обратить в себя. Сегодня вечером прийти, в зеркало глянуть и спросить: «Вот я день прожил, кому-нибудь от этого стало хорошо?» Если нет, значит, мимо день. Хоть и все успел, все сделал по бизнесу. Все сдал, все оформил. С налоговой разобрался. Но – мимо! А дело, может, мельчайшее – в метро уступить. Но каждый день. Каждый день чтобы был «плюс».

– Вы боитесь смерти?

– А что есть?

– Переход в другой мир, в другую жизнь. А вот где я буду там, неизвестно.

– В фильме «Мамон-Лобан» вы критикуете самолюбование. А скажите, разве спектакли и фильмы нельзя рассматривать как частный случай самолюбования?

– Мотив! Тут важен мотив, зачем все это делаешь. Я это делаю не чтобы покрасоваться перед вами, а чтобы вас порадовать. То есть мой мотив – любовь к вам, а у вас, по идее, ко мне. Если мы радуемся все вместе хорошему, то мы служим Богу непосредственно. Прямо в десятку! «И чувства добрые я лирой пробуждал»… Если так, то можно потом за это и деньги получать, и все остальное.

«Оставьте своих внуков в покое!»

– Петр Николаевич, скажите, а какой вы дедушка?

– Я дедушка, который не очень-то дедушка. Детей вообще воспитывают родители. И бабушкам с дедушками надо действовать очень взвешенно. Мы по мере сил внукам помогаем, но не живем за них. Не надо жить «за них». Обращаюсь к вам, дедушки с бабушками, оставьте в покое своих детей и внуков! Оставьте их, вы уже навластвовались! А вообще, почему вы так лезете туда? Потому что у вас по одному-два ребенка. Было бы семеро, так было бы не до этих внуков. Нерастраченная любовь выливается на бедного внука, и бедный внук вырастает чудовищем – я говорю о той любви, которая была рассчитана на семь человек, а достается одному. Она, бабуля, пятерых-то убила в утробе своей, а на внука насела – «с любовью»…

– Несколько лет назад, получая премию «Золотой орел», вы произнесли речь, которую многие потом цитировали. Говорили про аборты, про ситуацию в стране и закончили тем, что наши внуки будут в услужении у китайцев. Что бы вы добавили сейчас к этому?

– Когда я говорил эти слова, мы теряли миллион населения в год. Сейчас – 700 тысяч. Все равно много! Нетрудно посчитать, через сколько лет нас будет миллионов сорок. А значит, у нас отнимут все. Это как чемодан, который стоит на вокзале, набитый драгоценностями. Уйди на одну секунду – через пять минут его не будет. Страна наша – это 40% всех полезных ископаемых мира. Думаешь, оставят так? Жди! Только и зарятся все, чтобы ухватить. А поэтому – расслабимся… Не будете рожать, бабы, и все закончится. А рожать сейчас надо по пять, а не по два.

– От кого рожать-то? Где девушке мужа найти?

– Да-да, милые, проблема. Но – можно найти. В храмах, в среде верующих. У нас вот в храме девки ищут себе мужей. Ходят прямо и знакомятся, прекрасный способ. Но вообще тяжело сейчас с мужиками. Все – блины горелые. От армии лишь бы откосить. Ну, я вот такой умный. Хотя тоже от армии косил, тогда модно было.

«Мужик должен все уметь»

– Мы поняли из спектакля, что вы умеете рубить дрова. А еще что-то по дому делаете?

– Вот у меня плотник сделал шкаф – все косо, криво. Я купил циркулярку, весь инструмент… Сделал шкафы, полки в студии. Супер! У меня все ровно, «по ниточке». То есть взял, занялся – и сделал. Мужик должен все уметь. Я умею и пилить, и строгать. А другой вместо пилить-полоть-строгать – гири тягает. И еще при этом платит за абонемент. Или говорит еще: «работы нет». Ты научись плитку класть, чтоб не отваливалась – будешь на «мерседесе» ездить! Один скажет другому, другой третьему, и станешь кругом востребован, если мастер.

– Как к алкоголю относитесь?

– Я не проповедник, чтобы сказать: «не нужен!» И все резко бросили, как же… Помню, с актером как-то сидим, Будрайтисом («Никто не хотел умирать»), в Вильнюсе. Я ему говорю: «А рюмочку винца?» Он: «Мне от этого хуже только». Я так думаю – ни фига себе! Этот ответ засел у меня в голове моей несчастной. Вот я сижу в своей студии, слушаю винил. Если возникает мысль выпить, спрашиваю себя: «а будет ли лучше?» И сам же отвечаю: «не-а». Ни по каким параметрам не будет лучше. Это у меня кончилось, как кайф.

– Не возникало ли у вас желания написать книгу о жизни? Вы все очень толково разъясняете…

– Я человек публичный. Актер. Я это делаю вот так, как сейчас. Собственным своим присутствием. Со сцены. А то издали сборник моих интервью – я сильно недоволен этим. Потому что без моей редакции. А книжки я сам пишу. Пожалуйста, книжки. Вот книга моя (указывает на брошюрку под названием «Закорючки» в руке у одного из слушателей – прим. авт.). Таких четыре тома. Пожалуйста, читайте. Там все есть. В той форме, в которой считаю нужным.

Перемешивание, уровень: Азия

Я всё умею — пилить, строгать, колоть. Мужик должен всё это делать, а не гири тягать в фитнес-клубе. Ой, жалуются некоторые, работы нет. Научись плитку класть — будешь на «Мерседесе» ездить. Я у себя на участке город целый выстроил, баню, сарай. А если на диване лежать и дыню наедать — плохо закончишь. Алкоголем, наркотиками. К сожалению, сейчас много таких мужиков. Когда ко мне приезжают, говорят: «Далеко вы забрались». А я спрашиваю: «Далеко от чего?» И человек замолкает. Из-за того, что я в деревне живу, у меня каждый день другой. Каждый день — другое небо. Утром встал — и завертелось, а вечером смотришь и видишь: и такие облачка, и этакие Господь подпустил. Ни фига себе! Стоишь и как безумный смотришь на эти звезды и думаешь: «Боже мой, вот завтра умру, и что я скажу ему?» Как в молитве говорится: если тень твоя так прекрасна, каков же ты сам? Я однажды вошел в дом, думал, сейчас компьютер включу, а электричества не было. И я оказался в полной темноте. Лягте как-нибудь в темноте, отключите все «пикалки» и задайте себе такой вопрос: кто вы и как вы живете? Я вообще нормальный парень или так себе? Пётр Мамонов

Читайте также: