Дробится рваный цоколь монумента
Обновлено: 19.04.2024
Поэма «Василий Тёркин» (1941-45) - яркое воплощение русского характера и общенародных чувств эпохи Великой Отечественной войны. В поэме «За далью - даль» (1953-60; Ленинская премия, 1961) и лирике (книга «Из лирики этих лет. 1959-1967», 1967) - раздумья о движении времени, долге художника, о жизни и смерти. В поэме «Тёркин на том свете» (1963) - сатирический образ бюрократического омертвления бытия. В итоговой поэме-исповеди «По праву памяти» (опубликована 1987) - пафос бескомпромиссной правды о времени сталинизма, о трагической противоречивости духовного мира человека этого времени. Поэмы «Страна Муравия» (1936), «Дом у дороги» (1946); проза, критические статьи. Лирический эпос. Твардовский обогатил, актуализировал традиции русской классической поэзии. Журнал «Новый мир» эпохи Твардовского стал символом «шестидесятничества», духовным оазисом тех лет. Государственная премия СССР (1941, 1946, 1947, 1971).
ПОЭМЫ (6):
«По праву памяти»
«Тёркин на том свете»
«За далью - даль»
«Дом у дороги» ®
«Василий Теркин»
«Страна Муравия»
СТИХИ (47):
«Час мой утренний, час контрольный»
«Всему свой ряд и лад и срок»
«Когда обычный праздничный привет»
«Не заслоняй святую боль»
«В чём хочешь человечество вини»
«Допустим, ты своё уже оттопал»
«К обидам горьким собственной персоны»
«Там-сям дымок садового костра»
«Полночь в моё городское окно»
«Чуть зацветёт иван-чай»
«Стой, говорю: всему помеха» ®
«Война - жесточе нету слова»
«Не много надобно труда» ®
«Есть имена и есть такие даты»
«Лежат они, глухие и немые»
«Я знаю, никакой моей вины» ®
«Спасибо за утро такое» ®
«И жаворонок, сверлящий небо»
«Чернил давнишних блеклый цвет»
«На новостройках в эти годы»
Памяти матери ®
«Все сроки кратки в этом мире»
«Снега потемнеют синие» ®
«Мне сладок был тот шум сонливый» ®
Слово о словах ®
«Дробится рваный цоколь монумента» ®
«Вся суть в одном-единственном завете» ®
Собратьям по перу
О сущем ®
Ты и я ®
«Та кровь, что пролита недаром»
«Час рассветный подъёма» ®
«Ты дура, смерть: грозишься людям» ®
«Ни ночи нету мне, ни дня» ®
«Нет, жизнь меня не обделила» ®
Жестокая память ®
«В тот день, когда окончилась война» ®
Я убит подо Ржевом ®
О скворце
«Перед войной, как будто в знак беды» ®
В Смоленске
Две строчки
Рассказ танкиста ®
Дом бойца
«Зима под небом необжитым»
Ленин и печник ®
«День пригреет - возле дома»
На старом дворище
Соперники
К портрету Пушкина ®
Невесте
«Кружились белые берёзки» ®
Памяти матери
Читает Александр Твардовский:
Слово о словах
Собратьям по перу
О сущем
Ты и я
Жестокая память
Я убит подо Ржевом
О скворце
В Смоленске
Две строчки
Рассказ танкиста
Баллада
Дом бойца
Ленин и печник
На старом дворище
Соперники
К портрету Пушкина
Невесте
Биография
Но с подлинной художественной силой и наибольшим реализмом тема коллективизации воплотилась в поэме «Страна Муравия» (1936; Государственная премия СССР, 1941). Герой поэмы Никита Моргунок не только наблюдает во время своих странствий картины крестьянской жизни в пору «великого перелома», но и сам воплощает драму нелегкого расставания с прежними иллюзиями. В стиле поэмы своеобразно преломились аллегоричность сказки, её склонность к сгущённой, концентрированной, порой фантастически гиперболизированной передаче реальных событий. Язык поэмы простой, разговорный и в то же время красочный, богатый образами, идущими от восприятия мира крестьянином-тружеником. В лирике 30-х гг., составившей сборники «Дорога» (1938), «Сельская хроника» (1939) и «Загорье» (1941), Твардовский стремился уловить изменения человеческих характеров в колхозной деревне, создать образы её людей. Цикл «Про деда Данилу» (1938) с его героем - мастером своего дела, весельчаком и философом - в известной мере предварил будущую «Книгу про бойца». Участие Твардовского в освобождении Западной Белоруссии в 1939 и в советско-финляндской войне в качестве корреспондента военной печати подготовило его обращение к образу советского воина, в котором лучшие черты национального характера обогащены влиянием новых, социалистических идеалов. Уже в записях «С Карельского перешейка» (опубликованы 1969) проступали мотивы, определившие впоследствии неповторимое своеобразие его стихов и поэм о Великой Отечественной войне: «ощущение великой трудности войны», претворившееся в 1941-45 в острейшее осознание «…глубины всенародно-исторического бедствия и всенародно-исторического подвига…», настоятельная потребность не обойти благодарной памятью всех участников войны, павших за народное дело.
В образе Василия Тёркина, героя одноимённой «Книги про бойца» (1941-45; Государственная премия СССР, 1946) автор воплотил значительность, многообразие мыслей и чувств своих соотечественников, «…присущую всем суровую и сосредоточенную думу о судьбах родины, пережившей величайшие испытания». Представленный поначалу («От автора») «просто парнем… обыкновенным», ведущий происхождение от лубочной фигуры весёлого, смекалистого бывалого солдата, Тёркин обнаруживает всё большую силу духа, благородство, высокую гуманность. Богатству натуры героя отвечала и помогала ей выявиться гибкость избранного поэтом жанра, где картины, исполненные огромного трагизма, перемежались проникновенными лирическими отступлениями или лукавой, сердечной шуткой. Патриотический порыв, взлет народного духа в годы Отечественной войны сказались здесь и усилением активного лирического начала; мысли и чувства автора перекликались с тёркинскими, дополняли и обогащали их. «Василий Тёркин», писал Твардовский, был «…моей лирикой, моей публицистикой, песней и поучением, анекдотом и присказкой, разговором по душам и репликой к случаю». Как мнимо простоватый балагур оказался подлинным богатырём и духовно значительным человеком, так и незатейливая форма солдатских притчей претворилась в лирико-эпическую поэму, написанную с высоким мастерством, сказывающимся во всех компонентах её формы. «Это поистине редкая книга, - писал И. А. Бунин. - Какая свобода, какая чудесная удаль, какая меткость, точность во всём и какой необыкновенный народный солдатский язык - ни сучка, ни задоринки, ни единого фальшивого, готового, то есть литературно-пошлого слова!». Ответившая на живейшую потребность миллионов людей осознать смысл происходящих событий - «смертного боя» с фашизмом, ярко выразившая моральные идеалы народа, книга Твардовского получила огромную известность, вызвала многочисленные подражания, стихотворные продолжения, инсценировки и т. д. Помимо неё, Твардовский в 1941-45 создал многочисленные стихи, объединённые во «Фронтовую хронику», очерки, корреспонденции.
В послевоенном творчестве Твардовский во многом по-новому, всё глубже и разностороннее осмысливает исторические судьбы народа, «…мир большой и трудный…». В поэме «Дом у дороги» (1946; Государственная премия СССР, 1947) с огромной трагической силой изображена судьба солдата Андрея Сивцова и его семьи, угнанной при отступлении врагом. Образ его жены Анны, картины её горького материнства на чужбине, воображаемый разговор младенца с ней достигают большой силы обобщения, символизируя непобедимость жизни в её борьбе с насилием, смертью. «Счастье - не в забвеньи!» - таков морально-этический пафос этой поэмы и многих лирических стихов Твардовского послевоенных лет, посвящённых осознанию всей меры народных жертв и подвигов, памяти всех, часто безымянных, участников ратных трудов («Я убит подо Ржевом», «В тот день, когда окончилась война», «Жестокая память» и др.).
Широким по охвату лирико-публицистическим произведением явилась поэма Твардовского «За далью - даль» (1950-60; Ленинская премия, 1961). Путевой дневник поэта перерастает здесь в исповедь сына века, нашего современника, которого «две дали… влекут к себе одновременно»: сложнейший, полный героики и трагизма период, пережитый советским народом, и - будущее, богатое новыми замыслами и свершениями. Книга Твардовского многосторонне и многокрасочно отобразила общественное умонастроение 50-х годов, когда «…в дела по-новому вступил его, народа, зрелый опыт и вместе юношеский пыл». Стремясь рельефно показать современный облик народа, Твардовский искусно чередует «общие» и «крупные» планы; так, рядом с главами «На Ангаре» и «Так это было» стоят главы «Друг детства» и «Москва в пути» - рассказы о судьбах отдельных людей, каждый из которых - частичка народа, великого потока истории. Но основную «партию» в книге ведёт сам автор, который поверяет читателю все обуревающие его мысли и чувства. Отсюда - заключительное обращение Твардовского к читателю: «…в книге этой… всего героев ты, да я, да мы с тобой». Высказанные в поэме остро полемические суждения Твардовского об искусстве, долге художника во многом перекликаются с его сатирической поэмой «Тёркин на том свете» (1954-63), где создан своеобразный гротескный образ «потустороннего мира», представлены, по словам автора, «…в сатирических красках те черты нашей действительности - косность, бюрократизм, формализм, - которые мешают нашему продвижению вперёд…». Чертами лирической летописи, запечатлевшей перемены, происходящие в жизни народа, вечный и в то же время всегда по-новому осмысливаемый круговорот природы и многообразные состояния человеческой души, характеризуются сборники Твардовского «Стихи из записной книжки» (1961) и «Из лирики этих лет. 1959-1967» (1967; Государственная премия СССР, 1971). В последней книге в особенности запечатлелось изобилие разнородных впечатлений бытия, питающих творчество поэта и создающих живой ток мысли и богатство светотени. Многие важные темы получили в книге Твардовского особое, современное преломление и были осмыслены поэтом с большой глубиной и драматической силой.
Напряжённые раздумья о жизни, времени, людях характерны и для прозы Твардовского, где с рассказами и очерками («Печники», 1958, и др.) соседствуют разнородные, подчас фрагментарные записи, составляющие значительную часть книги «Родина и чужбина» (1947); в них особенно отчётливо выступает свойственная Твардовскому обострённость восприятия действительности в мозаичности и нередко противоречивости её проявлений. Вдумчивым критиком, верным традициям классической литературы, проявил себя Твардовский в книгах «Статьи и заметки о литературе» (1961), «Поэзия Михаила Исаковского» (1969), в статьях о творчестве С. Я. Маршака, И. А. Бунина (1965), в речи о Пушкине (1962). Выступал с речами на XXI и XXII съездах партии, на съездах писателей и учителей.
Своей организационно-редакторской деятельностью, примером собственного творчества, общественно-литературного поведения Твардовский достойно продолжал лучшие традиции русской и советской литературы. Его помощь и поддержка ощутимо сказались в творческой биографии таких писателей, как А. Кулешов, В. Овечкин, Ф. Абрамов, В. Быков, Ч. Айтматов, С. Залыгин, Г. Троепольский, Б. Можаев и др.
В своём творчестве Твардовский правдиво и страстно запечатлел важнейшие, ключевые этапы жизни народа, социалистического общества. Народность, демократизм, доступность его поэзии достигаются богатыми и разнообразными средствами художественной выразительности. Уже в 30-е гг. Н. Н. Асеев отмечал, что «кажущаяся простота «Страны Муравии» на поверку является большой и сложной культурой стиха…». В дальнейшем стиль Твардовского эволюционировал в сторону ещё большего обогащения. Простой, лишённый орнаментальных украшений народный слог, «…чудесные коленца русской речи, повороты её от грусти к простодушно-смешному и внезапный взлёт на высоту человеческой мудрости» (Пришвин М. М.) органически сплавляются в его поэзии с высокой языковой культурой, идущей от русской классики, от традиций А. С. Пушкина и Н. А. Некрасова, и с современной лексикой. Реалистическая чёткость образа, интонационная гибкость, богатство и смелое варьирование строфического построения стихов, умело и с тонким чувством меры применяемая звукопись, аллитерации и ассонансы - всё это сочетается в стихах Твардовского экономно и гармонично, делая его поэзию одним из самых выдающихся явлений литературы социалистического реализма. Переводил стихи с белорусского, украинского и других языков. Произведения Твардовского переведены на иностранные языки и языки народов СССР. Твардовский был членом Советского комитета защиты мира, вице-президентом Европейского сообщества писателей (1963-68), секретарём правления СП СССР (1950-54 и 1959-71).
Соч.: Стихотворения и поэмы, 3 изд., т. 1-2, М., 1957; Собр. соч., т. 1-4, М., 1959-60; Собр. соч., т. 1-5, М., 1966-71; Стихотворения. Поэмы. [Вступ. ст. и примеч. А. Македонова]. М., 1971.
Лит.: Берггольц О., Испытание миром, «Лит. газета», 1945, 17 ноября; Данин Д., Черты естественности, «Лит. газета», 1946, 25 мая; Александров В., Три поэмы Твардовского, в его кн.: Люди и книги, М., 1956; Любарева Е., Александр Твардовский. Критико-биографич. очерк, М., 1957; её же, Поэма А. Твардовского «За далью - даль», М., 1962; Ваншенкин К., Перечитывая Твардовского, «Новый мир», 1958, № 3; Выходцев П., Александр Твардовский, М., 1958; его же, А. Т. Твардовский. Семинарий, Л., 1960; Буртин Ю., Из наблюдений над стихом А. Твардовского, «Вопр. лит-ры», 1960, № 6; его же, Три поэмы Твардовского, в кн.: Твардовский А., Страна Муравия. Василий Теркин. Дом у дороги, М., 1970; Маршак С., Ради жизни на Земле. Об А. Твардовском, М., 1961; его же, Служба жизни, «Юность», 1964, № 9; Котов Мих., В мастерской стиха А. Твардовского. Статьи и материалы, Саратов, 1963; Рощин П. Ф., Александр Твардовский, М., 1966; Огнев В., Александр Твардовский, в его кн.: у карты поэзии. Статьи и очерки о поэзии нац. республик, М., 1968; Макаров А., Александр Твардовский и его «Книга про бойца». «За далью - даль», в его кн.: Идущим вослед, М., 1969; Михайлов Ал., На перевале истории («За далью - даль» А. Твардовского), в кн.: Поэзия социализма. Худож. открытия поэзии социалистич. реализма. [Сб. ст.], М., 1969; Наровчатов С., За далью - даль (К шестидесятилетию Александра Твардовского), «Новый мир», 1970, № 6; Турков А., Александр Твардовский, 2 изд., М., 1970; Лакшин В., Новая лирика Твардовского, в кн.: День поэзии, М., 1971; Александр Трифонович Твардовский. [Некролог. Статьи писателей], «Лит. газета», 1971, 22 дек.; Александр Трифонович Твардовский. Рекомендательный указатель лит-ры, Смоленск, 1970.
Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. - Т. 7. - М.: Советская энциклопедия, 1972
ТВАРДОВСКИЙ Александр Трифонович [1910-] - современный поэт. Родился в Западной области, в семье кулака. В юношеском возрасте, порвав с семьёй, начал самостоятельно зарабатывать. Впервые стал печататься в газетах и журналах Смоленска в 1925. Многочисленные газетные очерки, повесть «Дневник председателя колхоза», поэмы «Путь к социализму», «Вступление» посвящены одной теме - колхозному строительству и явились своего рода творческой подготовкой поэта к созданию основного его произведения - «Страна Муравия» [1936]. Это поэма с полусказочным, условным сюжетом. Действие её относится примерно к 1930-1931. Герой поэмы «последний единоличник» - Никита Моргунок, мечтающий о сказочной стране Муравии - символе единоличного крестьянского счастья, в которой свято соблюдается принцип частной собственности: «колодец твой, и ельник твой, и шишки все еловые». На простой телеге уезжает он из родного села в поисках легендарной Муравии. Дорожные приключения Моргунка - его встречи с бродячим попом, с раскулаченными врагами, его наблюдения над новым, счастливым колхозным бытом - составляют сюжет поэмы, смысл которой сводится к утверждению торжества колхозного строя. Собственнические иллюзии героя разбиты: вместо легендарной страны Муравии перед ним открывается дорога в светлую и радостную колхозную жизнь.
В своей поэме, чуждой псевдонародного украшательства и стилизации, Твардовский широко использует фольклорные жанры, разнообразные народные ритмы, реалистически воспроизводит лексику новой, советской деревни. И в стиле и в композиции поэмы заметно влияние Некрасова, в частности его поэмы «Кому на Руси жить хорошо». Твардовский также является автором ряда лирических стихотворений, связанных главным образом с деревенской тематикой. В 1939 награждён орденом Ленина.
Библиография: I. Путь к социализму, поэма, изд. «Молодая гвардия», М., 1931; Дневник председателя колхоза, Западн. обл. изд., Смоленск, 1932; Вступление, поэма, Запгиз, Смоленск, 1933; Стихи о зажиточной жизни (совместно с Н. Рыленковым и С. Фиксиным), Зап. обл. гос. изд., Смоленск, 1934; Молочный колхоз, Запгиз, Смоленск, 1934 [стихи для детей]; Сборник стихов (1930-1935), Запгиз, Смоленск, 1936; Страна Муравия, поэма, Огиз - Запгиз, Смоленск, 1936; то же, «Советский писатель», М., 1936; то же, Гослитиздат, 1937; На льдине, Огиз - Запгиз, Смоленск, 1936 [стихи для детей]; Стихи, изд. «Советский писатель», М., 1937.
Стихотворение «Дробится рваный цоколь монумента…» было записано в дневнике А.Т. Твардовского 13 апреля 1962 г. Тогда поэт пребывал в Барвихинском санатории на лечении. На его глазах происходил демонтаж бюста Сталина в близлежащем парке. Это событие и стало толчком к написанию произведения. Позже в стихотворение были внесены правки. В двух последних катренах зазвучали нотки иронии.
Анализируемое стихотворение Александра Трифоновича относится к философской лирике, но есть в нем признаки и гражданской. Жанр его – медитация. Тема произведения – снос памятника. Автор показывает, что люди пытаются увековечить что-либо в камне, но это невозможно, ведь меняются времена, а вместе с ними – и взгляды на различные сферы жизни, в том числе и общественно-политическую.
Лирический герой стихотворения А.Т. Твардовского наблюдает за сносом памятника и, кажется, пытается уловить каждую деталь. Он видит, как дробится цоколь, рушится «особый цемент», который заливали на несколько веков. Герой с иронией замечает, что время пересчета пришло очень быстро. Забота о вечности оказалась чрезмерной и не впрок. Тем не менее, камни разбить очень сложно, ведь они намертво сцепились меж собой. Разрушение монумента потребовало от людей не меньшей силы, чем его возведение.
В последнем четверостишии А. Твардовский подытоживает сказанное. Поэт говорит, что всё, сделанное человеком, может быть в любой момент разрушено человеком. Это люди решают, что воплощено в их творениях, ведь сам по себе камень не может быть «ни добром, ни злом».
Стихотворение «Дробится рваный цоколь монумента…» А. Твардовского по смыслу можно разделить на части: описание разрушения монумента, размышления над увиденным. Таким образом, автор плавно переходит от реальности к философским размышлениям. Между указанными смысловыми частями тесная связь. Формальная организация произведения – четыре катрена с перекрестной рифмовкой. Женские рифмы чередуются с мужскими. Стихотворный размер – пятистопный ямб.
Тема произведения раскрывается при помощи художественных средств. Тропы также помогают реализовать идею. В тексте есть эпитеты («рваный цоколь», «крутой раствор», «чрезмерная забота», «немалые труды»), метафоры («взывает сталь отбойных молотков», «пришло так быстро время пересчета», «сцепились намертво каменья», «рукам под силу обратить на слом»), гипербола («раствор особого цемента рассчитан был на тысячи веков»). Так же в произведении использованы фразеологизмы, которые делают философские размышления более приземленными: «выдать сем потов», «сделано руками».
Интонационный рисунок анализируемого произведения спокойный, что только подчеркивает философские нотки, задумчивость поэта.
Таким образом, в стихотворении А.Т. Твардовского «Дробится рваный цоколь монумента…» оригинально раскрывается всегда актуальные проблемы переменчивости взглядов, чрезмерное стремления людей прикоснуться к вечности.
* * *
Дробится рваный цоколь монумента,
Взвывает сталь отбойных молотков.
Крутой раствор особого цемента
Рассчитан был на тысячи веков.Пришло так быстро время пересчета,
И так нагляден нынешний урок:
Чрезмерная о вечности забота –
Она, по справедливости, не впрок.Но как сцепились намертво каменья,
Разъять их силой – выдать семь потов.
Чрезмерная забота о забвенье
Немалых тоже требует трудов.Все, что на свете сделано руками,
Рукам под силу обратить на слом.
Но дело в том,
Что сам собою камень –
Он не бывает ни добром, ни злом.
13 апреля 1962 г.
Анализ стихотворения Твардовского «Дробится рваный цоколь монумента…»
О дате создания текста свидетельствует дневниковая запись: первоначальная редакция появилась 13 апреля 1962 г. В то время автор, который проходил курс лечения в Барвихинском санатории, стал свидетелем демонтажа бюста Сталина, стоявшего в близлежащем парке. Позднее поэт доработал концовки двух последних четверостиший, придав им философскую ироничность и выразительность.
Лирический герой наблюдает за нелегким трудом рабочих, занятых сносом памятника. Гремят отбойные молотки, превращая гладкий камень в «рваный», раздробленный. Бытовая сцена наталкивает субъекта речи на рассуждения о переменчивости политических и иных предпочтений.
Герой-наблюдатель подчеркнуто нейтрален, его образ напоминает мудреца, иронически относящегося к ежедневной суматохе не в меру энергичных потомков. Символом человеческой суеты выступает понятие «чрезмерной заботы», вектор которой может принимать противоположные направления.
Выполняя задачу сохранить на века, соотечественники позаботились о прочности монумента: пустили в дело прочный «крутой» раствор, который «намертво» скрепил камень. Затем наступило «время пересчета», и бывших кумиров следует предать забвению. Чтобы сломать крепкую постройку, придется приложить немало усилий. Иллюстрируя картину изнурительного физического труда, автор применяет просторечный фразеологизм.
Стремления возвеличивать и ниспровергать выглядят одинаково смешными, нелепыми в своем энтузиазме. Мораль поучительной сцены, «нынешнего урока», представлена двумя афоризмами, составляющими содержание концовки. Рано или поздно «неудобный» памятник сломают: разрушается все, что сделано человеческими руками. Однако монумент остается всего лишь камнем, если лишить его ассоциативной связи с исторической личностью, в честь которой он был возведен. Намеренно разрушая отношения символа и предмета, поэт демонстрирует бессмыслицу ситуации: лидеры, возглавившие борьбу с камнем, упустили из виду нематериальную сторону проблемы – воспоминания, для существования которых не нужны монументы.
Человеческая природа несовершенна, и ее попытки состязаться с вечностью абсурдны. Освещая тему краткости жизненного пути и ограниченности его возможностей, герой произведения «Посаженные дедом деревца…» избирает другой пример: символом бессмертия становятся деревья, истинные «ровесники века».
13 апреля 1962 года Александр Твардовский, любимый советским народом автор «Василия Тёркина», снова находился на лечении в барвихинском санатории. Ещё 4 марта 1962 года в его записной книжке появилась горько-ироничная запись: «Снова здесь, в обители моих душевных покаяний, порывистых усилий труда и приобщения к современной «элите», которого я бы без того не знал никогда так». Знаком был Твардовскому и простой быт сельского жителя, и походная жизнь фронтового корреспондента, и шумная суета редакций… А теперь вот – тишина санатория, комфорт «элиты» ( в кавычки слово берёт сам Твардовский, выражая к словечку явную иронию…)
Возвращаясь в свою новую «обитель душевных покаяний» с прогулки через парк, Твардовский увидел, как рабочие « работали на разборке цоколя и фундамента, где ещё недавно стоял небольшой, мальчиковых размеров, Сталин в погонах и с каким-то свитком в одной руке». Это цитата из записной книжки Твардовского…
Пришла эпоха Хрущёва – новый «вождь» торопился выветрить из головы своих «подданных» память о своём предшественнике…
Дальше в записной книжке Твардовского просто идёт запись стихотворения, которое не мешало бы знать всем тем политическим деятелям, которые торопятся воздвигать памятники новым «героям эпохи» или разрушать старые монументы…
Стихотворение честного поэта-гражданина, человека, умудрённого опытом жизни и войны, философа, видящего не только узкий «текущий момент», но и то, что скрывается вдали…
Дробится рваный цоколь монумента,
Взвывает сталь отбойных молотков.
Крутой раствор отменного цемента
Рассчитан был на тысячи веков.
Пришло так быстро время пересчёта,
И так нагляден памятный урок:
Чрезмерная о вечности забота –
Труда неблагодарного залог.
Но как сцепились намертво каменья –
Разнять их силой – выдать семь потов.
Чрезмерная забота о забвеньи
Она таких достойна ли трудов.
Всё, что бывает сделано руками,
Рукам под силу обратить на слом.
Но дело в том, что камень – только камень –
Ни славы нашей, ни бесславья в нём.
Это было записано поэтом прямо с ходу, под воздействием мысли и чувства, потом Твардовский поправил некоторые строчки, сделав их ещё более точными и выразительными, заострив мысль стихотворения.
Давайте ещё раз прочитаем «урок Твардовского» в окончательном варианте. И запомним. Поправки я выделила курсивом…
Дробится рваный цоколь монумента,
Взвывает сталь отбойных молотков.
Крутой раствор отборного цемента
Рассчитан был на тысячи веков.
Пришло так быстро время пересчёта,
И так нагляден нынешний урок:
Чрезмерная о вечности забота –
Она, по справедливости, не впрок .
Но как сцепились намертво каменья,
Разъять их силой – выдать семь потов.
Чрезмерная забота о забвенье
Немалых тоже требует трудов.
Всё, что на свете сделано руками,
Рукам под силу обратить на слом.
Что сам собою камень, –
Он не бывает ни добром, ни злом.
Удивительным образом я наткнулась сегодня на это стихотворение, перелистывая сборник любимого поэта. Остановилась на стихотворении, потому что как раз вчера в очередной раз читала о фальсификаторах истории. Сразу поняла: речь в этих строчках идёт о памятнике Сталину. Залезла в Интернет, проверила: так и есть. Нашла в записных книжках Твардовского дату: 13 апреля 1962 года.
Как раз сегодня 13 апреля! Вот только год другой…
Но, может, стоит снова повторить – нет, не урок Твардовского, а уроки Истории… Разрушали в тридцатые годы храмы, потом памятники революционерам крушили… Что это получается: «око за око, зуб за зуб»? А может быть, запретить разрушать? И не только памятники, но и саму историческую память. Когда вчера, в день космонавтики, я увидела подретушированные фотографии первого советского космонавта без надписи «СССР» на шлеме, я была потрясена… Вот вам, бабушка, и Юрьев день… Скажете, какая связь между ретушированием фотографии Юрия Гагарина и стихотворением Твардовского? Так вы же видите, связь прямая… Оказывается, можно и памятники рушить, и надписи стирать.
Стремления возвеличить кого-то при жизни или ниспровергнуть после смерти выглядят не просто смешными – это преступные стремления… Нелепый энтузиазм и «прославителей», и «ниспровергателей» оборачивается тем, что история становится пятнистой, только не белые пятна в ней, а чёрные дыры… «Неудобные» памятники или фотографии разрушаются, уничтожаются, но ведь правда рано или поздно всё равно всплывает… И в стихотворении Твардовского видим, что лидеры страны, возглавившие борьбу с камнем, не учли того, что для воспоминаний не нужны монументы… Народ потом разберётся: одних прославит, других проклянёт. Без всяких памятников и ретушированных фото…
А ещё я задумалась, как часто под словами «восстановление исторической справедливости» скрывается откровенная политика и стремление навязать народу свои идеалы… Убрать памятники революционерам, поставить памятники новым «вождям» и последнему русскому императору – и можно жить спокойно? И быть уверенным, что новые поколения будут чтить эти памятники? А может, они тоже поставят свои… Например, какому-нибудь «герою» звёздных войн, обративших в рабство нашу планету…
Дробится рваный цоколь монумента,
Взвывает сталь отбойных молотков.
Крутой раствор особого цемента
Рассчитан был на тысячи веков.
Пришло так быстро время пересчета,
И так нагляден нынешний урок:
Чрезмерная о вечности забота -
Она, по справедливости, не впрок.
Но как сцепились намертво каменья,
Разъять их силой - выдать семь потов.
Чрезмерная забота о забвенье
Немалых тоже требует трудов.
Все, что на свете сделано руками,
Рукам под силу обратить на слом.
Но дело в том,
Что сам собою камень -
Он не бывает ни добром, ни злом.
Продолжение поста «В Белграде проходят митинги в поддержку России. Давайте поблагодарим сербов в Москве?»
Друзья! Наконец-то Россия ответила сербам на их бесконечную поддержку и сказала своё громкое спасибо, которое эхом прокатилось по всей стране!
Спасибо всем, кто участвовал!
Ответ на пост «Разруха не в туалете, а в голове»
Казалось бы, цивилизация неотвратима.
Трасса Таврида, новехонькие АЗС с технологичными уборными. Бесконтактный замок, краны с теплой водой, все сверкает и сияет. В кабинке изящный фарфор подвешен к стене, большими буквами на четырех языках инструкции, бумага, одноразовые накладки для сиденья. Блин, сиди и наслаждайся действом.
Но на узкой кромке унитаза отчётливые отпечатки туфель размера эдак 40+. На каблуках.
Ну йорш же траву медь! Ну куда ты, корова, громоздились. Зачем? Да в этом туалете чище, чем у тебя на кухонном столе после уборки! Зачеееем?
Приключения беженцев в Сибири
Максимальное усреднение :)
Элегантно надеваем шапочку для плавания
Ответ на пост «В ООН призвали Путина открыть порты в Черном море для вывоза пшеницы с Украины»
Как у них уживается одновременно заявления о том что надо разрушить экономику РФ, с просьбами не рушить экономику Украины?
Как они называют нацистами РФ, при всех явных атрибутах нацизма у "элитных" частей ВСУ, ломая памятники и объявляя сразу всех россиян врагами?
Как они одновременно сравнивают Путина с гитлером, повторяя его маневр с зерном?
КАК за 2,5 месяца весь мир с остервенением начинает верить что чёрное это белое и наоборот? Возможно так всегда и было, просто я мало интересовался политикой.
Вообще есть ощущение что мировые политики намеренно сводят нас с ума всякой дичью отвлекая нас от чего то важного. Или уровень наших политиков таков? Возможно они частично добились цели и я уже сошёл с ума.
Ох уж эти дети
Везёшь ребёнка за тридевять земель на курорт на море, ждёшь его восторгов по поводу моря, лодок, пляжа, дельфинария и далее по списку. Реакция ребёнка?
- Море? Ну ок.
На прогулке:
- Вау! Паутина! Мама, смотри, паутина! Это же паутина! Ура, паутина! Я никогда не видела паутину!
Реально наблюдала эту ситуацию сегодня в Сочи.
Мастер
Пересадка с автобуса на метро
Памятники
А почему бы в России не сделать «Музей (или мемориал) уничтоженных памятников», где будут воссозданы все памятники посвящённые 2й мировой, которые были уничтожены на сторонних территориях. Интерактивный монитор у каждого, кто как и почему, и видео сноса.
На Пикабу всегда найдётся кто-то более осведомленный
О человеческой мерзости
Работаю мастером по вскрытию замков.
Поступает звонок. Нужно открыть несколько дверей в частном доме (долина нищих, дорогой котеджный поселок).
Приезжаю, там толпа народу. Реально человек 40.
Сразу подбегает парень и спрашивает:
- Вы по вскрытию замков ?
- Да , по замкам. Вы вызывали ?
- Нет не я, но знаете здесь незаконное вскрытие, вас используют.
Звоню тому кто вызывал:
- Я по вскрытию замков, где вас найти ?
Объясняют где найти.
Подхожу а там коллега, бывший напарник.
Спрашиваю у него что происходит.
Этот кадр (который ко мне подошел) взял дом в ипотеку (23 ляма) , какое то время по платил а потом, по поддельным документам решил продать дом за полную стоимость.
Банк об этом узнал, подал в суд, есть испол. лист на выселение.
Жена у бывшего напарника адвокат. Он ей документы выслал, она подтвердила что вскрытие законное.
Выдвигаемся к дому. Выскакивает этот черт и начинает нас проклинать, на дорогу бросается, в общем полный неадекват.
Начинаем вскрывать под прикрытием спецуры приставов. Реально они за нами цепью встали и не пускали его.
Начали открывать а там внутри его жена и ребенок , года 1.5 не больше.
В общем вскрыли 16 замков.
Когда открыли, поняли что в доме не было электричества и отопления , коммуникации были обрезаны.
А эта мразь кричала что мы выселяем его семью из дома, что они здесь живут .
Т.е. он специально притащил жену и маленького ребенка в нежилой дом .
Такого отвращения к людям у меня не было давно.
Ты готов прикрываться женой и маленьким ребенком ради каких то своих меркантильных целей.
Читайте также: