Дом в котором стены цитаты

Обновлено: 03.05.2024

Влюбленным и маньякам море по колено, все они одинаковы и со всеми бессмысленно спорить.

Мариам Петросян. Дом, в котором.

Любовь съела тебя. Первое, что она пожирает — мозги, учти.

Мариам Петросян. Дом, в котором.

Надо смотреть фактам в лицо. Уметь, не роняя достоинства, склоняться перед обстоятельствами.

Мариам Петросян. Дом, в котором.

Дождь я вообще люблю больше всего. И весенний, и летний, и осенний. Любой и всегда.

Мариам Петросян. Дом, в котором.

Когда становится совсем невмоготу, убираю гармошку и берусь за индийские сказки. Я часто их перечитываю. Очень успокаивающее занятие. Больше всего мне в них импонируют законы Кармы. «Тот, кто в этой жизни обидел осла, в следующей сам станет ослом». Не говоря уже о коровах. Очень справедливая система. Вот только чем глубже вникаешь, тем интереснее: кого же в прошлой жизни обидел ты?

Мариам Петросян. Дом, в котором.

Всем нужны общение и встряска, нельзя целыми днями пребывать в благодушном оцепенении и потихоньку деградировать только оттого, что некому тебя позлить.

Мариам Петросян. Дом, в котором.

. любой предмет — это времена, события и люди, спрессованные в твердую форму и подлежащие размещению среди прочих, себе подобных.

Мариам Петросян. Дом, в котором.

Эмоции Лорда незаменимы. Они удивительно насыщали пространство. Не заползи на его плед, не дыхни на его подушку, не пукни у него под ухом!

Мариам Петросян. Дом, в котором.

Важна благотворительность как таковая, а не ее объект.

Мариам Петросян. Дом, в котором.

Я достаю гармошку и исполняю три песни ожидания подряд. Я не люблю ждать, так что песни ожидания — самые унылые из моих песен. Больше трех я и сам не в состоянии вынести. Народ обычно начинает разбегаться уже на первой.

Случайная цитата

Самая обаятельная и привлекательная

— Ой, какие мальчики в этом вагоне! Не то что у нас.
— Проходите, девушки, проходите, от греха подальше.

*По техническим причинам, сайт может быть временно недоступен. Приносим свои извинения за доставленные неудобства.

К входящему Дом поворачивается острым углом. Это угол, об который разбиваешься до крови. Потом можно войти.

***
Весна – страшное время перемен…

***
– Ты с этим парнем еще наплачешься, – предупредил я.
– Знаю, – сказал он. – Я знаю. Просто хочется, чтобы он полюбил этот мир. Хоть немного. Насколько это будет в моих силах.
Может, это было жестоко, потому что он уже ничего не мог изменить, даже если бы захотел, но я сказал:
– Он полюбит тебя. Только тебя. И ты для него будешь весь чертов мир.

***
Размахивая подзорной трубой, Вонючка выкрикивает троекратное «Ура!», размазывает по лицу слезы, огрызается на старших: «Чего уставились?
Счастья не видели?» – и выстреливает из запасной хлопушки, осыпав вскарабкавшегося на подоконник старшего разноцветным конфетти.

***
– Он любит мед и грецкие орехи. Газировку, бродячих собак, полосатые тенты, круглые камни, поношенную одежду, кофе без сахара, телескопы и подушку на лице, когда спит. Не любит, когда ему смотрят в глаза или на руки, когда дует сильный ветер и облетает тополиный пух, не выносит одежду белого цвета, лимоны и запах ромашек. И все это видно любому, кто даст себе труд приглядеться.

про счастье, коротко, ёмко, сильно:
"На лестнице он встретит соседку, мрачную девушку в очках, которая предупредит, что его ждут.
«Мелкая такая девчушка, с роскошными волосами», — скажет соседка, пристально рассматривая торчащее у него над ухом перо. Конечно, она чудовищно удивится, когда нелюдимый бирюк-недотрога-в-протезах вдруг набросится на нее и расцелует прямо на лестнице, как какой-нибудь пьяный псих. «А в шапке перо! — будет подчеркивать она всякий раз, рассказывая об этом. — Нос красный, глаза сумасшедшие, а в шапке здоровенное перо!» Она никогда не признается, что сосед по этажу в тот момент показался ей самым красивым человеком на свете."
Спасибо, Мариам!

Бурундук спускается со сцены, и его место занимает Мастодонт, чье появление на кафедре зал встречает нехорошим оживлением.
— Ну, что я могу сказать…
Мастодонт — клетчатый прямоугольник с боксерски сплющенным носом и такими же губами, оглядывает зал поверх бумажки с речью и откашливается.
— Автомат бы вам в руки, — подсказывают из зала. — И лечь первым двум рядам!
Подсказывают довольно громко.
Мастодонт багровеет и вертит шеей, высматривая крикуна.
— Ну, вы… — хрипит он. — Тихо там, внизу!
Зал притихает. Не стоит думать, что надолго.
— Я, как и все выступавшие здесь до меня учителя, немало крови и пота…
— Старался сделать вас чуток поздоровее! — врывается в мои мысли голос Мастодонта. — Не скажу, что достиг в этом больших успехов…
— С автоматом-то оно было бы вернее, — опять подсказывают ему из зала.
Мастодонт выдерживает тяжелую паузу. В зале смех и похрюкивания.
— Но, как я вам уже не раз повторял…
— Хороший калека — мертвый калека! — восторженно подхватывает целый хор.
Еще бы. Высказывания Мастодонта давно стали классикой. Цитировать их по памяти может даже Слон.
— Ах вы, чертовы ублюдки! — ревет Мастодонт, с хрустом опуская оба кулака на кафедру. — Порча генофонда! Отбросы! — в воздух взлетает облачко пыли. Зал воет и разражается бешеными аплодисментами. — Да я бы гранатой в вас, а не то что…
Мастодонта стаскивают со сцены. Всем воспитательским рядом. Акула на заднем плане сокрушенно всплескивает плавниками.

любой предмет — это времена, события и люди, спрессованные в твердую форму и подлежащие размещению среди прочих, себе подобных.

Ух ты! Какая тема! Щас вам Штуррррман напишет.

"Капитан! Направление - западо-восток! Стоим на месте!"

"Не верь богам, которые не танцуют" - это чужое, хз чье.

"Ловля птенцов, суб-воскр, в п.л."

"Кофе с таком. Спросить в коф."

"Не умею, но попробую. Тушка. Попробую - научу".

Ну может еще чего будет, да.)

Вспомнилась мне куча букв "Р", которые писал имеющий ввиду Ральфа.

"3-1-1, С. Л. В. Прод. в суб. 4:35"

"Гадаю. С желающих "слезы", пон.-вт."

"Видел суть. Желающие нахуй. Святой."

"Бойня в брюках и без, во дворе. В воск. Хмурый."
Ниже:
"Мелочь заприте. Святой."

"Ищу добровольца. Стучать в третью. Алхимик."

"Зелень верните, козлы. Тень."

"Допишу в среду. Печатник."

"ЕЩЕ РАЗ УВИЖУ НА ЧЕРДАКЕ - ЗАШИБУ. В."

"Кто видел ночью Красноглазика - шепните Крысе."

"Карт. В ср. Без л. Старый."

"Найду - повешу. Святой."

"Синее перевернуто через красный. Ищи в белом"

чужеродные поляны с чт на пт. Лиса

скорпионье жало.продам. договор. крыса

уходя отрывай двери. уходящий

с треском обламываю рога. отелло

ты знаешь о чем я.умник

аллегоричная любовь, тестируемые в кф по вс. спросить Крыло

"А ПРЫГУНОВ И ХОДОКОВ НА САМОМ ДЕЛЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ!" - это было в Блюме, но могло бы быть и на стене.

На стенах еще рисовали символы жителей Дома. Треугольник (Черный), буква Р (Ральф), геральдическая лилия (Лорд), кошка с человеческим лицом (Сфинкс), спираль с глазом в центре (Слепой). Плюс рисовали пауков (Тарантул).

Также не забываем о рисунках, которые упоминались в книге) Белый дракон с голубым камнем в глазнице, разрисованный геральдическими лилиями. Рисунки в комнате Чумных Дохляков: зеленый динозавр с фигурой кенгуру; полосатый зверь Горбача на ногах, похожих на столбы; тонконогий волк с зубами как у пилы; улыбающийся хомяк; красная сова; гигантский дикобраз с кривыми иголками; жираф, похожий на подъемный кран; гоблин в натуральную величину - "что-то страшное с вывороченными ноздрями, пупырчатое и пучеглазое"; а наверху - зеленые и синие треугольники, красные спиральки и оранжевые брызги.

И еще можно сделать кадку из-под цветка, которая стояла на Перекрестке: "Я сидел возле кадки, в которой росло что-то обглоданное и пересохшее, трогал этот скелет растения и читал надписи покрывавшие кадку сверху донизу. Кабан, Тополь, Гвоздь… Все клички незнакомые. Буквы почернели и выглядели, как полустертый орнамент. Но кое-что можно было разобрать". Кстати, "Кистеперые рыбы вымерли не совсем" и "Ухожу тропой койотов" (подпись - Завр) тоже вроде было на этой кадке. И там же было стихотворение: "Ниже было стихотворение. Посвященное девушке. «Твоим рукам, твоим ногам, тарам-парам-тарам-парам…» Стихотворение удивило меня сильнее, чем незнакомые клички. Жутко корявое, оно было посвящено какой-то конкретной девушке. Иначе автор не упоминал бы «дивные пегие косы». Я не совсем понял, что значит «пегие», но это явно был не тот цвет, которым принято восхищаться" . "В стихотворении говорилось о каких-то переданных пластинках. О книге: «…что ты уронила на голову мне, чуть поведя плечом…»"

На наружной стене надпись, увиденная Маком: "Привет всем выкидышам, недоноскам и переноскам. Всем уроненным, зашибленным и недолетевшим! Привет вам, "дети стеблей"!"

Придуманные:
"По Медиземлёвому морю бродят соляные лоси"

"Никто из тех, кто встречен мной, не оставляет тени. Тэм-Лин не долго проживёт под королевской сенью"

"Те, кого я знал, сточились до другой стороны. Карый"

"Горе тому, кто останется жить, когда изменяют его судьбу"

"Тень Эриндиль скучает по Сан-Рафаэлю. Вернись в тот дождь, где рос крыжовник, в ближайшее к тебе время."

"Скоро захлопнется снегирья пасть Того, У Кого Не Было Права Нас Создавать"

Твои мысли пахнут совсем не так, как слова. И это слышно.

И еще я знаю, что когда твой подлинный цвет рвет тебя изнутри, можно завернуться в десять слоев белого или черного, ничего не поможет. Все равно что пытаться заткнуть водопад носовым платком.

У обоих всё запредельно и нараспашку, ловите кислород и прячьте посуду.

Я не люблю истории. Я люблю мгновения. Люблю ночь больше утра, луну больше солнца, а здесь и сейчас, больше любого где-то потом.

Только редко высказывающиеся люди умеют произносить такие убийственные в своей простоте фразы.

Рыжий безнадежно старше их. Не годами, а количеством вопросов, которые задает сам себе.

Нет страшнее участи, чем знать о том, что будет завтра.

Для того они и существовали, особенные места, чтобы в них можно было прятаться — исчезая для других — и думать. Странным образом места влияли на «думанье».

Это нервы, просто нервы, как оголённые провода, свисают во все стороны и за всё цепляются, причем здесь личность и степень её яркости, глупое ты существо?

Сказать «да» просто, намного проще, чем всё время об этом помнить.

— Дневник должен быть честным. Если встретили без восторга, так и надо писать.
— А если восторг был, но спрятанный в душе?
— Я пишу о том, что вижу, а не о том, где от меня чего спрятали.

Если не ищешь что-то конкретное, лучше сидеть и ждать, пока то, что тебе нужно, найдется само.

Может, кофе — взрослящий напиток? Если его пьешь, становишься взрослым? Кузнечик считал, что так оно и есть. Жизнь подчинялась своим, никем не придуманным законам, одним из которых был кофе и те, кто его пил. Сначала тебе разрешают пить кофе. Потом перестают следить за тем, в котором часу ты ложишься спать. Курить никто не разрешает, но не разрешать можно по-разному. Поэтому старшие курят почти все, а из младших только один. Курящие и пьющие кофе старшие становятся очень нервными — и вот им уже разрешают превратить лекционный зал в кафе, не спать по ночам и не завтракать. А начинается все с кофе.

«Дом, в котором…» — фантастический роман 2009 года, первая книга писательницы Мариам Петросян.

Это ужасно, когда твои вопросы глупее тебя.

В зеркалах мы все хуже, чем на самом деле.

Я знаю красивейшего человека, который шарахается от зеркал, как от чумы.
Я знаю девушку, которая носит на шее целую коллекцию маленьких зеркал. Она чаще глядит в них, чем вокруг, и видит все фрагментами, в перевернутом виде.
Я знаю незрячего, иногда настороженно замирающего перед собственным отражением.
И помню хомяка, бросавшегося на свое отражение с яростью берсеркера.
Так что пусть мне не говорят, что в зеркалах не прячется магия. Она там есть, даже когда ты устал и ни на что не способен.

Совершенно здоровых людей не бывает.

Я вовсе не тот безупречный Сфинкс, которого она любит. Но и это не самое страшное. Самое страшное, что мне очень бы хотелось им быть. Правильным, добрым, всепрощающим парнем, который ей так нравится. Будь я таким, то, наверное, светился бы. Источал бы сияние и неземные ароматы, как покойный святой.

— Я красивый, — сказал урод и заплакал…
— А я урод, — сказал другой урод и засмеялся…

Он улыбается. Как маньяк. Или влюбленный. Что, в общем-то, одно и то же.

Некоторые живут как будто в порядке эксперимента.

В случае пожара - горите.

Ветер кругами носил листья, они останавливались попадая в лужи, там кончался их танец, и кончалось все. Размокнут и превратятся в грязь. Как и люди.

На лестнице он встретит соседку, мрачную девушку в очках, которая предупредит, что его ждут. «Мелкая такая девчушка, с роскошными волосами», – скажет соседка, пристально рассматривая торчащее у него над ухом перо. Конечно, она чудовищно удивится, когда нелюдимый бирюк-недотрога-в-протезах вдруг набросится на нее и расцелует прямо на лестнице, как какой-нибудь пьяный псих. «А в шапке перо! – будет подчеркивать она всякий раз, рассказывая об этом. – Нос красный, глаза сумасшедшие, а в шапке здоровенное перо!» Она никогда не признается, что сосед по этажу в тот момент показался ей самым красивым человеком на свете.

Народ уставился на несчастные кроссовки. Они порицали их молча, с достоинством, презирая мою инфантильность и отсутствие вкуса. Пятнадцать пар мягких коричневых мокасин, против одной ярко-красной пары кроссовок. Чем дольше на них смотрели, тем ярче они разгорались. Под конец в классе посерело все, кроме них.

Отворяю дверь. В спальне пусто и тихо.
От этого она кажется меньше, хотя должно бы быть наоборот. Но у нас все не как у людей. Если Горбач, где бы ни находился, окружен деревьями, а Македонского сопровождает невидимый хор, выводящий «Лакримозу»; если Лорд всегда в своем замке с замшелыми стенами и лишь изредка опускает подъемный мост, а Шакал в любой миг способен размножиться до полудюжины особей, и слава богу еще, что Лэри не затаскивает сюда коридоры, а Толстый колдует только в глубине своей коробки… если учитывать все это, нет ничего удивительного, что, опустев, наша загроможденная мирами спальня кажется меньше, чем когда все мы тут.

Самое невыносимое в новичках то, что им постоянно приходится объяснять очевидные вещи. При этом чувствуешь себя дураком. Можно, конечно, ничего не объяснять. Но я не сторонник подобного поведения, ведь рано или поздно все мы сталкиваемся с проблемами, выросшими из недоговоренностей. Из того, что кто-то из нас не так понят.

Делаясь пациентом, человек утрачивает свое «я». Стирается личность, остается животная оболочка, смесь страха и надежды, боли и сна. Человеком там и не пахнет. Человек где-то за пределами пациента дожидается возможного воскрешения. А для духа нет страшнее, чем стать просто телом.

Слова, которые сказаны, что-то означают, даже если ты ничего не имел в виду.

Самая неприятная тишина там, где много людей молчат.

Они смели его, как песчинку, как обрывок мусора, приставший к ним на бегу. Не нарочно, они любили его, насколько вообще могли кого-то любить, просто им было уже все равно. Когда наступил их Конец Света, один воспитатель ничего не значил. Ни один, ни двое, ни трое не сумели бы их остановить. Если бы он остался жив после той ночи, он понял бы то, что понял я намного раньше. Мира, куда их выбрасывают, когда им исполняется восемнадцать, для них не существует. Уходя, они уничтожают его и для других.

Может, это так и нужно здесь, быть слегка помешанным? Может, без этого здесь просто нельзя быть?

— Хватит. Закончим этот разговор. Если бы ты так не зацикливался на том, что тебя никто не понимает, может, у тебя хватило бы сил понять других.

— Научись слушать, Курильщик, — и тебе станет легче жить.

Трудно оставаться одному, привыкнув жить среди многих.

Все ведут себя одинаково. Мечутся, стараясь спрятать все свое поглубже в себя, прячутся сами и прячут своих птиц, пятятся, пятятся и пахнут страхом; стараясь при этом улыбаться, острить, ссориться, кормиться и размножаться, а Горбач не умеет как все, его хватает только на первую, откровенную часть действий, и это делает его еще более несчастным.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он шепотом.
— Подслушиваю, — честно ответил паренек. — Я знаю, что это нехорошо, — добавил он
— Тогда зачем ты этим занимаешься?
— Иногда любопытство пересиливает моральные принципы, — признался мальчик.

Музыка — прекрасный способ стирания мыслей, плохих и не очень, самый лучший и самый давний.

- Никогда – это слишком долгое слово. Ты их любишь, такие дурацкие слова. Лучше думай о том, что мы сильнее. Просто их больше.

То, что для тебя ничего не значит, для кого-то — всё.

Улыбка, малыш, улыбка — лучшее, что есть в человеке. Ты не совсем человек, пока не умеешь улыбаться.

— В сущности, как видишь, он еще дитя.
Я рассмеялся:
— Дитя, которое бреется.
— Что тебя удивляет? Довольно распространенное явление.

Я расскажу тебе всё, что помню, а помню я всё!

Понимаешь, жизнь не течёт по прямой. Она — как расходящиеся по воде круги. На каждом круге повторяются старые истории, чуть изменившись, но никто этого не замечает. Никто не узнаёт их. Принято думать, что время, в котором ты, — новенькое, с иголочки, только что вытканное. А в природе всегда повторяется один и тот же узор. Их на самом деле совсем не много, этих узоров.

Трудно отказаться от мечты. Легче усложнить путь к ней, чем поверить, что задуманному не осуществиться.

Они его придумали сами. Свой мир, свою войну, и свои роли.

Он любит мёд и грецкие орехи. Газировку, бродячих собак, полосатые тенты, круглые камни, поношенную одежду, кофе без сахара, телескопы и подушку на лице, когда спит. Не любит, когда ему смотрят в глаза или на руки, когда дует сильный ветер и облетает тополиный пух, не выносит одежду белого цвета, лимоны и запах ромашек. И всё это видно любому, кто даст себе труд приглядеться.

Влюбленным и маньякам море по колено, все они одинаковы и со всеми бессмысленно спорить.

Есть места, куда нормальные люди прячут все необъяснимое, чтобы не спятить.

— Если бы эта суровая женщина не приближалась к нашему столу так неотвратимо, я бы сказал ещё что-нибудь умное.

— Выполним, — пообещал он. — Дом содрогнётся, слово Вонючки. Прикуёмся цепями к дверям Могильника. Обольёмся бензином и начнём перебрасываться спичечными коробками. Всё будет проделано на высшем уровне.

— Я понимаю, каково это — не приручать, если ты любишь, когда любят тебя, если обретаешь младших братьев, за которых ты в ответе до конца своих дней, если превращаешься в чайку, пишешь незрячему любовные письма на стенах, письма, которые он никогда не прочтет. Если несмотря на твою уверенность в собственном уродстве кто-то умудряется влюбиться в тебя… если подбираешь бездомных собак и кошек и выпавших из гнезд птенцов, если разжигаешь костры для тех, кто вовсе об этом не просил…

Но Курильщика трудно отшивать. Он протягивает себя на раскрытой ладони - всего целиком - и вручает тебе, а голую душу не отбросишь прочь, сделав вид, что не понял, что тебе дали и зачем. Его сила в этой страшной открытости.

Мальчики, не верьте, что в раю нет деревьев и шишек. Не верьте, что там одни облака. Верьте мне, ведь я старая птица, и молочные зубы сменила давно, так давно, что уже и не помню их запах. Мысленно с вами всегда. Ваш папа стервятник.

Мечтая о чуде, иногда рискуешь получить его, оставшись при этом ни с чем.

Всосавшись в сигарету, он съезжает по стене. Становясь еще зеленее. Очки здесь ни при чем, да их на мне и нет. Просто у Мертвеца такой цвет кожи — нерекламный. И от каждой ерунды меняется в худшую сторону. Например, от курения. Его давно предупредили, что он помрет от первой же затяжки, с тех пор он экспериментирует ежедневно и все бесится, что его надули.

Читайте также: