Дежурили на крышах домов
Обновлено: 24.04.2024
Всего блокада Ленинграда длилась около 900 дней: с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года. Гитлер хотел стереть с лица земли Ленинград. «После поражения России нет никакого смысла в дальнейшем существовании этого большого населённого пункта», — говорил он.
Город подвергся страшнейшим испытаниям. Но враг просчитался. На защиту своего родного города встали все его жители. В короткий срок Ленинград был превращён в город-крепость. Ленинградцы построили около 35 км баррикад, 4170 дотов, 22 тыс. огневых точек, создали отряды противовоздушной обороны, организовали дежурство на крышах домов, оборудовали медпункты. Вместе со взрослыми и дети рыли окопы, проверяли светомаскировку в домах, собирали цветной металлолом, необходимый для изготовления патронов и снарядов. Во многих школах были оборудованы госпитали. Школьники читали раненым газеты и книги, писали письма, убирали палаты, выступали с концертами. Наравне со взрослыми школьники дежурили на чердаках, крышах домов, гасили зажигательные бомбы и возникшие пожары. Их называли «часовыми ленинградских крыш».
В условиях блокады самым сложным оказалось снабжение населения и войск продовольствием и водой. Запасы таяли с каждым днём. Постепенно сокращались нормы выдачи продуктов. С 20 ноября по 25 декабря 1941 г. они были самые низкие: рабочие получали лишь по 250 г суррогатного хлеба, старики и дети — по 125 г в день! Муки в этом хлебе почти не было. Его выпекали из мякины, отрубей, целлюлозы. Это было почти единственное питание ленинградцев.
Зимой 1941-42 гг. город сковал сильный мороз. Не было топлива и электроэнергии. Истощённые голодом, обессилившие ленинградцы жили в холодных домах без окон, которые были выбиты во время бомбёжек. За водой приходилось ходить на Неву.
Не работал городской транспорт, приходилось ходить пешком. Основным «транспортом» жителей города были детские саночки. На них возили всё, что можно. Люди умирали прямо на улицах. Свыше 600 тыс. ленинградцев погибло от голода. Многим известна история ленинградской школьницы Тани Савичевой, которая в записной книжке вела дневник. Она записала, как умерли все члены её дружной семьи — 9 человек. Таня осталась одна. Её удалось спасти от голода. При первой же возможности её вывезли с детдомом в Горьковскую область. Однако крайнее истощение, нервное потрясение и ужасы войны сломили девочку. В 1972 году на её могиле был открыт памятник.
.JPG)
Противовоздушной обороне Москвы — 80 лет. Рассказываем, когда она появилась, из чего состояла и как защищала столицу во время войны.
В этом году юбилей не только у Москвы, но и у Местной противовоздушной обороны (МПВО), которая отмечает 80-летие. Она стала основой не только для гражданской обороны Москвы, но и для современной многоуровневой системы безопасности города. Во время Великой Отечественной войны благодаря бойцам МПВО город был спасен от разрушений, а тысячи и тысячи москвичей — от гибели.
Для начала разберемся, зачем городу нужна МПВО? Ее задача — защитить население при атаке с воздуха и ликвидировать последствия нападения. Система МПВО — это огромный механизм, в который входили медикосанитарная служба, службы связи, метрополитена, транспортная, восстановления зданий и коммунального хозяйства, противопожарная, инженерно-противохимическая и другие, а также убежища.
МПВО: начало
Но нас интересует Москва конца 1930-х годов. В 1937-м Совнарком СССР принял постановление «О местной (гражданской) противовоздушной обороне Москвы, Ленинграда, Баку и Киева». Именно этот документ стал официальным основанием для формирования системы безопасности столицы. Вскоре появился главный штаб МПВО Москвы, а также районные штабы.
Противовоздушной обороне обучали все население Москвы в возрасте от 16 до 55 лет. Только в 1939 году провели свыше 3,6 тысячи учений для групп самозащиты и более 2100 объектовых, квартальных и участковых учений. Активно создавали специальные формирования противовоздушной обороны, связи и химзащиты, а также аварийно-спасательные, противопожарные и медицинские бригады.
За два предвоенных года в столице оборудовали 700 газоубежищ и 2613 бомбоубежищ. В них могли поместиться 400 тысяч человек. Еще около 500 тысяч горожан могли принять станции метрополитена, которые приспособили под укрытия.
Годы войны
Через месяц после начала войны в МПВО Москвы входило 18 городских служб, шесть специальных полков, 25 батальонов, свыше шести тысяч участковых и объектовых команд, почти 13 тысяч противопожарных команд, 36 медицинских рот и около пяти тысяч санитарных дружин — всего около 650 тысяч человек.
В конце 1941 года начались массированные воздушные налеты противника. Количество укрытий пришлось увеличивать: подготовили 1029 газоубежищ, 6215 бомбоубежищ, более 19 тысяч землянок и щелей. 23,3 километра линий метрополитена приспособили под убежища. Это позволяло укрыть порядка 1,6 миллиона человек, из оставшихся в городе 2,5 миллиона.
.jpg)
Более 40 тысяч женщин служили в рядах МПВО, в том числе в командных должностях. Зенитчицы, прибористки, наводчицы, пулеметчицы и связистки наравне с мужчинами защищали город от воздушных налетов противника. Особенно часто москвички шли в службы воздушного наблюдения, оповещения и связи
В период с июля 1941-го по апрель 1942 года немецкая авиация совершила 141 налет на Москву. В них участвовало около 8,6 тысячи самолетов. Силами ПВО уничтожили 1392 из них.
Медицинская служба противовоздушной обороны Москвы объединяла 68 стационаров на 23 тысячи больничных коек, 500 санитарных дружин на предприятиях, 36 медико-санитарных и 127 травматологических отрядов, а также 165 пунктов первой медицинской помощи. Благодаря их работе более 90 процентов москвичей, получивших ранения при вражеских налетах, удалось спасти.
Во время атак на крышах, чердаках и верхних этажах зданий дежурили пожарные — до 10 тысяч человек одновременно. Силами только военизированных формирований обезвредили более 40 тысяч зажигательных бомб, потушили около двух тысяч пожаров и возгораний. Пожарные команды столичной МПВО отстояли от огня сотни промышленных предприятий, жилых домов, учреждений культуры и здравоохранения. В частности, спасли Государственную библиотеку имени В.И. Ленина, комплекс зданий МГУ на Ленинских (ныне — Воробьевых) горах, издательства газет «Правда» и «Известия», завод «Динамо» и многие другие объекты.
Надо отдать должное не только членам МПВО, но и обычным москвичам. Они тоже гасили зажигательные бомбы на крышах домов, следили за светомаскировкой, а случаи паники были крайне редки даже в самое тяжелое время.
Гражданская оборона
В 1961 году МПВО была реорганизована в Гражданскую оборону (ГО) СССР, которая входила в состав Министерства обороны страны. Ее основными подразделениями были воинские части, а также различные невоенизированные формирования.
В 1967-м в 17 районах Москвы появились школы гражданской обороны. В это же время создали курсы по оперативной и инженерной подготовке, противорадиационной и противохимической защите.
В наше время правопреемниками Местной противовоздушной обороны Москвы являются специалисты гражданской обороны, спасатели и пожарные Главного управления МЧС России по Москве и столичного Департамента по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и пожарной безопасности.
Первая бомбежка была 22 июля 1941 года. Вскоре после начала войны, еще 26 июня проведена учебная тревога, о которой предупреждали.
После первой бомбардировки налеты немецких самолетов происходили регулярно, каждую ночь с 10 часов вечера до 4 часов утра, а по мере приближения фронта к Москве бомбежки становились все чаще. Они бывали не только ночью, но и днем. Иногда даже не успевали объявлять воздушную тревогу.
Главным средством информации в военное время было радио. В то время радиоприемников практически ни у кого не было, но у всех в доме был репродуктор – проводной (сейчас бы сказали "кабельный") транслятор в виде "тарелки". Очень редко кто из москвичей имел радиоприемник: чаще всего, импортный «Телефункен». С началом войны их было предписано сдать в органы милиции. Там они и находились до конца войны, а затем были возвращены владельцам. С началом войны радио в домах не выключалось.
Перед налетом немецких самолетов по радио сообщали: «Граждане, воздушная тревога!», повторяли это три раза, и затем включалась сирена и гудки паровозов. Быстро все одевались(одежду клали с вечера рядом, чтобы не искать) и бежали прятаться в убежища. Обязательно брали с собой документы. У кого были маленькие дети – брали с собой еду и воду для них. В это время прожектора, шарили по небу и со всех сторон начинали стрелять зенитки. Из щели (траншеи) мне было слышно, как стучали осколки по крыше и столу во дворе, точно град, но гораздо сильнее. Дежурные занимали свои места на чердаках и крышах для уничтожения "зажигалок". Для этого там были приготовлены ящики с песком, бочки с водой и длинные щипцы для захватывания зажигалок. В этих приготовлениях – заготовке песка и воды, а также в дежурствах на крыше – активно участвовали и дети.
Немецкие самолеты сначала сбрасывали осветительные снаряды на парашютах, которые почти неподвижно висели в воздухе и как огромные лампы ярко освещали большую территорию внизу; горели они довольно долго и немецким летчикам было все хорошо видно. Затем начинали заходить на Москву бомбардировщики со страшным воем и сбрасывали бомбы – зажигательные и фугасные. Самолеты заходили на город по многу раз, пока не сбросят все бомбы.
Если зажигалка попадала на крышу, то от удара она вспыхивала и загоралась, а от нее могла загореться крыша или чердак, если зажигалка пробивала крышу. Нужно было схватить зажигалку щипцами и затушить ее в воде или песке или сбросить на землю, где тоже находились дежурные и тушили зажигательные бомбы. Мы, дети тоже дежурили на крыше – это было страшновато, особенно когда зенитки беспрерывно стреляли, а бомбы падали с противным свистом и воем, казалось, что прямо на тебя. Мы не раз видели, как два прожектора ловили самолет в скрещенные лучи, и тогда он не мог вырваться – его сбивали.
За все время налетов над Москвой и на подступах к ней зенитчики сбили 350 немецких самолетов. Но большинству самолетов не удавалось прорваться к Москве ее защищал заградительный огонь зенитных батарей и другие заградительные средства. Например, днем по улицам Москвы перемещали огромные аэростаты. Их переносили девушки-военные, держа за ремни. Ночью к ним прикрепляли длинные металлические шесты (? тросы) и отпускали вверх, создавая таким образом преграду для пикирующих самолетов. Утром девушки уносили аэростаты в ангар, а вечером опять перемещали по Москве, создавая заслон по периметру города. На зенитных батареях служили в основном тоже девушки-зенитчицы.
Немецкая зажигательная бомба (Brandbombe) типа B1.
[источник; лиц. GNUFDL]
Несмотря не принимаемые усилия по защите Москвы от бомбежек, все-таки разрушения были. В Москве тогда было много деревянных строений, поэтому от зажигательных бомб возникали пожары. Сразу же, еще до окончания бомбежки, выезжали пожарные машины для тушения возникших загораний. Когда нас, детей вывезли из Москвы в Подмосковье за 60-90 километров, то по ночам во время бомбежек и после них мы наблюдали в стороне Москвы огромное зарево. Казалось, что горела вся Москва. Однако, все-таки от зажигательных бомб значительного ущерба не было, поэтому фашисты уже в октябре отказались от сбрасывания зажигалок, а стали бомбить только фугасными бомбами, которые причиняли особенно большие разрушения и жертвы. Фугасные бомбы были весом по 50, 100, 500 и 1000 килограмм. При взрыве возникали большие воронки, например, от взрыва 1000-килограммовой бомбы воронка была диаметром 32 метра и глубиной 12 метров. При этом разрушались строения и возникали тоже пожары. Люди погибали и от взрывной волны, и от обвалов домов, и от пожаров.
К сожалению, фашистские летчики имели подробные карты Москвы, они старались бомбить прицельно по главным объектам. Так, летом школы не работали, поэтому в них размещались призывные сборные пункты, где прибывающих мобилизованных солдат организовывали в подразделения, выдавали им обмундирование, оружие, боеприпасы, а также обучали боевым действиям. Некоторые школы переоборудовали под госпитали для раненых. Поэтому во время налетов на Москву немецкие летчики старались разбомбить и школы.
Фугасные бомбы попадали в Большой театр, на территорию Кремля, в здание ЦК ВКП(б), Центральный телеграф, Курский вокзал, Павелецкий вокзал несколько раз, в театр им.Вахтангова, в метромост, туннели метро, в здание газеты «Известия» (но там бомба не взорвалась), были разрушены некоторые фабрики и заводы, много школ и жилых домов.
Но нужно сказать, что больших разрушений в Москве не было видно. Специальные службы сразу же после бомбежки разбирали разрушенные здания, засыпали воронки, восстанавливали дороги и устраняли другие следы разрушений. Во все время войны и бомбежек Москва выглядела опрятным строгим городом.
С приближением фронта к Москве бомбежки настолько участились (бывали и по ночам, и днем по нескольку раз), что жители уже не всегда прятались в убежища, а продолжали свои дела. Правда, трамваи останавливались, магазины приостанавливали работу, но очереди не расходились.
В рамках года Пожарной охраны сотрудникам 3 регионального отдела надзорной деятельности и профилактической работы посчастливилось познакомиться с замечательной девочкой Александрой – внучкой российского офицера, знаменитого летчика Владимира Константиновича Коккинаки.
Эта история, сохранившаяся в ее памяти с дедушкиных рассказов о молодых ребятах и девчонках 14 лет - юных патриотах «пожарной команде», которая участвовала в боевых действиях по охране Москвы от налетов вражеской авиации в 1941 году и не дала врагу превратить в пепел наш любимый город.
Мне 10 лет. И о многих вещах я стала задумываться только сейчас. Подросла, наверное – так считает мама.
…Эта зима, зима 2016 года, началась очень рано. Здорово же! Санки-снеговики-лыжи. Но… Слова учительницы на уроке: «В 1941 году мощный снегопад тоже обрушился на Москву, на Красную площадь в ночь на 7-е ноября, и войска уходили на фронт прямо с парада по свежевыпавшему глубокому снегу». Солдаты уходили на фронт. Но сам город оставался и жил, боролся. Как и чем он жил?
А дальше – экскурсия в школьном музее. Санитарная сумка, пилотка, осколки снарядов, солдатский котелок, пожелтевшие страницы газеты «Вечерняя Москва», ни на один день не прервавшая свои выпуски и помогавшая москвичам знать, что Москва не сдается.
Но что это? При чем тут серая мешковинная куртка с широким брезентовым ремнем? Пожарная каска, зачем то выкрашенная в зеленый цвет?
Ответ все в той же старой газете. Героиня короткой заметки школьница Мария Скворцова, тушившая зажигательные бомбы во время бомбежки. В другой статье читаем, как боец добровольной молодежной пожарной роты В.А. Фомушкин награжден орденом «Знак Почета» за героизм, проявленный в бою: он был отброшен взрывной волной, но нашел в себе силы вновь броситься в горящее здание и вытащить оттуда человека.
Молодежной? Но война, борьба с огнем – это и так дело для молодых взрослых мужчин. Я это знаю точно – я дочь, внучка и даже сестра российских офицеров.
А с фотографии смотрят юные лица – пожарная команда жилого дома. Невозможно смотреть без содрогания – четыре девочки, мои ровесницы, ну почти ровесницы, им не больше 14 лет, стоят в строю с противогазами на боку, получают инструктаж, который проводит старенький дедушка с огромной седой бородой и массой орденов и медалей еще Первой мировой.
В Зале героики Пожарно-технической выставки на улице Дурова хранятся фотографии тех лет. Вот бойцы домовой пожарной команды дома 2 Островского переулка Вася Зуев и Олег Челноков. С выцветшей фотографии на нас смотрят улыбающиеся мальчишки тоже лет четырнадцати, в больших пожарных брезентовых рукавица, с баграми в руках. Да, такие точно брезентовые прожженные краги хранятся в нашем школьном музее. Странно, а раньше я и не задумывалась – ну лежат старые варежки, ну пользовались ими пожарные когда-то. А сейчас эти события начинают наполняться эмоциями - запах дыма, вой вражеских самолетов, прожектора в ночном небе. И – мои ровесники.
Еще фото. Тут уже точно мальчики и девочки моих лет. Они во дворе насыпают песок в бочку.
А на этой фотографии – щипцами хватают что-то искрящееся, а женщина, явно учительница по виду, в очках, беретике, явно руководит этим процессом.
Как в кинохронике – черно-белые кадры. Были бы цветными - лица ребят – как у нас в классе. Только серьезнее. И в руках огнетушители и противогазы.
Кто эти люди? Начинаем искать. Оказывается, когда фашисты в 1941 году решили сжечь Москву с помощью зажигательных бомб, измотать ее жителей авианалетами каждую ночь, был создан комсомольско-молодежный противопожарный полк. Туда и вошли эти отважные подростки, школьники, в том числе и очень много девочек. Чем они могли помочь на пожаре? А не допустить его! Это гораздо эффективнее – тем более, что Москва тогда была иной, больше половины ее зданий были если не совсем деревянными, то с деревянными перекрытиями и крышами. Ребята – школьники, девушки-комсомолки – дежурили на чердаках и крышах во время бомбежек и тушение зажигательных бомб. Между бомбежками они должны были подготавливать инвентарь: брезентовые рукавицы, щипцы, ящики с песком, лопаты, бочки с водой. Также проводились работы по побелке чердаков раствором извести, что в некоторой степени повышало уровень пожароустойчивости деревянных конструкций. Ребята проводили работу с населением по действиям в случае пожара. Помогали штатным пожарным командам при ликвидации пожаров после бомбежки. Их вклад в Победу и оборону Москвы переоценить трудно, это действительно героические страницы.
Исследователь истории пожарного дела П.С. Савельев в своей книге «Противопожарный щит Москвы» подтвердил эту информацию: «…были призваны учащиеся старших классов, студенты… Штаб разработал специальную программу подготовки бойцов, в которой упор делался на отработку сугубо практических навыков – приемов тушения зажигательных бомб, использования пожарного вооружения». Он пишет: Документальные факты участия подростков в боевых действиях по охране города от налетов вражеской авиации и возникающих при этом пожаров приводит П.С.Савельев: «четырнадцатилетний Толя Ординарцев спас от пожара ремесленное училище № 36; бесстрашно тушили зажигательные бомбы Боря Тихомиров и Володя Колосков; пятнадцатилетний Женя Нефедов спас от огня свой дом, потушив в сложных условиях несколько зажигательных бомб».
Все это нашло свое отражение и в искусстве, причем не только в послевоенном, а именно «по горячим следам». Странно, что сейчас эти строки мало кто помнит. И даже когда говорят о том, что и школьникам в военной Москве пришлось разделить со взрослыми заботы – помнят о том, как помогали ухаживать за ранеными, писали под диктовку письма. Проводили концерты. Помнят, как стояли у станков. А о школьниках-пожарных как-то забылось… Может, потому, что кажется совсем нереальным? Вот представляю себя… сапоги точно по моему размеру б не нашлись. В музее дали примерить куртку-боевку, каску, краги, затянули широким ремнем с кобурой для пожарного топора, вложили в руки огромный брандспойт – он намного длиннее и тяжелее современного пожарного ствола.
И снова фотохроника: девушки на крыше библиотеки имени Ленина . А это же совсем недалеко от нашего района. И им тоже или не досталось сапог, или они были слишком велики: боевка, каска и юбка с туфельками. А смогла бы я?
Но, похоже, мои сверстники тех лет воспринимали ситуацию проще, естественнее. В 1941 году поэт Василий Иванович Лебедев-Кумач написал стихотворение «Юный патриот», посвященное подросткам-пожарным (опубликовано в сборнике «Избранное» 1950-го года, который тоже есть в музее нашей школы – раритет!):
Руки смуглые в царапинах,
Непокорный взбит вихор,
На плечах тужурка папина,
Строг и важен разговор…
Да, фугаска – штука страшная!
Я их в ночь позавчерашнюю
Все засыпал без труда.
«он» штук пять у нас их выкинул –
Над подъездом и вот тут.
Мы их с Колькою Чумикиным
Загасили в пять минут!
О них и песни пели. Знаете, песни и люди живут, пока их помнят! Давайте споем вместе:
Полуночная мгла над столицей легла,
В небе зоркие шарят лучи.
Город спит, но не спят сотни смелых ребят –
Москвичи, москвичи, москвичи
Материал подготовили:
Воспитанница 4 класса школы № 2101 «Филевского образовательного центра»
Александра Коккинаки
3 РОНПР Управления по ЗАО Главного управления МЧС России по г. Москве
HumaninSide - легенды нашей эпохи запись закреплена
«Восемь часов – немец над Москвой. По нему часы проверять можно было»
30 сентября 1941 года немцы начали операцию «Тайфун», целью которой был захват столицы СССР. В ходе Московской битвы Советский Союз потерял более 600 тысяч человек убитыми и пропавшими без вести, свыше 800 тысяч получили ранения. Участники обороны — о том, какой ценой удалось отбросить немцев:
Макаренко Николай Иванович:
«Нам последовал приказ — срочно отбыть на оборону Москвы. Мы заняли оборонную позицию у города Наро-Фоминска. 11 декабря 1941 года немцы попытались прорваться к Москве. После ожесточенных боев им удалось прорвать оборону нашей пехотной дивизии и вклиниться в наше расположение, но мы смогли в конце концов окружить врага. Вся мощь нашей артиллерии обрушилась на головы немцев, они стали пятиться в овраги, занимать пустые блиндажи, где их и добивали наши танки. После этой неудачной попытки немцы больше не пытались делать прорывы на участках обороны нашей дивизии. Мы держали оборону Москвы днем и ночью. Днем мы вели огонь по противнику, ночью я снимал с дневной огневой позиции одно орудие и выезжал на запасную огневую позицию в сторону от основной.
Там по установленным заранее целям мы выпускали несколько снарядов беглым огнем, после чего сразу же оставляли эту позицию. Только мы успевали отъехать, как враг сразу по этому месту открывал огонь. 5 декабря 1941 года наши войска прорвали оборону немцев, и началось наше великое наступление. Немцы бежали из-под Москвы, при отступлении они жгли села и разоряли города. Враги бросали много военной техники, чем воодушевляли солдат нашей армии. Во время битвы под Москвой, когда мы гнали отступавших немцев, я получил контузию под городом Ржевом, и меня отправили в госпиталь в Калугу…»
«Конечно, мне пришлось пережить множество трудностей. Были проблемы с обувью: если весной не успевали получить сапоги, то приходилось ходить в валенках, они всегда были сырые, неудобные, пальцы ног упирались так, что трудно было ходить, сушить же обувь было негде, да и времени на это не было… А так… Главное, что мы победили врага»
Козленко Лонгвин Степанович:
«Служить мне довелось в столице на Соколиной горе. Там, в небольшом лесочке, располагалась наша батарея. Главной задачей было сопровождение груженных военной техникой и людьми составов, идущих на передовую. Каждый рейс был опасен. Наши составы постоянно обстреливали с воздуха и забрасывали бомбами немецкие летчики. Спасение было одно — сплошной заградительный зенитный огонь. Однажды в ночи ослепленный кинжальными лучами прожекторов немецкий тяжелый бомбардировщик не смог выбраться из прожекторной паутины. Мы стреляли прицельно и сбили вражеский самолет. Видели, как он, оставляя за собой огненный шлейф, упал в лес.
Через оптику я видел, на что способен знаменитый русский «генерал Мороз». Хваленая немецкая техника бездействовала. Пока «генерал Мороз» продолжал морозить немцев, другой генерал по фамилии Жуков прибыл на передовую. Я видел этого коренастого, сурового человека, когда он готовил армию к контрнаступлению. К нам уже прибывали свежие силы — хорошо, по-зимнему одетые сибирские части, вооруженные автоматами. Здорово тогда помогла кавалерия. Летучие кавалерийские отряды постоянно нападали на немецкие санные обозы, не давая возможности провезти снаряды и питание»
Григорьев Геннадий Константинович: «Развивая зимнее контрнаступление под Москвой, советские войска погнали врага почти на всех фронтах. В феврале 1942 года наша 360 дивизия из Калининской области с боями перешла в Смоленскую. Там 6 марта наш 255 батальон на рассвете ворвался в одну деревню. На ее улице из ворот дома выскочил немец с автоматом в руках.
От меня до гитлеровца было 30−40 метров. Я быстро вскинул свой ППШ, левой рукой придерживая его за магазин. Но немец дал очередь первым. И две пули ударили в мой круглый полупустой магазин, рикошетом улетели в сторону, а третья, пробив мою левую руку выше кисти, повредила кость, разорвала вену и нерв. Я упал в снег, а бежавшие за мной наши автоматчики пристрелили немца.
Меня перевязали и отправили в санбат, затем в госпиталь, расположенный в школе райцентра Пено в Калининской области. Госпиталь был переполнен, и нас повезли дальше в тыл.
Но дорогой немецкие самолеты зверски разбомбили санпоезд. Это было самое страшное, что я пережил на войне. Ведь из 300 раненых в живых осталось не более 50. В их числе был и я, получив контузию головы и ранение левого бока»
Снайпер Шмелев Андрей Александрович:
«Москву тогда очень укрепили, кругом были аэростаты, зенитные орудия, почти на каждом здании были пулеметы. Аэростаты были подняты довольно высоко, поблизости были прожектора, которые захватывали светом вражеский самолет, и тогда уже зенитные установки сбивали его. И так всю войну.
Быстро разбомбить Москву не получилось, и тогда немцы решили ее сжечь: стали бросать зажигательные бомбы. Размер их около 300 мм. Летит она и воет, падает и кружится. Нужно успеть ее скинуть вниз на землю, а там уж ее засыпали песком. Сначала хватали бомбы руками в рукавицах. А потом нам сделали клещи длинной в метр, и, когда «зажигалка» падала, брали ее клещами и сбрасывали. Мне тогда был 21 год, но чтобы было страшно — не помню. Помню, что просто брал и скидывал. Да и бояться-то некогда было: этих зажигательных бомб было так много, что их кучами скидывали с крыш. На всех зданиях Москвы по расписанию дежурили люди. Поэтому немцы ничего и не добились этими зажигалками…
Пятого декабря началось контрнаступление советских войск. И вот тут-то началась страшная битва, какой еще история не знала. С обеих сторон были тысячи самолетов, тысячи танков и живой силы. В результате месячного сражения немцы были разбиты. А после этого наши войска пошли в наступления по всем фронтам»
Груздев Константин Анисимович:
«На крышах сооружали площадки, на которые устанавливали зенитно-пулеметные установки. Подниматься на эти площадки надо было по железным лестницам.
Москва тогда была вся затемнена. Мы уже были в Москве, когда немец начал свои первые налеты. Помню свое первое впечатление. Над Москвой стало сплошное зарево. Все гудит, а самолеты летят низко-низко. Немец прилетал всегда в восемь часов вечера. Как по расписанию. Восемь часов — он уже над Москвой. По нему часы проверять можно было. Летели эшелонами: сначала один, потом другой, и сбрасывали фугасные бомбы. Одна из них попала во двор гостиницы «Москва», другая снесла угол высотного здания гостиницы «Балчуг». И в Кремль попала бомба.
Немец бросал фугасные и зажигательные бомбы, а еще осветительные. Такие повиснут — и Москва вся как на ладони, освещенная. Мы никуда не уходили с крыши. В расчете всего 5 — 6 человек, а дежурить надо постоянно. Менялись каждые 3 часа. Кто-то спит, кто-то дежурит. Спали там же, на чердаке. Поначалу, правда, в столовой питались. Ходили на Рождественку, там гражданская столовая была, ну и нам уголок выделили. А в столовую придешь, сядешь за стол — тревога, и бежишь, остаешься голодным. Только потом стали еду в котелках на все отделение носить. Утром немец после бомбежки улетает, а мы опять дежурить. А после дежурства была еще и военная подготовка: технику изучали, штыковой бой, наводку. Надо было знать системы оповещения, марки самолетов. Проводили с нами политзанятия.
Я сначала рядовым был, а потом сержантом, командиром зенитно-пулеметного расчета. Стрелять приходилось часто. Во время бомбежки все гражданские уходили в бомбоубежище. Смотришь с крыши — идут с узелочками, кто с одеялом, кто с подушками. Бомбоубежища в метро были, вот туда все и шли»
Доблестным и самоотверженным был труд рабочих и инженеров на оставшихся в Москве предприятиях. Работали на устаревшем оборудовании, так как все ценное было эвакуировано. Людей было мало, но военное производство наладили в самый короткий срок. На Московском автомобильном заводе организовали производство пистолетов-пулеметов системы Шпагина-ППШ. Затворы к ним поставляли Первый подшипниковый завод и завод имени Серго Орджоникидзе.
Я видел своими глазами, как в распутицу и грязь тысячи и тысячи москвичей, главным образом женщин, не приспособленных, вообще-то говоря, к тяжелым саперным работам, копали противотанковые рвы, траншеи, устанавливали надолбы, сооружали заграждения, таскали мешки с песком. Грязь прилипала к их ногам, к колесам тачек, на которых они возили землю, неимоверно утяжеляя и без того несподручную для женских рук лопату.
В суровых, зачастую чрезвычайно сложных и трудных условиях наши войска закалялись, мужали, набирались опыта и, получив в свои руки даже минимально необходимое количество боевых и материальных средств, из отступающей, обороняющейся силы превращались в мощную наступательную силу. Благодарные потомки никогда не забудут трудовых героических дел советского народа и боевые подвиги не только отдельных воинов, но и целых соединений в тот труднейший для нашей страны период. В битве под Москвой была заложена прочная основа для последующего разгрома фашистской Германии».
Читайте также: